Эмили было неловко... Мадам д’Анси так искренне заботилась о ней, будто они были родные, а она мало того, что обманывала ее, но ещё и Луи-Франсуа выпроводил ее из комнаты, будто она  была им служанкой. Конечно он не был виноват: вернуться усталым после скучной службы и обнаружить, что жена снова втянула его в сомнительную историю - какой мужчина обрадовался бы? Однако, Соланж уж совсем не была ни в чем виновата, и графиня де Люз подошла к дверям ее комнаты с твёрдым намерением извиниться.

Снаружи тихо плакала графиня де Люз. Плакала и собиралась с силами. Она все решила правильно, она больше не может портить мужу жизнь. Все равно ничего не будет. Ни дома, ни детей...

Оставшуюся часть дня мадам де Бутвиль была с мужем кротка и предупредительна. Может быть, непривычна тиха, но она сослалась на головную боль и легкую простуду, что позволило ей раньше лечь.

Ночью... за опустившимся пологом кровати молодая жена графа де Люз могла наконец отбросить светские условности без риска вызвать его неудовольствие и дать волю и страсти, и нежности. Эмили хотела навсегда запомнить их последнюю ночь.

Утром же, когда граф отправился на службу, у нее было почти все готово. Правда, больше часа ушло на письмо, и чернила кое-где оказались размытыми капнувшими слезами. Но потом — пажеский костюм, оседланная лошадь... Конюх несколько удивился приказу графини, однако экю есть экю, и еще до полудня закутанная в плащ худенькая фигурка верхом на прекрасной гнедой лошади покинула славный город Шалон.

Однако, как ни странно, худенький всадник не отъехал далеко от города, остановившись у небольшого придорожного трактира, прилепившегося почти за городской стеной. «Меч и подкова», как сказала гостиничная служанка... Эмили как-то отстранено очередной раз подивилась, какими только странными названиями не нарекают трактиры и гостиницы. Ну почему вдруг «Меч и подкова»? Однако именно сюда она попросила явиться господина де Бадремона, послав к нему ту же служанку. Покидая мужа, она не хотела отягощать его лишней заботой, о чем и собиралась известить молодого человека. Увы, Жюль-Сезар должен был решать свои проблемы сам...

Если бы не было так холодно, Эмили ни за что не вошла бы в трактир. Ее могли узнать, очень многие интересовались личностью загадочной графини де Люз, которую муж взял с собой в поход. Она села за стол в полутемном углу почти у самой двери, куталась в плащ и старательно делала вид что медленно пьет из большой кружки. Юноша появился, когда она не успела отпить и четверти...
- Бадремон! - тихо окликнула она. - Идите сюда!

Юноша обернулся, окидывая окликнувшего его юнца растерянным взглядом, в котором, однако, почти сразу проступили недоумение и растерянность.

- С-с-сударыня? - пробормотал он вместо приветствия и плюхнулся напротив нее так, словно его не держали ноги.

- Зовите меня Франсуа. Франсуа де Кюинь, - вздохнула Эмили. - Нам надо поговорить.

- Поговорить? - повторил юноша, заметно бледнея. - А… а почему?.. Вы?

Он сделал неопределенный жест, который должен был как-то обозначать наряд г-жи де Бутвиль.

- Я уезжаю. Далеко. И, боюсь, граф не сможет вам помочь.

- К-куда? П-почему?

- Далеко, - повторила Эмили. - Могу ли я попросить вас в этой связи... не докучать графу?
Это было жестоко. ведь она сама обнадежила молодого человека, и Луи-Франсуа обещал помочь. Но жизнь вообще жестока...
- Его светлость будет расстроен, ему будет не до того.
"А может, и не будет расстроен,"- закралась противная мыслишка. - "Нет, будет. И низко думать о нем по-другому."

- Никуда! - возмутилась мадам де Бутвиль и едва только не зашипела: - Вы совсем спятили? Куда вы собрались?
В глазах ее блеснули слезы. Не хватало ей только такого попутчика! Чтобы все решили, что она сбежала от мужа с этим молокососом!

- Туда же, куда и вы, - немедленно отозвался юноша. - И вы не можете мне помешать!

- В женский монастырь? - ехидно осведомилась Эмили.

- Тогда я вас провожу, - юноша упрямо сжал губы. - К кармелиткам? Или к кордельеркам?

- К черту! - разозлилась графиня. Вот уж поистине не было напасти! К кордельеркам! Будто она там не была! Эмили бросила на стол монету и встала. - Не вздумайте за мной ходить.

Жюль-Сезар покраснел как вареный рак, но тоже встал.

- Я не могу… Я должен.

- О Господи!
Проходившая мимо служанка странно на них покосилась. Надо было уходить.
- Идемте.
Мадам де Бутвиль кивнула молодому человеку, и, не оглядываясь на него, пошла к выходу и прямо к коновязи. Во дворе, по счастью, никого не оказалось, разве что у сарая помощник конюха ковырял что-то вилами, и Эмили резко развернулась, в упор глянув на Бадремона:
- Что вы должны?! Что вы придумали?!

- Куда у вас увольнительная? На тот свет? - с отчаянием произнесла Эмили. Вызовет он графа на поединок, ну надо же! - Вот за что мне ещё вас Бог послал? Не надо меня провожать, я уже прекрасно так ездила. И... давайте не будем тут стоять.
И она пошла к коновязи.

Юноша решительно пошел за ней.

- Вы уже прекрасно ездили на тот свет? - уточнил он.

Эмили хмыкнула и искоса глянула на Бадремона. Он не такой тряпка, каким кажется?
- Прекрасно ездила без всякого сопровождения и в таком виде.

- Н-ну… тогда вам не следовало, - по его тону ясно было, что он сомневается. - Я тоже… с крыши амбара прыгал. И не убился, но не надо было. Так что я еду с вами.

Он оказался настырным, этот Жюль-Сезар де Бадремон. И разумным, что самое обидное... Драма, которую сейчас играла графиня де Люз, со слезами и трагическим концом, с участием господина де Бадремона могла превратиться в глупый фарс. Этого Эмили не хотела, а хотела,чтобы Луи-Франсуа непременно пожалел о том, что так ее не понимал. А еще лучше (об этом она тихонько мечтала, хоть и не созналась бы ни за что), чтобы догнал, и остановил, и сказал как он ее бесконечно любит и жить без нее не может, и ей бы тогда не надо было умирать. Потому что хоть она и твердо решила умереть, но ей этого совсем не хотелось...
- Вы что, решили дезертировать? Или у вас увольнительная на месяц?
Эмили довольно ловко принялась отвязывать поводья своего коня. Пальцы, правда, мерзли, хоть и в перчатках.

- Потому что я еду в Париж, - очень серьезно ответила мадам де Бутвиль. - И вам со мной совсем не надо. Вы мало со мной знакомы. Вам кажется мой внешний вид странным. Но уверяю вас, я ношу это платье давно, и давно играю эту роль. Лет восемь уже, не меньше, и мало кто догадался. Я — плохая компания. А страну вот так, одна, уже пересекала трижды.
Правда, и в первый раз, и во второй, и в третий погода была теплой. И Эмили удавалось договориться и ехать с купцами. Но, может, и в этот раз повезет?..
- К тому же, если граф меня нагонит, он решит, что вы меня скомпрометировали, и убьет вас.
Луи-Франсуа вряд ли станет убивать юношу, но зачем тому об этом знать?..
- Так что ступайте обратно в свой полк, шевалье де Бадремон. Быть может, граф сумеет вам как-то помочь. А меня предоставьте моей судьбе.

- Потому что мне надо в Париж, - отрезала Эмили, отводя коня от коновязи. На самом деле,,если она собиралась в монастырь, казалось, так далеко ехать не надо было. Но, во-первых, в монастырь нужно внести денежный вклад, а деньги были в Париже. А во-вторых, кто ее возьмет без согласия мужа? Кто-то поверит в ее благочестие и станет рисковать? Потому что она замужняя дама, и несовершеннолетняя, и родни у нее нет. Если Луи-Франсуа захочет устроить скандал, ее, конечно, вернут мужу. Если захочет... Впрочем, мадам де Бутвиль вспомнила вдруг, что у нее была союзница. Герцогиня Ангулемская, если ей правильно объяснить, почти наверняка поможет ей найти подходящую обитель и сохранит тайну — ведь это то, что она хотела...

Про себя чертыхаясь, мадам де Бутвиль придержала коня, а потом и вовсе пустила шагом. Ну что, собственно, она так  сорвалась? Гнедой Пирожок был небольшим аккуратным коником-пятилеткой, которого Лапену удалось сторговать за очень приемлемую цену, и который предназначался как запасная лошадь для графа. Лошадкой он оказался послушной и довольно резвой, к тому же выносливой, но долго скакать галопом он не мог. Эмили невольно вспомнила оставленного в Англии огромного племенного дядиного Ворона, азартного и быстрого, как ветер. Вот когда бы ни один надоедливый Бадремон ее не догнал!
- Отчего вы так упрямы, а? - устало спросила она. - Ничего же хорошего не получится.

- Уйдите! - воскликнула Эмили, чувствуя, как внутри закипают жгучие слезы. - Мужчина он, надо же!
Она пришпорила Пирожка и снова сорвалась с места в галоп.

То ли потому, что в этот раз Жюль-Сезар ждал чего-то подобного, то ли г-жа де Бутвиль не так уже гнала коня, расстояние между ними почти не увеличивалось.

- Вы загоните лошадь! - крикнул он снова, когда за холмом на повороте дороги они оба чуть не влетели в крестьянскую телегу. - Или шею!..  Сломаете!

Он пришпорил, однако, коня, проклиная все на свете, догнал молодую женщину и, изловчившись, на скаку исхитрился выдернуть повод у нее из рук, сдерживая бег обеих лошадей.

- Если ваша лошадь падет, - сердито сказал он, - что вы будете делать? Нельзя с ними так! Вы бы друга так гнали?

Однополчане очень хвалили его выездку, но в этих своих словах Жюль-Сезар и сам услышал голос тетки Анны-Марии - вот кто на самом деле умел ездить!

- Идите к черту! - Эмили замахнулась хлыстом, но не ударила, только брызнули злые слезы. - Не ваше дело, что я там сломаю! И хорошо, если сломаю! И не ваше дело, что я буду делать! А друзей не бывает!

- Почему не бывает? - растерялся юноша. - У меня лучший друг есть, шевалье... ну, то есть вам неинтересно же.

Он заметно помрачнел, но поводья не выпустил и даже наоборот - крепче сжал пальцы и вдруг сощурился.

- У вас у лошади живот раздут, - сказал он. - Чем кормили?

- О-овсом... - забыв плакать, мадам де Бутвиль спешилась. - Почему раздут? Совсем не раздут...

- Вы не видите, что ли? - юноша также спешился и, снова пристально изучив лошадь, похлопал ее по круглому боку, у самой подпруги. - Травы не той поела, наверно. Надо поводить - ну, не гнать, а вести в поводу. Пока не полегчает. Это же жеребец - а почему у вас не кобыла? Это ваша лошадь вообще?

- Нет, конечно, я ее украла! - огрызнулась графиня. - Что вам за дело, кобыла или жеребец?
Мадам д’Анси это тоже не нравилось, и не нравилось, что граф позволяет жене ездить по-мужски и мужском платье. Ну и наплевать на неё, она тоже совсем не подруга!

- Жеребца больше жалко. И в походе лучше, конечно.

- Отчего больше жалко? И лучше отчего? - не поняла Эмили и неожиданно пояснила: - Он запасной. Непородистый, видите? И ростом невелик. Стоил недорого.
Она взялась за повод и решительно направилась на почти неприметную тропинку, уходившую куда-то в сторону от дороги.