- Господина де Бутвиля? - изумился младший из двух дворян. - Покойного?

- Ваши манеры, сын мой, - сказал старик, - извиняет только холод и близость метели. Позвольте мне предложить вам наше гостеприимство, господа? Я Жан де Семеньи, а это мой старший сын. Вы оказали мне честь, посетив меня в моих владениях.

- Благодарю вас, сударь, - Эмили изящно поклонилась и тут же пояснила младшему. - Конечно, не покойного! Покойный — Франсуа де Бутвиль, он был старший брат моего господина, а мой господин — Луи-Франсуа де Бутвиль, граф де Люз. У меня лошадь раздуло, вот мы и свернули...
И она посмотрела на своего спутника.

- Раздуло? - оба дворянина немедленно посмотрели на лошадь, и Жюль-Сезар вздернул подбородок, но они, похоже, тоже не нашли причин поспорить.

- Тогда, - сказал старший, - вам тем более стоит переждать непогоду.

- Наш замок за холмом, - сказал младший и, вдруг спохватившись, снял шляпу, оказавшись старше, чем могло показаться по его голосу - лет двадцати пяти. - Вы едете в Париж?

Жюль-Сезар облизнул губы и промолчал, снова посмотрев на г-жу де Бутвиль.

Жюль-Сезар глянул на г-жу де Бутвиль с невольным уважением - у него бы так складно ни за что не получилось.

- Метель будет, - уверенно сказал г-н де Семеньи. - В костях чую. Конечно, уже, может, ближе к вечеру, но если у вас лошадь занемогла…

Его сын уже спустился с плотины и протягивал отцу руку.

- Здесь совсем близко, - сказал он. - А господин де Кавуа это кто?

- Это капитан гвардейцев кардинала, - Жюль-Сезар на всякий случай пропустил г-жу де Бутвиль вперед. - Господин кардинал прибудет позже, поэтому нужно… договориться о… квартирах. Потому что когда целая армия…ну, вы понимаете.

- Совершеннейшим образом, - отозвался молодой человек, - мы с отцом ездили взглянуть, когда его величество только прибыл…

Они обсудили королевский поезд и воздвигнутые в городе триумфальные арки, и к тому времени, когда они въехали в ворота замка, трехэтажного дома, сильно схожего с фермой, они уже называли друг друга просто по фамилиям.

Г-жа де Семеньи, как оказалось, недужила, что молодого человека явно скорее смущало чем беспокоило, и когда Жюль-Сезар спросил, не серьезно ли, отец и сын оба покачали головами.

- Она мне мачеха, - отчего-то объяснил молодой человек.

- Вас сможет принять мадемуазель де Семеньи, - улыбнулся его отец, и в самом деле, не успели они спешиться, как из дома выбежала юная особа не менее чем пятнадцати лет от роду.

- Отец! - спохватившись, она присела в чинном реверансе. - Господа…

Г-н де Семеньи назвал ей обоих гостей, попросил ее позаботиться о ночлеге для них и, когда она стремглав упорхнула обратно в дом, пояснил:

- Придется чуть подождать, пока комната протопится, если не возражаете. Ваши вещи… - он осекся, глядя на лошадь Жюль-Сезара, не обремененную ни единой седельной сумкой.

- Зимние поездки - самые сложные, - согласился старший г-н де Семеньи и в подтверждение тому тут же рассказал как, уже в зрелом возрасте, несся сломя голову через всю Францию, чтобы поучаствовать в войне из-за Салуццо, загнал двух лошадей и потерял обе седельные сумки, а все из-за проливных дождей - а ведь то был август, а зимой непогода вообще смертельно опасна.

Младший г-н де Семеньи, явно уже не раз слышавший эту историю, между тем наполнил вином четыре бокала, и старик тут же предложил выпить за доблесть нового короля, пусть он в отваге не уступает старому. Жюль-Сезар поддержал тост с искренним воодушевлением и тут же предложил свой - за скорую победу французского оружия.

- О! - рассмеялся г-н де Семеньи. - Неглупо, право! Вы правы, победа не всегда остается за доблестью.

Жюль-Сезар страшно смутился, покраснел и поспешно выпил свое вино, когда в дверях снова появилась м-ль де Семеньи, а за ней - сутулый лакей с тяжелым подсвечником.

- Ваша комната готова, господа, - сказала она, неодобрительно морща носик. - Может, вы захотите освежиться перед ужином?

Небо за окном приобретало уже нежный фиолетовый окрас.

- Д-да, конечно, - румянец на щеках Жюль-Сезара объяснялся не одним только очарованием м-ль де Семеньи, пусть даже девушка, пухленькая, голубоглазая и белокурая, была и впрямь очень мила. Но тепло, явная доброжелательность г-на де Семеньи и его сына и, более всего прочего, необъяснимая самоуверенность г-жи де Бутвиль, которой, по его представлениям, надлежало выглядеть неловко и испуганно в мужском наряде, выбивали его из колеи, и он чуть не возмутился вслух, когда она запросто назвала его по фамилии. - М-мадемуазель, если вы не откажетесь указать, то есть подсказать нам путь…

- Я вас просто провожу, - засмеялась девушка, отводя на мгновение глаза и тут же вновь поднимая любопытный взор, - прошу вас, это недалеко.

Прелестная улыбка м-ль де Семеньи заткнула юноше рот на добрых две минуты, и о своем долге как гостя он вспомнил только на лестничной площадке третьего этажа.

- Вы так быстро смогли нас устроить, - пробормотал он, - надеюсь, мы вам не… не были причиной… не оказались помехой…

Девушка лукаво покосилась на него.

- О, вам придется простить нам дымящий камин, влажные простыни, плесень на пологе и крыс под кроватью, - отозвалась она. - Но зато на ужин мы будем есть мясо!

- М-мясо? - переспросил Жюль-Сезар, искренне не понимая, что в этом такого.

- Да, - сказала девушка. - Воронятину. Вы любите воронятину?

Жюль-Сезар встал как вкопанный и с нескрываемым сомнением уставился на юную хозяйку.

Жюль-Сезар неуверенно засмеялся.

- Вы же шутите! - облегчение в его голосе сменилось настоящим весельем. - О, а я почти поверил! Какой розыгрыш, мадемуазель!

М-ль де Семеньи не выдержала и тоже захихикала.

- У вас было такое лицо!..

- Ой, ну я болван!

Как-то неуловимо тон обоих изменился, став куда более непринужденным, но в выделенную гостям комнату м-ль де Семеньи заходить все же не стала.

- Я пришлю слугу, - пообещала она. - И я положила там… моего брата рубашку. На всякий случай.

- Спасибо, мадемуазель, - Жюль-Сезар снова смутился и зачем-то схватился за воротник.

- Я… - Жюль-Сезар залился краской, - я не собирался!.. Я только думал… может, у меня воротник уже грязный? Но я же сегодня утром менял рубашку, вот перед тем, как к вам поехал, и… Извините, пожалуйста.

Последние слова он произнес угасающим уже голосом, оглядывая небольшую, но уютную комнатку с потрескивающим в камине огнем, двумя потрепанными, но чистыми креслами перед ним, желтыми саржевыми занавесками на окне и таким же пологом на накрытой свежим бельем кровати - одной кровати, только одной!

- С-с-сударыня…

Жюль-Сезар встревожился, еще когда м-ль де Семеньи заговорила о комнате, но подумал, что, может, она оговорилась или что в комнате будут две кровати, хотя и это тоже было неловко, но так… Может, он может положить между ними свой меч? То есть шпагу?

Жюль-Сезару потребовалась целая минута, чтобы кое-как собраться с мыслями и справиться со своими чувствами. Изумление было среди них наипервейшим - г-жа де Бутвиль явно не спешила осознать ужас их положения и смутиться - или нет, осознала, но почему-то не смутилась, и, хотя Жюль-Сезар сразу понял, что конечно, он должен уступить ей кровать, уверенность, с которой она объяснила ему это, отчего-то его покоробила. То есть она была дама, и он должен был так и поступить, но отчего-то ему это не нравилось и он чувствовал, что вообще-то это он должен был это предложить, а она - согласиться скрепя сердце и, может, только после долгих уговоров.

- Но это все равно будет неприлично, - сказал он. - Не полить, конечно, но вот так… ночевать. Мы должны сказать им, что вы на самом деле дама, я считаю.

Или он мог придумать какую-то хитрость, которая убедила бы м-ль де Семеньи найти для него ложе где-нибудь в другом месте. Но как назло, никакие хитрости ему в голову не приходили - разве что попробовать соблазнить какую-нибудь служанку? Со служанками Жюль-Сезар уже дело имел, не раз, но соблазнять их ему пока толком не приходилось.

Жюль-Сезар ответил молодой женщине ошарашенным взглядом.

- Ваш муж, - повторил он. - Посмел. Вы же от него бежите, и боитесь, что он вас догонит - потому что он обошелся с вами дурно.

Не то чтобы у него было время поразмыслить как следует, но кое-что юноша все же понял и немало этим гордился. Г-н граф обещал ему помощь, но передумал - несомненно, как еще один способ наказать жену, хотя, может, он посмотрел на расписки и увидел, что в них все правильно. Жюль-Сезар даже сам попробовал посчитать, но с арифметикой у него всегда было скверно, и то, что итог никак не сходился, ничего не значило. Но г-н граф отказался ему помочь, и г-жа графиня оскорбилась - может, из-за этого, но вернее всего, из-за чего-то иного, вряд ли она покинула бы дом и пустилась в бега из-за какого-нибудь пустяка. И еще вот - она хотела поступить в обитель, но в Париже - наверное, потому что местные были все слишком незначительны, чтобы защитить ее от гнева ее мужа, ведь он же был один из Монморанси.