Когда Шере сообщили, что его желает видеть какой-то дворянин, первый, о ком он подумал, был Александр - но это не мог быть Александр, Александра в Пале-Кардиналь знали. Вторым был Руфус, и на пути в одну из малых приемных, куда проводили посетителя, Шере самым дурацким образом вспоминал и все не мог имя курьера, за которого выдавал себя англичанин. Еще два имени пришли ему на ум, когда он отворял дверь, но юноша, повернувшийся к нему навстречу, не был ни одним из них.

- Доброе утро, сударь, - обычным своим шепотом сказал он. - Вы хотели видеть меня?

Что-то все-таки показалось ему знакомым в этом юноше, и поэтому называться Шере не спешил и не смотрел слишком пристально, хотя что-то, что-то… Нет, он его знал, совершенно точно знал, но откуда?

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

- О, -  пробормотал Шере, глядя на нее во все глаза. Имя бы он не вспомнил, но голос, слишком нежный для юноши… Нет, он не сразу это понял, просто вдруг в его памяти всплыла ухмыляющаяся рожа Охотника, хрупкий силуэт в руках трех мерзавцев, жар крови, прилившей к щекам, и невыносимая духота тех безумных дней. Франсуа де Кюинь - девушка, которой он чуть не заплатил Охотнику и чуть не погубил свою душу. Или все же погубил?

Глупо. Ад его ждал с того самого дня, когда он сошелся с Мадо. И если в этом он бы мог еще раскаиваться, то в том, что случилось с миледи… с Анной - никогда. Хотя, не стань он ее любовником, он не стал бы и ее убийцей.

Усилием воли Шере отбросил эти мысли, они ничего не меняли.

- Вы оказываете мне честь, помня обо мне, сударь. Я буду счастлив оказать вам любую услугу, какая только будет в моих силах.

Это правдой, конечно, не было. Но такую ложь никто правдой и не считал, и это можно было оттого говорить и ему.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере ответил молодой женщине пристальным взглядом. Сообщить ей, что отца Жозефа в Париже нет, он мог в любую минуту - но что он тогда узнает? Ничего - кроме того, что знал и без того.

- Возможно, - очень тихо предположил он, - вам сказали обратиться ко мне под вашим настоящим именем… сударыня?

Он знал, что это было не так - он никогда не водил дела с людьми монсеньора, и самое большее, что от него когда-либо требовалось, это послужить ширмой для тех, кому на самом деле надо было видеть совсем не его. Но прежде чем пойти к г-ну Бутийе, он хотел хотя бы знать, о ком с ним говорить.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

- А, - только и сказал Шере. Про г-жу де Бутвиль ему никто не упоминал, только про ее горничную, но этого было достаточно. Не для того, конечно, чтобы знать, что с ней делать, но для того, чтобы убедиться, что она появилась здесь по делу. - А.

Фамилия г-жи де Бутвиль показалась Шере смутно знакомой и сама по себе, как и в предыдущий раз, когда он ее слышал, и он мысленно снова пообещал себе поискать ее в архивах - или просто спросить, иногда это было проще. С тех пор как ему начали доверять по-настоящему - или хотя бы делать вид, что доверяют - он обнаружил, что помимо разобранных по темам писем, отчетов и докладов, в сундуках хранилось великое множество других бумаг, которые такой простой сортировке не поддавались, потому что сообщалось в них о множестве событий или людей сразу. Их раскладывали по имени отправителя, и отыскать в них что-то мог только кто-то, кто их уже читал и помнил где искать. Обычно это был его высокопреосвященство, который, требуя какой-либо документ, зачастую сразу же добавлял, кто его написал и даже когда; г-ну Бутийе, г-ну Шарпантье и отцу Жозефу тоже хватало, но кому-либо еще найти что-то в этой куче бумаг можно было только зная, кто обычно о чем писал, и даже тогда…

- Видите ли, сударыня… дело в том, что его преподобия нет сейчас в Париже. Я могу сообщить о вас господину Шарпантье или господину Бутийе, если вам так будет угодно. Или… вы предпочли бы иметь дело со мной?

Вопрос не был праздным: далеко не все люди его высокопреосвященства знали друг о друге или хотели, чтобы о них узнали. Если ее сведения были срочными и она предпочла бы остаться в тени…

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

- Сударыня…

Только тут Шере осознал, что, наверное, должен был предложить ей сесть, хотя он и был простолюдином, а она - знатной дамой. И конечно, предложить вина и какие-нибудь бисквиты… и свои услуги? А потом? Все это было крайне странно, потому что имя г-жи де Бутвиль он слышал только потому, что юная горничная, с которой его познакомили, служила именно у нее - но г-н де Кюинь… или м-ль де Кюинь… Кто бы она ни была, она явно была в отчаянии, и, легонько прикасаясь к ее рукаву, Шере мог только надеяться, что его фамильярность ее не заденет - но он не слишком знал, как вести себя с дворянками, если они не были ни г-жой де Комбале, ни г-жой де Кавуа, ни… на миг его дыхание сорвалось. Или если они не были миледи.

- Сударыня, - повторил он самым смущенным голосом, на какой был способен, - как я уже сказал, если я могу как-то вам помочь… Я, конечно, не очень похож на отца Жозефа, но если вы сядете вот здесь, закроете глаза и очень постараетесь, то может, я могу сойти за него? Давайте я пока схожу за каким-нибудь печеньем - с печеньем приятные вещи представлять себе намного проще.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере подумал, что монсеньору было бы проще заплатить г-же де Бутвиль за ее услуги, сколько бы те ни стоили, чем вынудить итальянских банкиров расстаться с деньгами без нужных бумаг. В бытность свою ростовщиком он попытался как-то продать пару сомнительных векселей одному миланскому банкиру, потерпел сокрушительную неудачу и со злости решил подделать его собственные. Задача оказалась ему не по зубам: как выяснилось, в банке на векселя ставили номера и как-то их сверяли, и разобраться, какой фокус они проворачивали с цифрами, чтобы удостоверить номер, он так и не сумел. Тогда не сумел - теперь он почти не сомневался, что разобрался бы, хотя бы с помощью Россиньоля.

Но доверенность от мужа… это было бы проще, это он мог сделать хоть сейчас - хотя и не собирался.

- Я всегда думал, что это несправедливо, что женщина не может распоряжаться своим приданым, - сказал он - совершенно честно. - Надеюсь, этому молодому не требуется все ваше приданое?

Простолюдина он спросил бы прямо: «И сколько вам нужно?» Простолюдинку… пожалуй, немного иначе - «О каких примерно суммах мы говорим?» Но г-жа де Бутвиль была дворянкой, и он понятия не имел, как они торгуются. Торговаться он, конечно, тоже не собирался, но хотя бы понять, что от нее можно требовать взамен, надо было попробовать.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере всем видом выразил смущение и неловкость. Верить? Не верить? Миледи он верил - и никогда до конца, но все, что говорила г-жа де Бутвиль было легко проверить - чего она сама могла и не знать. Но она была много младше миледи, и оправдывалась так трогательно, словно ее и в самом деле беспокоило мнение простолюдина, который, хоть и был секретарем монсеньора, все же оставался в первую очередь простолюдином, и, наконец, она ему просто нравилась, и он ее едва не погубил тем летом.

- Если вы позволите мне посоветовать, - сказал он нерешительно, - то не стоит настаивать, особенно если это деньги, лучше не оставить выбора. Ему ведь не просто так деньги нужны, а для чего-то? Давайте решим лучше это что-то, и это может оказаться гораздо проще.

Что там было на самом деле - его не особо занимало, но если он не мог прямо спросить, сколько ей нужно, оставалось выяснять как-то иначе. Другое дело, что он скорее всего был прав - брать деньги у женщины станет либо негодяй, либо любовник, либо слуга, и ни на одну из этих ролей не подходил некий попавший в беду молодой человек - если, конечно, г-жа де Бутвиль не обманывалась на его счет, что тоже было более чем возможно.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере кивнул. Выбранный им тон, похоже, оказался верным - г-жа де Бутвиль не возмутилась и начала что-то рассказывать. Недостаточно, чтобы все понять, но какие-то выводы сделать было уже можно. Карточный долг - человеку, который «сейчас» далеко, потерянное «из-за нее» место в полку, нужда в экипировке… Потрепанный мужской наряд. И муж, который якобы был бы рад помочь, но, вот беда, уезжая в действующую армию, не оставил жене доверенность.

Разумеется, это было не его дело, но мозаика не складывалась, под каким углом ни взгляни: если бы таинственного г-на де «Ба» просто выгнали из полка, у него бы осталась экипировка; по карточным долгам друзей жены не будет платить ни один муж; временно уехавший кредитор… И женщина, которая ходит в мужском платье и выполняет поручения кардинала.

- Может, будет лучше вернуть молодого человека в его же полк? - предположил он и в очередной раз покосился на кожаную банкетку. - Тогда рекомендации не понадобятся… А почему вы думаете, что там не все чисто?

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере кивнул, осторожно присаживаясь рядом с г-жой де Бутвиль. Она уехала - и с ней этот молодой человек - без разрешения, а муж остался… в армии. И что она вообще делала в армии, и как только ее муж?..

Можно было и не гадать, но ему было любопытно - и еще он должен был понять, что от нее требовать… или просить?

- Его можно вернуть в полк, если он уехал по поручению вышестоящего лица, - сказал Шере. - Не вас, конечно, но вы же уехали не случайно? Можно ли как-то это использовать? А подтверждение того, что он выполнял чье-то поручение, мы найдем.

Он быстро поднес палец к губам в тот же момент, когда в дверь поскреблись, и появившаяся на пороге молоденькая горничная с подносом робко спросила:

- Если позволите?

Шере кивнул, и она тут же придвинула к банкетке столик, на который поставила вазочку с печеньем, бокалы и хрустальный графин.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.