Эжени, раздосадованная, проводила мужчин взглядом. Никому нельзя верить! Атос же обещал, и Портос тоже, и чем все это кончится, непонятно. Главное, что Эмили права, ничем хорошим!

- Думаю, его никто хорошо не знает, - сказала она, с усилием отводя взгляд от двери. - У него ужасно таинственное прошлое. Он всем говорит, что бретер. Может, так и есть, даже наверняка, но при этом у него хороший вкус, он способен выбрать для меня книгу и отлично воспитан, если не валяет дурака. А еще знает кучу историй про испанский королевский двор. Почти как Ронэ, - хихикнула она. - Если не считать Испании и невыносимости... Кстати, они знакомы! В общем, если кто-то и может что-то сделать там, - Эжени кивнула на дверь, - это будет он... Но только если захочет. Вечно дерутся, как дети!

Она увлекла подругу обратно в гостиную и уже по дороге шепотом спросила:

- Кстати, а вы не знаете, случайно, как там Ронэ?..

Южанке не хотелось признаваться, что сама она совершенно ничего не знает о судьбе бретера, но так можно было ничего и не узнать, а он пропал, будто в воду канул.

Эжени мрачно и не без юмора подумала о том, что две обиженные женщины лучше, чем одна. С точки зрения последствий!

- Может, вас утешит, что мне он тоже ничего не сказал, - заметила она. - То есть сказал, но... давно. Я тоже думала, что если не знаю я, то уж вы-то должны что-то знать...

В голове мелькнул план мести, в который можно было вовлечь и Эмили, и могло бы выйти даже весело, если с Ронэ в самом деле было все в порядке, но вопрос подруги отвлек молодую женщину:

- Варгас? Нет, он прямо не говорит, но как-то так у него получается, что всем все понятно. Он может помочь, потому что я просила, я иногда нанимаю его для охраны. Но мало ли... Слушайте, - Эжени остановилась в шаге от гостиной. - Мне нравится ваша мысль. Пойти за ними. Только до пустыря нам придется идти вдвоем, ночью, в Париже. Это очень опасно. Я могу пойти, но если с вами что-нибудь случится, Ронэ меня никогда не простит, хотя я на него и зла как... Сильно.

Эжени поймала себя на мысли, что слишком увлеклась и их новой затеей, и воспоминаниями. Присутствие Эмили слишком живо напоминало ей о времени, когда Ронэ был где-то рядом, и они были то вдвоем, то втроем, и это было замечательное время; сейчас, когда все должно было быть кончено, и даже решение было принято, она снова умудрилась подумать о бретере.
Это отдавало глупостью, и мадам де Вейро, злясь теперь уже на себя за эту, несомненно случайную, оговорку, решительно кивнула:

- Я оставлю их с закусками, - и не стала прятать озорную улыбку. - И с поэтами. Думаю, никто не будет обижен. А мадам д'Эссиньи... О! Попросим ее побыть распорядительницей вечера вместо меня, потому что мы... Мы должны встретить... ээ... пирог? Он действительно есть, его испекли в кондитерской мадам Буже и привезли час назад, но кто об этом знает?.. Вернемся мы, появится и он! Так хорошо?

- Постесняются они, как же! - в сердцах сказала южанка, по памяти оценив ту решимость, с которой уходили мужчины. - Единственное место, где здесь можно потихоньку подраться, это пустырь на месте пожарища. Тут совсем недалеко.

Она вдруг осеклась, по-настоящему осознав слова подруги.

- Вы резали себя? Дева Мария! - Эжени посмотрела на графиню так, словно та прямо сейчас должна была быть вся в бинтах. - Но зачем? Как, когда? Ради... ради чего?.. Еще и при Атосе, и как он допустил! Это бессердечно, я скажу ему.

Плана пока не было, но южанка рассчитывала, что их появления будет достаточно. Первым делом все начнут на них ругаться за ночные прогулки, станет не до дуэли.