- Ооо, - чуть слышно прошептал Мауро, - я был в Мадриде, когда туда приезжал принц Уэльский со своим любовником, я их видел. Но черт… он не согласится.

- И если он не согласится?.. - жарко спросил Гарсиа, склоняясь еще ближе, к уху танцора. - Тогда ты?..

- Я к нему не привязан, - напомнил Мауро. - Но мы все-таки испанцы, католики. Лучше уж Франция. У Мендосы в Париже брат, кстати. Но черт… Там не танцуют. Зачем?

- Будут, - пообещал Гарсиа. - Ты научишь. Ты будешь лучший. Хочешь Францию? Давай Францию. А хочешь, возвращайся в Испанию. С твоей долей за этот корабль можно куда угодно.

Это тоже было обещание.

- Помоги мне.

- Ребята прикидывали… - Мауро взглянул на него неожиданно пристально. - Что ты хочешь? Чем помочь?

Рохас сидел на капитанской кровати с видом настолько невинным, что впору было заподозрить что-то неладное, и настойчивость, с которой охранявший его часовой смотрел в пол, лишь подтверждала любые подозрения. На самом деле, до появления Гарсиа они всего-навсего играли в морру на пуговицы, и Торрего уже проиграл своему капитану все пуговицы со своей куртки, завязки от штанов и перевязь и, когда дверь отворилась, подскочил на стуле и сунул обе руки под себя.

- Вы без гитары? - как ни в чем не бывало спросил Рохас.

Появления Гарсиа он ждал, Мауро - нет, и, глядя с улыбкой на танцора, тщетно пытался прочесть по его лицу, что предвещает этот визит. Предположить он мог, ответ напрашивался даже, но не сейчас же! Хотя - почему не сейчас? Услышать, что кричал Бенито, он успел до того, как оказался в каюте, вряд ли с тех пор что-то изменилось, а значит, до утра время было. Для чего угодно, и в том числе…

- Я думал, она здесь, - сказал Мауро - без особого, впрочем, беспокойства, что совершенно точно означало - не думал.

- Ничуть.

Рохас перевернулся на живот, чтобы дотянуться, и сел снова, уже с бутылками в руках, когда дверь затворилась. Эта самая кровать… весь этот простор, но тогда на ней ничего не было, только доски - и Курро.

Что-то, наверно, мелькнуло в его глазах, потому что Мауро внезапно сел рядом, прямо на пол, и забросил руку ему за спину, на кровать, не обнимая и не трогая, но уже обозначая намерение.

- Дорогой мой, - сказал Рохас - не ему, Гарсиа, - ты понимаешь, что это мятеж?

Но на самом деле, и ему тоже - потому что даже в пропитавшем каюту слабом аромате розового масла, смешанном с другими запахами Гарсиа, он чувствовал и запах Мауро, запах струн и дерева, почти звон, качавшийся в венах.

Торрего вышел чуть раньше, и уже не видел жеста Мауро и не слышал этих слов, поэтому Гарсиа тоже был откровенен, но по-своему:

- Ты первый начал. Начали. Стрелять.

Лейтенант подошел ближе.

- Это было жестко. Любишь так? Я помню, тебе нравилось...

След от прошедшего вскользь кулака на лице Анхеля притягивал взгляд.

Рохас посмотрел на бутылки и отдал одну из них Мауро - зная, что перехватить их как следует ему не оставят времени. А потом прибежит часовой… и это если Мауро не вцепится ему в глотку. Он видел это однажды, это были его друзья… а танцор был… кем угодно, но не другом, и Гарсиа был богат, и “Maan” был такой сказочной добычей…

Рохас улыбнулся и покачал головой, выбрасывая из нее сомнения, подавляя все то, что приносили с собой эти воспоминания - хотя бы на минуту.

- Ты ошибся, - сказал он, - мне не понравилось. Пари держу, они покричали нам сперва, но мы все так орали…

И это было очень удачно, потому что никто не должен был кричать. Должен был быть этот выстрел, и крик про капитана - Эчеверрия мог, он был честен, и Лучо, потому что скучал по брату, и еще двое других, которых он указал Лопе, но это должно было случиться позже, когда «Консуэло» догнала бы их - тогда, как она сразу была совсем рядом.

Рохас посмотрел на Мауро и увидел на обращенном к нему запрокинутом лице мечтательную улыбку - почти такую же, как на губах Гарсиа, и это было совсем не то, чего он хотел, только не Мауро!.. Primo, я же предупреждал, я же забрал у тебя то кольцо, я же сказал, чье оно было!.. Primo, мы так плясали, мы будем еще плясать, но только если ты не наделаешь глупостей!..

- Ты еще можешь со мной договориться, - сказал он, зная, что его голос звучит ровно, но слишком ровно, и это было не то, чего он добивался, но все останутся живы и не будет этой ночи, на этой кровати, и прав был Курро, надо было дать ему… - Это будет ошибка, и мы придем в Лондон вместе, я могу даже остаться здесь, если ты мне не веришь.

Это было ложью, конечно, потому что будет плеск весел, свист и прыжок в воду - можно будет даже не раздеваться, если совсем не будет времени…

- Договоримся.

Рохас чувствовал теперь руку Мауро, ее тепло сквозь ткань и даже нестерпимый жар его взгляда - не глядя, глядя только на Гарсиа и улыбаясь в ответ. Это было то, чего он ожидал, и с этим он мог иметь дело, или не заговорил бы о танцах и не приехал бы сюда, один.

- Все как прежде, - сказал он с обычной своей мягкостью и опустил свободную руку на руку Мауро, ощутив, как удар изнутри, пробежавшую между ними искру. - Никто не лезет ни к кому в кошелек, а ты - ко мне в задницу.

- А я? - тут же спросил Мауро, и Рохас замешкался с ответом, потому что знал и его, и каким он не должен быть.

- И ты нет.

- Мы договоримся, primo, - Мауро придвинулся еще ближе, обнимая, и вынул у него из руки бутылку - от которой все равно не было бы никакой пользы, хотя, может, надо было просто выпить до дна. Но здесь - и так?! - Я же знаю, как ты любишь…

- Нет, primo, - Рохас знал, что и его голос звучит сейчас иначе - но не знал, как. - Нет, мы договариваемся сейчас. Вы не трогаете мою задницу, я не вешаю вас на рее. Даже отдаю вам вашу долю, хотя это уже неслыханная щедрость с моей стороны. Primo, не делай этого, это очень плохо кончится.

Он знал, что угрожать не стоило, а просить было нельзя, но сам слышал, что его голос был слишком ровным, потому что иначе он стал бы умолять. Нельзя было отпускать Мауро, который понял бы все про Курро - не завтра, так послезавтра, и теперь он потеряет обоих, если не саму жизнь, и еще до рассвета, потому что, рассуждая здраво, у Гарсиа больше людей - если считать Бенито, да и станет ли Бенито мстить, когда все уже решено?

- Это очень хорошо кончится, - Мауро мягко потянул его назад, и Рохас сбросил его руку и встал и шагнул в сторону - как в танце, но не как в танце, не шагнул, а отпрыгнул, хотя места не было вообще, и не было ничего под рукой, даже ножа, даже осколка тарелки, а они оба были готовы к бою, и засов не был задвинут, и мог войти кто угодно, но для того, что они задумали, это было и неважно…

Курро, прости, я ошибся.

Сердце стучало как кастаньеты, сухим треском мертвых костей, и, даже зная, что должен кричать, кричать Рохас не мог. Не мог, зная, что услышит - услышит сам, и услышат другие, если они есть рядом, эти другие - Торрего, Бенито… Что это не будет крик о помощи, это будет вопль перепуганного мальчишки. Он не мог кричать так, даже когда был тем самым перепуганным мальчишкой, он был слишком красивым мальчиком.

«Смерть это точка, Анхелито».

Он не знал, готов ли был Гарсиа его убить - вот так, в своей каюте, безоружного, но капитана. Это могло быть уже слишком, когда придется объясняться с теми, у кого было и оружие, и причины его применить, потому что в конце концов, вряд ли они хотели быть мятежниками. Это будет их слово, его и Мауро - что это был несчастный случай? Нет, Бенито предпочтет стать лейтенантом при Варгасе, но понимает ли это Гарсиа? Не мог не понимать… но стук кастаньет становился все громче, а Рохас всегда верил гитаре, кастаньетам, танцу - Мауро…

«Это не ответ».

Он медленно потянул рубашку из штанов, снова находя Мауро взглядом, и тот, словно отвечая этому взгляду, также поднялся на ноги.

- Не надо, - как он ненавидел себя за эти слова! - я не играю в такие игры. Вы не отмоетесь.

Но будет шанс.

- От крови, - сказал Рохас - еле слышно, так пересохло во рту. Смерть это точка, все остальное это запятые - и он знал, что уступит, и знал, что от того, что он не уступает, все будет только хуже, это было то, что нравилось Гарсиа - и он не мог иначе. - Мауро…

Гарсиа словно не услышал, а Мауро мягко скользнул к ним, сбрасывая кожаный колет и улыбаясь - как улыбался через весь круг, и гигантская тень от висевшей над столом позади Рохаса лампы поглотила его, мешая разглядеть выражение лица.

- Тебя, - сказал он, - какой ты бываешь!..

Он опустил руки на плечи Гарсиа, приникая к нему всем телом - как в фанданго, и Рохас отпрянул, и сзади оказался стол - и он знал уже все, что будет сказано - вплоть до улыбок, но это мог быть шанс - из-за того, куда мягко переместилась левая рука Мауро… если бы это был не Гарсиа… или?..

- Зачем тебе палаш? - ладонь Мауро заскользила вниз по плечу Гарсиа, к локтю, к запястью. - Возьми нож. Хочешь нож?