Эмили поморщилась. Кажется, она поторопилась с откровенностью... Нет, все-таки никудышная из нее шпионка, нечего было и браться!
- Да, конечно! - подтвердила она. - А куда еще может пойти женщина с разбитым сердцем? И поэтому я взяла с собой это платье. Конечно, у меня другие есть, но они остались там... Но, увы, я совсем не поду мала: для того, чтобы мне поступить в монастырь, нужно согласие моего мужа.

- К-конечно, - пробормотала г-жа де Ларошфуко с нескрываемым огорчением, - ваш муж…

Глаза ее вспыхнули, и она подалась вперед, еле удержавшись, чтобы не схватить г-жу де Бутвиль за руку.

- Но ведь вы же можете просто пожить пока в монастыре! У меня есть чудесная подруга, она настоятельница и охотно вас примет, а там и разрешение от вашего мужа придет! Мы ему немедленно напишем!

Мадам де Бутвиль едва удержалась от упоминания Нечистого. Этого только не хватало!

- Ах, нет! Он ни за что не согласится! И потом, вы же обещали, что никому не расскажете!
Эмили не была уже уверена, что Луи-Франсуа действительно не согласится, но в этот дом она ведь пришла совсем не за этим!

Мадам де Бутвиль подумала, что сама загнала себя в эту засаду. Надо было придумать что-нибудь и соврать. Но... ещё одно письмо Луи-Франсуа вряд ли что-то изменит.

- Да, вы правы, конечно! Фиолетовый оттенок - это очень мило! Наверное, письмо будет выглядеть прелестно! - Эмили внутренне поежилась. «Прелестно», ничего не скажешь! - Но, наверное,  это нужно делать не здесь?

- Нет, конечно, не здесь - в кабинете, - г-жа де Ларошфуко поднялась, оправляя пышные юбки, посмотрела на недоеденное пирожное и вдруг ловким, кошачьим движением сунула его в рот. Сказать после этого она бы ничего не смогла, но ей было и не нужно, г-жу де Бутвиль она поманила за собой совершенно очевидным жестом, а когда они обе оказались в небольшом изящном кабинете, отделанном алым штофом и ореховым деревом, дар речи к ней вернулся: - Вот, прошу вас.

Она указала гостье на серебряный письменный прибор, украшавший девственно чистый стол.

- Благодарю вас! - мадам де Бутвиль с очевидным (и, может быть, слегка преувеличенным) восхищением огляделась. - Это ваш кабинет?

- О да, мой, - засмеялась герцогиня, с нескрываемым облегчением усаживаясь в обитое таким же алым шелком кресло, стоявшее сбоку от стола. - Господин де Лианкур ужасно не любит писать письма, а я пишу очень много. Вот, взгляните.

Она указала на стоявшее в углу бюро с множеством ящиков.

- Это наше общее, но у брата только вон та дверца.

- Прекрасно! - воскликнула мадам де Бутвиль, думая, что ей наконец-то повезло. Письмо наверняка в этом бюро, если и запирается, то замок вряд ли сложный. - Здесь так мило! Но раз у вас такой большой опыт, вы ведь поможете мне написать это письмо?

Эмили едва не хихикнула. Когда Луи-Франсуа получит письмо, продиктованное госпожой де Ларошфуко , он, пожалуй, подумает, что его жена сошла с ума. Если бы герцогиня только знала, что именно она писала! Три письма, и ни на одно из них муж не ответил. Первое было, пожалуй, чистой воды безумством, но она так была тогда расстроена!
«Луи! Как страшно, что я не смогла попрощаться с вами... Я вас люблю, всем сердцем, вы это знаете. И потому вы должны считать, что меня больше нет. Я знаю, что причиняю вам боль, потому что вы добры безмерно. Но жестоко обрекать вас на жизнь с женщиной, от которой вы не ждете добра, ни даже обычной жизни, ни детей. Я ухожу, пока вы меня не возненавидели. Считайте себя вдовцом, подождите срок обычного траура, попросите родных подыскать вам хорошую милую девушку, будьте счастливы! А я буду молиться за вас. Прощайте!"
Потом она пожалела, сотню раз пожалела, и сотню раз снова решила что права.  Когда Бадремона ранили, она послала мужу ещё одно письмо с проезжающим дворянином. Просила прощения, описала, что случилось, сказала, где их искать... Потом Бадремону стало хуже, он валялся в горячке, деньги почти кончились... Ехавший в армию курьер проникся жалостью к измученному мальчишке и поклялся передать послание графу де Люз.И в последнем письме она говорила о своём отчаянии и ужасе, не просила простить ее, а только просила и умоляла мужа помочь спасти юношу, который ни в чем не виноват и умирает, обещала навсегда исчезнуть из жизни графа. Он не ответил. Луи-Франсуа не ответил, не примчался на помощь...  И тогда она снова решила, что поступила правильно.  Мадам де Бутвиль взяла лист бумаги и аккуратным ровным почерком записала то, что продиктовала герцогиня.

- А дальше? Что обычно пишут дальше?

- Потому... - это был сложный вопрос. - Потому что он меня не любит больше.

- Значит, он любит другую женщину!

- Да нет же! Просто он считает, что я недостаточно хороша. Ну не как бы он хотел, понимаете?

- Н-нет, - лгать герцогиня явно не умела, но это не помешало ей попытаться. - Но почему вы от него убежали?

- Чтобы не мешать ему жить, - очень серьёзно ответила мадам де Бутвиль.

Растерянность на лице г-жи де Ларошфуко бросалась в глаза, как та ни пыталась ее скрыть.

- Но вы же не будете это писать? - предположила она. - А то он разгневается, и… и вообще, он тогда еще, чего доброго, подумает, что вы считаете его глупым, что он вас неправильно выбрал. Лучше мы напишем про другую женщину, и тогда он вас простит… скорее всего. Так как ее зовут?

Отступать от своих планов герцогиня явно не собиралась.

- Соланж, - сдалась Эмили, мысленно попросив прощения у госпожи д’Анси.

- Отчего? - совершенно искренне удивилась Эмили. - Он милый малыш. Граф очень любил своего брата, он рад, что у того есть наследник. Да, конечно, если бы у меня был ребёнок...

- Мужчины только и думают, что о продолжении рода, - туманно объяснила г-жа де Ларошфуко. - Но вы же все равно хотите в монастырь, так что нам надо, чтобы он согласился, правда? Пишите дальше! "Я твердо намерена в будущем платить вам той же монетой, если вы помешаете мне в этом благочестивом намерении".

Мадам де Бутвиль и раньше чувствовала, а теперь поняла окончательно, что ни в какой монастырь она совсем не хочет. А ведь Луи-Франсуа может поймать ее на слове... И придётся идти в монастырь и там умирать, как обещала. Эмили как наяву услышала насмешливый голос Ронэ: «Мадам, вы дура!». Ладно, об этом подумается позже. До того времени, как граф де Люз получит дурацкое письмо, которое она сейчас писала, что-нибудь наверняка придумается. Господи, сначала она обвинила его в измене с какой-то Соланж - а он может и не помнить, что так зовут госпожу д’Анси, - теперь грозится платить ему той же монетой - какой?..
- Написала. А вы уверены, что нужно угрожать?