Стоило двери закрыться за господином графом, дамы и пажи сразу зашумели - не загалдели, конечно, это было бы невежливо, но все равно. Во-первых, всем было интересно про господина графа и почему ее величество его пригласила, во-вторых, надо было расспросить шевалье де Вантеро, в-третьих, обсудить и высмеять бедного шевалье де Шастока. Всем ужасно не терпелось поболтать, но конечно, это нельзя было делать очень явно при ее величестве, это было бы неучтиво, и поэтому мадам дю Фаржи испросила позволения побеседовать с бедняжкой-пажом наедине, мадам де Гемене и мадам де Буа-Траси тихонько придвинулись поближе друг к другу, мадам д’Эссен поманила к себе бедную мадемуазель де Сент-Уэр, а Луиза поймала взгляд сперва шевалье дю Роше, а потом шевалье де Шьера и коснулась своего уха, чтобы дать им понять, чтобы они слушали, о чем рядом с ними говорят. Потом она снова посмотрела на ее величество и глазами показала на дверь королевского кабинета, но, конечно, сразу же пойти туда было никак нельзя, и поэтому прошло еще довольно много времени, прежде чем две подруги наконец оказались одни, а служанка, которая принесла в кабинет вино и сыр, вышла. Луиза сразу же принялась подстраивать свою лютню под арфу королевы, но это она могла бы и во сне делать, это ее не отвлекало ни капельки.

- Ужасно опасный человек, ваше величество, - сказала она шепотом. - Ужасно, я его боюсь, но и тоже… когда он на меня смотрит, даже ненароком, мне кажется, у меня даже сердце биться перестает или наоборот начинает прямо колотиться.

Отредактировано Луиза де Мондиссье (2018-10-21 00:43:48)

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза подумала, что то, что она задумала, не получилось точно и ужасно жалко, но что тут поделаешь? Зато все узнали, наконец, кто это посылал ее величеству стихи, а еще так удачно вышло, что это был шевалье де Шасток, который мог бы иначе быть опасен, и еще королева при всех сказала, что желает примириться с господином кардиналом, а он будет последний дурак, если станет возражать, а это значит, что ее влияние уже сейчас возрастет, а потом он уедет на войну и не будет с ней ссориться оттуда, а еще, может, его там убьют. На войне же убивают - могут и его убить.

Сейчас, правда, она совсем не хотела говорить ни про господина кардинала, ни про господина графа - и особенно про господина графа, потому что ей удалось выскользнуть из зала вскоре после него и она его догнала и с ним поговорила, и вроде бы это никто не заметил, но этот разговор ей надо было еще как следует обдумать и еще кое-что уточнить, поэтому она пока не хотела зря ее величество тревожить, когда у нее и так было о чем беспокоиться.

- Его величеству самое позднее завтра расскажут, - озабоченно сказала Луиза, решив на щекотливые вопросы пока не отвечать. - Ваше величество, а что, если он спросит, почему вы эти стихи хранили?

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза взяла аккорд и подкрутила колок, чтобы не сразу ответить, потому что на такое сразу отвечать было нельзя, надо было сперва подумать. Какая, все-таки, ее величество была поразительная, такая чистая и искренняя, и Луиза в который раз уже мысленно пообещала себе, что всегда-всегда будет ей предана - ну, то есть пока она остается ее лучшей подругой, конечно, потому что кто же служит тем, кому ты не нужна?

- Я чего на самом деле боюсь, ваше величество, - осторожно сказала она, - что, если он решит, что вы хотели, чтобы он ревновал? Ведь обязательно кто-нибудь так подумает и скажет - потому что он же совсем вас забросил! А еще - будто вы хотели показать ему, как это оскорбительно и абсурдно, что он так мало вам доверяет! Люди такие злые, увы, и никому и в голову не придет, что вы для того и хранили эти письма, чтобы вместе с ним над этими стихами посмеяться, а они все приходили, а он все не приходил, вот и… И не чтобы его в глупое положение поставить, упаси Боже, а потому что вам обидно? Ведь ясно же, что не так вы их ценили и не очень-то прятали, а просто складывали, и как вы рады, что он хотя бы поэтому пришел…

Луиза прекрасно понимала, конечно, что она сейчас редкостную чушь несет, но ей надо было предложить ее величеству какие-то другие идеи, и она надеялась, что в той ерунде, которую она болтала, королева услышит то, что она не сказала - что ей с королем надо не ссориться, а мириться! А значит, надо объяснять, что она короля любит и все тут, и уж конечно, не врать - не то, что легко проверить! Не в один же день они все пришли, эти письма, чтобы королева про них забыла, а что она про них раз за разом забывала - нет, в такое никто не поверит. Так что пусть лучше врет про то, что просто поделиться шуткой хотела и ждала, а врать она не умеет, а про обиду обязательно скажет, ведь правда же обидно - и тогда, может, его величество так поймет, что она хотела, чтобы он приревновал ее, и ему будет приятно? Или он тоже тогда обидится? Нет, как вообще можно жить так, как его величество - вообще без радостей всяких? Лучше бы он любовницу завел, честное слово!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза не видела ни одной причины, почему бы господин кардинал не поверил в искренность ее величества. Она бы сама, конечно, так прямо не сказала, но еще и потому что она бы лучше хотела оставить себе возможность все переиграть, а ее величество интриганкой совсем не была, и правильно, наверное - королевам вообще интриговать незачем и не положено, может. Это ей, мелкой дворяночке, да и то по мужу, надо уметь извернуться, а дочери испанского короля и жене французского, о таком никто и не говорил-то, надо думать!

- Это было бы ужасно оскорбительно, ваше величество, если бы он не поверил, - сказала Луиза и даже не хихикнула, хотя у нее на щеках все-таки проявились ямочки - самую малость. - Но почему бы ему сомневаться? То есть я слышала, что он ужасно подозрительный, но что тут можно подозревать? Что вы это ради своих интересов? Ну так это так и есть, чего же тут такого? Или чтобы позлить ее величество? Ну да, может быть, да, только… О, знаете что! Он ведь вам что-то говорил, господин граф, так что никто не слышал? Так может, он вам что-то про чувства господина кардинала сказал - как с ним примириться? Ведь говорят же, что он не просто так ваше величество преследует, а потому что вы ему в любви отказали!

На самом деле, ее величеству совсем не стоило бы разыгрывать эту карту, но и потерять ее совсем было бы жалко. Вот если бы королева сделала так, что кто-то ее бы спросил, а она бы сказала, что не хочет об этом говорить и она, верно, дурно расслышала, или что-то в этом роде, то потом, если господин кардинал будет ее по-прежнему преследовать, она сможет "признаться", и тогда король будет ужасно недоволен уже господином кардиналом, но все равно лучше было бы, если можно было бы просто подружиться.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза подумала, что никакого особенно богатого воображения совсем не надо - что такого было бы в том, чтобы красивая молодая женщина, которую к тому же не любит муж, этому мужу изменила? Да для этого и влюбляться не нужно - хотя  ее величество, наверное, ужасно хотела бы, чтобы ее любили, поэтому и письма со стихами сохранила, и герцога Бэкингема раньше не слишком отталкивала… И кто в этом виноват, спрашивается? Вслух она, это, конечно, говорить бы не стала - ни ее величеству, ни еще кому-нибудь, но ей все-таки показалось, что, может, у господина графа все же был какой-то шанс, раз ее величество стала говорить, что никогда никого не полюбит и королю не изменит.

- Конечно, невозможно, - согласилась Луиза, - и очень глупо, что он так думает, потому что вы же замуж вышли, а значит, теперь не испанка, а француженка, и в Библии даже написано, что муж и жена - плоть едина. Вот и я, ваше величество, когда замуж вышла, тоже француженкой стала, но только я не сразу это поняла - потому что ты же остаешься самой собой и не сразу осознаешь, что не просто в другую страну жить переехала, но еще и сама как бы другим человеком стала - так странно!

Конечно, это было все не так просто, и не то чтобы Луиза и правда чувствовала себя француженкой - ну, не больше чем в Савойе, где ее так часто называли, но ведь она же не была королевой, и никому не было никакого дела, что она о себе думает или о политике, да и не думала она о политике, но ее величество, может, послушает и если сама не решит, что она теперь здесь живет, а не в Эскуриале больше, то, может, будет знать, что говорить - почему она решила с господином кардиналом примириться: потому что она почувствовала себя француженкой и вообще верная жена своего супруга. Это был бы не первый раз, когда бы Луизе удалось ее величеству что-то подсказать - хотя иногда у нее не получалось, вот как с Парисом этим, и хорошо хоть, что ее величеству и в голову не пришло, что подруга ей что-то недоброе советует, хотя с нехорошими людьми доброй быть - пустое дело!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза ответила ее величеству грустным взглядом и подумала, что за неделю до отъезда мужа доказать ему свою преданность будет непросто - особенно после истории со стихами, если ее величество не сможет как следует соврать. Был бы это месье де Мондиссье и он бы на нее гневался, Луиза бы просто пробралась к нему в спальню и они бы уже к полуночи помирились, но королеве и вести себя так не подобает, и вряд ли ее в спальню к королю пропустят без приглашения, и вряд ли она умеет… Ну да все равно!

Луизе очень хотелось предложить ее величеству, чтобы она сказала королю, что не хочет больше видеть подле себя герцогиню де Шеврез - это бы наверняка его величеству очень понравилось, он герцогиню терпеть не мог, но толку в этом не было бы никакого: никогда бы ее величество от своей подруги не отказалась, не ради своей выгоды уж точно, и это было в ней тоже ужасно трогательно - Луиза очень надеялась, что и ее королева так же любит, но кто его знает, лучше на это не рассчитывать - и ничего плохого ни про одну ее подругу не говорить.

- А что, если вы его величеству предложите, что вы могли бы, пока его нет, тоже за его высочеством присмотреть? Потому что, конечно, да, ее величество - мать и все такое, но вы к нему по возрасту ближе ее и он вам будет больше доверять, а вы сможете его остановить вовремя или предупредить его величество, если он что-то задумает, что не стоит?

Еще можно было выведать какие-то тайны своего брата и рассказать королю, но на такую мерзость и сама Луиза бы не решилась, да и вряд ли его католическое величество что-то важное сестре в письме расскажет. А его высочество - Луиза с ним была немного знакома уже и слышала, конечно, всякое - во-первых, он ее величеству был не братом, а только деверем, во-вторых, за ним и правда нужен был глаз да глаз, а в-третьих, так они обе смогут с ним получше подружиться, а он был все-таки наследник престола.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза вздохнула в ответ и подумала нехорошие вещи про мадам де Шеврез, из-за которой у нее не получилось подстроить так, чтобы ее величество раскрыла заговор против его высочества еще в декабре - наверняка из-за нее! А ведь так все хорошо было придумано!

- Только бы его величество не решил потом, что вы в его высочество влюбились, - сказала она с фальшивой озабоченностью. - О, и знаете - можно еще заказать по секрету его портрет… миниатюру - короля, не принца, конечно! - сделать так, чтобы он об этом узнал, и… совместную! А то вдруг кто-нибудь подумает, что вы извести его величество хотите! Я вам уже рассказывала, как мы с ее светлостью мадам… одну даму при Савойском дворе пугали?

Лукавство в серых глазах Луизы было вызвано не одним только воспоминанием, каким бы веселым оно ни было - вообразив себе, как ее величество старательно втыкает булавки в портрет супруга, она чуть не залилась смехом.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза устроилась поудобнее и даже лютню в сторону отложила - сейчас как раз хорошо будет, если их подслушают, потому что ничего секретного она говорить не собиралась, а если услышат, то поверят, что она просто ее величество всякой ерундой развлекает.

- Она нам ужасно вредила, - объяснила Луиза - немного туманно, потому что не рассказывать же королеве, такой светлой и доброй, что синьора Пульчани вбила себе в голову, что мадам Кристину надо вывести на чистую воду, как она своему супругу изменяет! - И поэтому мы договорились с ее служанкой, и та для начала рассказала ей, как в деревнях наводят порчу на чужих невест. Вы помните, я про зеркала рассказывала? Вот что-то такое, а потом она приходит к себе в комнату после утреннего приема, а там ее зеркало разбито - как молотком, и кусочка не хватает. Самое смешное, что она на эту служанку сразу подумала, выставила ее за дверь, слова сказать не дала и побежала к священнику. А ему мы заранее как раз подлили вино вместо святой воды - можете себе представить, он в комнате у себя в бутылке святую воду хранил! Чтобы не ходить в церковь! И вот приходит он покропить святой водой это несчастное зеркало, а капли - от вина! Он сам на пажей подумал, конечно, хохотать начал, а она на него так разозлилась! И стала на него кричать - я рядом была и все слышала, а он ушел, конечно.

На самом деле, падре оказался гораздо умнее, чем Луиза думала, и потом уже, когда она к нему на исповедь пришла, приказал, чтобы она ему все рассказала, и ужасно сам веселился, но этого она ее величеству говорить не стала, а только паузу сделала, чтобы понять, про что лучше дальше рассказывать - про булавки или про инкуба.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза тоже улыбалась - и не по привычке, а потому что кто бы ее величеству бы не улыбнулся, когда она так смотрит? Вот сама Луиза бы заметила, наверно, что ее отвлекают или развлекают… впрочем, может, и королева заметила, все равно же они здесь вдвоем, и время есть, и байку послушать, и разговор продолжить - а Луиза больше про графа де Рошфора говорить не хотела, потому что королева королевой, а в любви каждый за себя! Значит, лучше про булавки!

- Нет, не перестала, к сожалению, - вздохнула Луиза с деланным огорчением, - она ведь не знала еще, что это из-за того, как она себя вела… что это наказание свыше было… мы так и говорили: "Наказание свыше!" - не выдержав, она снова рассмеялась - мадам Кристина еще палец наставительно к небесам воздевала, а потом им грозила… Нет, все-таки Луиза по ней иногда ужасно скучала! - Да и я же говорю, это было только для начала, чтобы она поверила, что это ее извести пытаются. Потом мы нарисовали ее портрет - ну, не я, конечно, я же рисовать не умею совсем, а заказать кому-нибудь мы не могли, но все равно получилось как у настоящего художника… вы знаете, вот как для верительных грамот у послов - или как они называются? Когда месье де Мондиссье приехал в Савойю, у него с собой был его портрет - очень похоже! Вот мы такой и сделали, а потом… ну, тут очень удачно получилось - у нее как раз на щеке вскочил чирей. И мы на нашем портрете точно такой нарисовали и кровью написали Fiat - это на латыни что-то, я забыла, что это значит.

Палец резала Луиза, конечно, а писала мадам Кристина, хорошо хоть слово они выбрали короткое - Луиза объяснила, что почерк трудно изменить, поэтому букв должно быть мало, тогда мадам Кристина придумала написать Fiat. И еще надо было подкинуть этот портрет так, чтобы никто не заподозрил, и это тоже делала Луиза и чуть не попалась, но теперь все это рассказывать было очень весело.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.