Роже де Лианкур, к тайному стыду своему известный как младший сын маркизы де Гершвиль много лучше, чем первый дворянин королевской опочивальни, чем легкомысленный великосветский шалопай и даже чем супруг отважной Жанны де Шомберг, если и не был, вопреки тому, что сообщил г-н де Кавуа г-ну Шере, другом покойного графа де Бутвиля, во всяком случае считался таковым - да и, пожалуй, сам себя таковым считал. Узнав невзначай от одного из сплетников в своем окружении, что отбывший с его величеством на войну граф де Люз мало того, что появился в Париже, но и живет черт-те где и под чужим именем, он не мог не возгореться любопытством и, прихватив с собой одного только Шетена, незаменимого в силу того, что он и сообщил ему эту поразительную новость, и знал точный адрес, отправился в Латинский квартал.

Шетен пытался отказаться от этой чести, но Лианкур умел убеждать:

- Право, друг мой! Как же еще вы узнаете, чем закончилось дело?

- Честь все равно потребует от меня молчания, - возразил Шетен, но звучал при этом столь неубедительно, что долго уговаривать его не пришлось, и незадолго до полудня двое придворных спешились у аптекарской лавки, бросив уличному мальчишке поводья своих лошадей.

- Как, вы сказали, его нынче зовут? Фамилия его жены, вы сказали?

- Кюинь. Поэтому-то мой лакей и догадался. Согласитесь, сударь, ужаснуться впору от того, сколько знает о нас наша прислуга и сколько способна она, при желании или по глупости, поведать тому, кто не пожалеет времени и сил…

- Да бросьте, кто до такого опустится?

Лианкур перешагнул через порог, высокомерно кивнув выбежавшему навстречу мэтру Патийо.

- Мы к вашему жильцу, любезный. Как его?

Аптекарь замялся, и Шетен пришел к нему на помощь:

- К господину де Кюиню.

Мэтр Патийо, явно проникнувшись мерцанием золотого и серебряного шитья на бархатном плаще Лианкура, сиянием драгоценных камней на пряжке его шляпы и матовой белизной кружева, с почтительным поклоном проводил обоих гостей ютившегося в худшей его комнатушке юнца дверь на второй этаж и самолично постучал бы в дощатую дверь, если бы Шетен не поймал его за запястье.

- Ступайте, милейший, мы разберемся.

Дождавшись, пока шаги аптекаря смолкнут внизу, он постучал, и Лианкур, даже не дожидаясь ответа, толкнул дверь и вошел.

- Де Люз, что?..

Восклицание обратилось в вопрос, когда он встретился глазами с совершенно незнакомым ему юнцом, который никак не мог быть графом де Люз.

Лианкур воззрился на юнца в непритворном изумлении. Того, что тот узнает имя, он никак не ожидал, но того, что узнав, тот задаст столь таинственный вопрос, он ожидал еще меньше. Возможно, просьба дать клятву пробудила бы в нем худшие стороны его характера и он потребовал бы уточнений, но Шетен лишил его такой возможности, без затей ответив:

- Друзья давние и близкие, по крайней мере, один из нас.

Лианкур выше вскинул голову, не зная, соглашаться ли с этим утверждением или его опровергать: он был близок с покойным Бутвилем, да, но ведь, строго говоря, его не спрашивали о Бутвиле-нынешнем, да и Шетен мог говорить о себе, что-то же он имел в виду, когда намекал на свою личную заинтересованность…

- А вы сами? - спросил он, решив, что вовсе не обязан прояснять положение дел ради невесть кого.

Шетен присвистнул и принялся извиняться. Лианкур, который, как человек более светский, смог сохранить на лице то же учтиво-непроницаемое выражение, был, однако ничуть не менее ошарашен. Жена Бутвиля?!

Разумеется, когда она это сказала, с первого взгляда стало очевидно, что перед ними женщина - тонкие черты лица, нежная кожа, одухотворенные глаза… даже коротко подстриженные волосы выдавали ее. Они догадались бы, конечно, у них просто не было времени. Но жена Бутвиля? Так вот почему то имя!

- Сударыня, умоляю, - запоздало заметив слезы в глазах этой совсем еще юной женщины, Лианкур поспешил вступить в беседу, - если я могу вам помочь… если мы можем.

Он бросил быстрый взгляд на своего спутника и тут же принял решение. Шетен был, конечно, сплетником, но если выгнать его сейчас, он обидится. Лучше взять его в конфиденты, тогда его молчание можно купить.

- Убежали? - восхитился Шетен. - Откуда? От…

- Можете быть уверены, сударыня, - поспешно перебил Лианкур, - что вы имеете дело с друзьями и что мы не позволим себе ни малейшей нескромности. Не так ли, сударь?

Шетен, явно застигнутый врасплох, немедленно заверил г-жу де Бутвиль, что он будет нем как могила, однако Лианкур, лучше знавший своего спутника, этим не удовлетворился:

- Теперь вы можете быть спокойны, сударыня, вы знаете, кому вы сказали и что, а господин де Шетен знает, с чем себя сравнивать. Вы сказали?..

Шетен взглянул на дверь как человек, подумывающий о побеге, но любопытство, похоже, пересилило, и он остался на месте.

- В монастырь?! - вскричал глубоко возмущенный Шетен. - Такую красавицу?.. О, простите, сударыня.

Виноватым он при этом отнюдь не выглядел, и Лианкур, пусть и испытывавший в это время весьма схожие чувства, обратил на него укоризненный взгляд.

- Мне тоже кажется, - осторожно сказал он, глядя на г-жу де Бутвиль так, словно та могла прямо сейчас выпрыгнуть в окно и побежать в монастырь, - что это… не самое подходящее решение.

Ларошгийон, не раз называвший брата сухарем, да еще и черствым, сейчас бы, пожалуй, повторил это описание, но Лианкур, который и в самом деле отличался некоторой холодностью, отнюдь не считал это недостатком, и сейчас поздравил себя с тем, что ни при каких обстоятельствах не повел бы себя так несдержанно. Впрочем, что взять с женщины, да еще такой юной?

Лианкур наградил г-жу де Бутвиль одобрительным взглядом, включившим на сей раз и ее внешность - привыкнув немного к мысли, что перед ним дама, он начал находить ее откровенно очаровательной. Главное, она оказалась благоразумна и склонна прислушиваться к советам старшим!

- Для начала, сударыня, - произнес он, - вам следует сменить платье… я не имею в виду, сию минуту!

Шетен, уже приоткрывший рот, кивнул с заметно разочарованным видом - и тут же оживился вновь:

- И, быть может, не здесь? Ваш хозяин, сударыня, он… он что-то подозревает?

- О, несомненно! - отмахнулся Лианкур. - Какая незадача, сударыня, что вы еще и назвались своим настоящим именем!

- Если бы этого не случилось, - вступился Шетен, - мы не имели бы сейчас чести и удовольствия, быть может, оказаться полезными…

Лианкур поджал губы. Признать, что от неразумных поступков в конечном итоге бывает польза, было выше его сил.

Безопасность г-жи де Бутвиль Лианкура особо не занимала, однако его чувство приличия было оскоблено. Нет, путешествовать в мужском костюме было, даже для дамы самого высокого круга, без сомнения, допустимо, но вот то, что г-жа де Бутвиль, прибыв в Париж, остановилась в этой дрянной комнатушке, где она подвергалась… и все еще в мужском платье… которое, конечно, ее до какой-то степени защищало, но все равно - в этой дыре даже присесть было некуда, а на полу стоял соломенный короб! И на потолке, в углу, висела паутина!

- О вас уже говорят, - замогильным голосом сообщил Лианкур, и так, кстати, оно и было - Шетен же узнал! - Решительно, вам необходимо…

Он замялся. Г-жа де Лианкур была дамой чрезвычайно строгих правил, и г-жа де Бутвиль ей бы не понравилась. Конечно, г-жа де Лианкур осталась в поместье, но ведь Габриэль наверняка ей напишет…

Какая-нибудь гостиница, - предложил Шетен.

Лианкур приподнял брови жестом бесконечного недоумения и, может даже, укоризны.

- Чтобы переодеться, конечно, - смутился Шетен. - А то госпожа де Ларошфуко может неверно понять…

Отредактировано Провидение (2019-06-04 01:20:08)

- Прислуга, - укоризненно ответил Лианкур, разрываясь между необходимостью заверить г-жу де Бутвиль, что ее чести пока еще никакой опасности не угрожает, и желанием припугнуть ее как следует - такое легкомысленное любопытство ему очень не нравилось. - Пока еще - только прислуга.

К вящему удовлетворению Лианкура, его тактика возымела нужный эффект: г-жа де Бутвиль не только встревожилась, но и стушевалась. И потому следующие его слова прозвучали уже много мягче:

- Я хотел предложить вам свое гостеприимство, сударыня - хотя бы до прибытия вашего супруга. Госпожа де Ларошфуко - моя сестра, они с мужем также живут в отеле Лианкур… но решаю, конечно, я.

Шетен бросил на своего покровителя исполненный живого любопытства взгляд, но в этот раз промолчал.

Лианкур ответил молодой женщине глубоко сочувственным взглядом, в котором читалась, впрочем, еще и легкая снисходительность, однако слегка отодвинулся - меньше чем хотел бы, но больше чем позволяла вежливость. Шетен оказался практичнее и отступил к двери, распахивая ее - как если бы предугадывал еще не высказанное желание своего покровителя.

- Решительно, - согласился Лианкур, разрываясь между жалостью и опаской, - вы оказываете этому проходимцу-аптекарю слишком большую честь, оставаясь здесь еще хотя бы лишнюю минуту.

- И снадобья у него наверняка сомнительные, - добавил Шетен.

Лианкур озадаченно кивнул и вдруг подумал, что Габриэль может решить, что он предложил  гостеприимство г-же де Бутвиль, потому что она его любовница, что было бы… Лианкур слегка приосанился. С точки зрения света он был скучноват, знал об этом и сейчас мысленно показал язык паре знакомых сплетников.