Сегодня мадам де Сильвье довелось побывать между Сциллой и Харибдой - как она со всей подобающей почтительностью именовала бабушку и старшую сестру своего супруга. Первое из этих могучих чудовищ поселилось в их доме неделю назад, затеяв ремонт в своем собственном, и с самого первого дня принялось налаживать и обустраивать семейную жизнь любимого внука. Каждый божий день эта самоотверженная женщина присматривалась, прислушивалась, следила, давала советы, поправляла, указывала, предлагала задуматься, заставляла переделать - и все это, пока законная хозяйка дома и вся прислуга вместе с ней праздно бездельничали с утра до вечера!
Луи был немедленно извещен, что несчастлив в семейной жизни и недооценен супругой. Мари узнала об этом от горничной, но, вместо того, чтобы раскаяться и посыпать голову пеплом, пришла в ярость. Тут уж сам господин де Сильвье оказался между Сциллой и Харибдой, но, проявив невероятный дипломатический талант, убедил старшую из женщин отдохнуть, а младшую - успокоиться.
Но даже господин де Сильвье не мог предположить, что сегодня утром в поисках отдыха почтенная пожилая дама забредет на кухню за стаканчиком сидра и, заслышав шум на полке со специями, заставит новенькую служаночку ловить мышь. Служаночка мышей боялась, а еще больше боялась старшую из двух мадам де Сильвье. В итоге, смышленая, в общем-то девочка, превратилась в шмыгающую бестолковую растяпу, уронила на пол соль, специи, любимый кухаркин горшочек, саму себя и сразу следом - полку.
Полка упала на ногу старшей мадам де Сильвье. Истошный вой огласил весь дом. Сбежалась прислуга, Мари, близнецы с няней. Пьера послали за доктором. Шарлотту послали за Жилем, а следом за ней побежал один из близнецов - сказать, что Жиль на неделю отпросился в деревню к родителям. Мари и Шарлотта вдвоем попробовали поднять Старшую Мадам и поняли, что слабым женщинам это не под силу. Шарлотту послали быстренько за Пьером. Старшая Мадам бранилась и плакала и угрожала слугам Божьей Карой за эти гнусные ухмылки, которые она прекрасно видит, не слепая ведь! Потеряв терпение и обезумев от этой неразберихи Мари сама побежала за Шарлоттой, но у двери ее догнали близнецы и слезно умоляли не уходить. Наконец, вернулись Пьер и Шарлотта без доктора, Пьер сказал, что его догнали у самого дома мэтра, ну он сразу все бросил и бежать обратно. Наказав Пьеру и Шарлотте поднять Старшую Мадам в ее комнату, Мари с яростью львицы стряхнула с себя визжащих близнецов и побежала за доктором сама.
Доктор жил близко и совсем скоро Младшая мадам де Сильвье вернулась в дом в сопровождении мэтра Дюлона, но возле постели стонущей бабушки уже сидела молодая мадемуазель де Сильвье. Вдвоем они громко задавались вопросом, как могла хозяйка дома оставить беззащитную старуху на полу в кухне в окружении глумящихся слуг, а при появлении Мари предложили и ей составить им компанию в размышлениях.

- Мизинец она, видите ли, сломала, - горько шептала Мари, летя по темнеющим улицам так быстро, что долговязый Пьер едва за ней поспевал. - Ах, мегера! В гроб меня теперь сведет со своим мизинцем! А Луи?! А!..
Пьер в последний момент успел схватить хозяйку за плечи и отдернуть назад. Мимо проехала карета. Пьер выругался на кучера отборной портовой руганью, и только потом запоздало извинился перед госпожой. Мари поморщилась на ругань, но простила: за нее ведь хотел заступиться, дурень.
- Вот! - продолжала она себе под нос. - А если бы меня сбила карета? Насмерть! Стал бы вдовцом, со своей бабушкой и ее мизинцем, и может, тогда понял бы!..
Эта мстительная мысль согрела душу госпожи де Сильвье теплой волной наслаждения, но следом подумалось о том, как глупо будет выглядеть она сама, погибнув ночью под колесами кареты из-за сломанного мизинца мужниной бабушки. Кругом уже были знакомые места, почти дошли, и госпожа де Сильвье на ходу одной рукой поправила прическу, а другой крепче прижала к груди подарок брату. Очень вовремя. В этот миг улица озарилась огнями. Пьер выронил фонарь, вдребезги прямо на камни. Мари тоже чуть не выронила свою ношу, но, счастье, уберегла.
- Боже... Пожар!!! Порох, что ли взорвался?! - вырвалось у нее.
Вопрос, откуда в доме у Вентьевров взялись такие запасы пороха, ее совершенно не волновал - в этом доме могло быть все, что угодно.
- Хозяйка!.. Обождите! Куда?! Сожжетесь тоже!
- Иди к черту, Пьер, там мой брат. И муж, наверное, тоже, - но улицу снова накрыло огненным узором, и Мари с облегчением выдохнула.
Некоторое время они с Пьером молча стояли, любуясь. Наконец, все закончилось, госпожа де Сильвье вздохнула и собралась уже идти дальше, но вовремя отпрыгнула назад с коротким визгом - прямо перед ней на мостовую рухнуло что-то темное и рассыпалось прогорающими огоньками. Сверху слышался сердитый голос соседки.
- Мадам Маро, - крикнула Мари наверх, приложив ладонь ко рту, как рупор. - Здравствуйте, мадам Маро! А что за мальчонка у них там? Роже, откуда у тебя дети?!
- Мож, сестрица Ваша приехала первенца показать? - с умилением спросил Пьер.

Мужчины переглянулись с совершенно одинаковыми выражениями - «Ох уж эти женщины», вечерний вариант, использовать только в подпитии - и Роже первым нашел слова, в которые это можно было облечь:

- А нам обязательно обсуждать наши семейные дела на улице? Все он знает.

Сильвье посмотрел на него как на предателя, но ответил вполне миролюбиво:

- Мне кажется, мы могли бы зайти в дом.

На улице и в самом деле сделалось людно - разбуженные фейерверком соседи выглядывали из окон в ночных колпаках и чепцах, стояли на пороге завернутые в одеяло поверх ночной сорочки и даже, кажется, залезли на дерево в соседском саду… ах нет, это была статуя! Статуя какой-то древней богини, которую гордый владелец взгромоздил на пьедестал в добрый туаз высотой, так что по ночам ее бледный возвышавшийся над оградой лик пугал запоздалых прохожих.

Мари закатила глаза, покачала головой и первой прошествовала в дом.
- Право, братец, - сказала она уже внутри. - Чтоб сохранить нашу семейную тайну еще лучше, чем ты это сделал, тебе оставалось только крикнуть на всю улицу: "О, нет! Молчи о наследстве, Мари, никто не должен знать про эти тыщи!..".
Пятясь назад, она посмотрела на Роже и засмеялась, по-девчачьи морща нос. В руках у нее было что-то, завернутое в мягкий лоскут ткани, напоминающее по форме то ли бутыль, то ли флягу, и вдобавок аппетитно плещущее внутри о стеклянные стенки. Мадам де Сильвье небрежно поболтала этой вещью в воздухе:
- Я принесла тебе подарок, но, право же, не знаю... Ой, нет, это была плохая идея... Нельзя тебе такое... Все, я передумала, завтра я принесу тебе в подарок пару перчаток!

- Отдай! - Роже попытался отнять загадочный сверток, наткнулся на Сильвье и беззлобно выругался. - Вот уж правда, одна сатана!

- Дорогой мой, - прочувствованно произнес Сильвье, - ну будь же милосерден к ошибкам сестры! Она подарит тебе перчатки, а это заберу я, так уж и быть.

- Это мой подарок!

- Еще нет. Как потомственный легист могу тебя заверить…

- О, нет-нет, любовь моя, это и не Вам тоже! - воскликнула Мари, пряча подарок теперь от супруга. - Не то Вы начнете вытворять дома при сыновьях все то, что Вы вытворяете в гостях у моего брата!.. Кузен!.. - она ловко увернулась от окружавших ее мужчин, подбежала к Жану-Анри и отдала ему завернутый в ткань сосуд. - Вот кто здесь умница и кому можно доверить это колдовское зелье! Беги, беги, Жан-Анри, беги!..
Впрочем, Мари не была бы собой, если бы не постаралась оказать назначенному ею рыцарю посильную поддержку, и потому мужа она бесстрашно взяла на себя - бросившись ему наперерез так, чтоб оказаться чуть ли не в объятиях.

Отредактировано Мари де Сильвье (2019-05-06 17:24:23)

Сильвье закатил глаза, чего, впрочем, крепко прижатая к груди жена не могла ни увидеть, ни тем более принять на свой счет, и поцеловал ее в макушку.

- Какая вы добрая христианка, - таким же шепотом отозвался он, - признайтесь, эти незнакомые ближние ваши в Оверни вам дороже не только самой себя, но и моих родичей. Сколько времени мне придется в этот раз утешать бабушку?

В гостиной у четы Сильвье стояли щедро вызолоченные, очень красивые и очень большие часы, отбивавшие время не каждый час, как колокол на Самаритянке, а каждые четверть часа. С ловкостью, необходимой любому человеку, желающему оказаться когда-нибудь в парижском парламенте, "нежнейший внук" заботился о том, чтобы начало бабушкиных жалоб неизменно совпадало с боем этих часов, и пока что кое-как держал старшую мадам де Сильвье в суровых рамках судебных заседаний, время от времени ссылаясь на часы - и самым недостойным образом потихоньку заключая с женой пари на то, удастся ли ему вырваться до истечения заранее обговоренного срока. Сейчас у него под рукой часов не было, но можно было почти не сомневаться, что утешать старуху ему предстоит только наутро… особенно если он не станет спешить с возвращением.

Возможно именно эта мысль заставила его пристальней взглянуть на Кузнечика, у которого Роже как раз в этот миг возмущенно осведомился:

- Какая еще касторка? Да ты Мари не знаешь!

Сомнение, прозвучавшее в его голосе, было вызвано неожиданны  осознанием, что он-то Мари как раз знал и такая шуточка была бы вполне в ее духе.

Мари пожала плечами и вздохнула:
- Сколько?.. Судите сами, если у нее сломан мизинец на правой ноге, а нежная душа изранена куда сильнее.
Скрытое за вопросом предложение снова поиграть в сообщников и заключить пари мадам де Сильвье как будто не услышала. Она все еще чувствовала обиду на мужа, который не мог защитить дом от эдакой напасти. Нет, чтоб как настоящий мужчина, ударить кулаком по столу и поставить на место всех этих вздорных женщин - кроме нее самой, конечно, потому что уж она-то вздорной не была, да и разве достойно настоящего мужчины стучать кулаком по столу на слабую женщину?!
- Это не касторка, - подтвердила Мари с таким коварным видом, как будто в бутыли именинника ждала алхимическая квинтэссенция силой в десять тысяч выпитых залпом бочек обычной касторки. - Неужели я могу подарить своему брату итальянское вино тридцатилетней выдержки?! При его-то тяге к буйным попойкам?! Прости Господи, конечно же, нет. Мне бы и в голову такое не пришло!.. Кстати, о вреде и пользе... Вы ведь ужинали или все это время выпивали натощак?

Мари застыла в замешательстве. Возвращаться домой ей нисколько не хотелось: близнецы под надежным присмотром няни, а старшая мадам де Сильвье, возможно, к утру лопнет от собственной ярости, если ее не на кого будет выплеснуть. Но если вдруг не лопнет - то возвращаться, конечно, надо было прямо сейчас и чем быстрее, тем лучше. В противном случае эта украденная ночь свободы могла дорого обойтись в будущем.
Мари ожидала, что Луи захочет остаться у Вентьевров до утра, и уже придумала доводы, чтобы убедить его уйти. Теперь же, когда он неожиданно решил возвращаться, ей, наоборот, хотелось заночевать в родительском доме и проснуться только завтра ближе к обеду.
- Ну ладно, все, хватит, пока не разбил! - фыркнула она на Роже. - Это теперь твоя касторка, используй ее по назначению и уж будь добр - поешь сам и накорми гостей. Братец, ну не надо нас провожать, - она уже серьезно взглянула на собравшихся. - Жан-Анри устал. А с нами Пьер, он огромный, а в темноте вообще на медведя похож.

Отредактировано Мари де Сильвье (2019-05-11 22:53:51)