Они покинули епископский дворец около четырех часов пополудни. Если внутри, за крепкими стенами, были тень и относительная прохлада, то на улице даже воздух, казалось, был раскален солнцем добела. Все, кто мог, спрятался в спасительную тень, улицы вокруг были пустынны. Лаварден низко надвинул на глаза шляпу, но светом, отраженным от камня, все равно лупило в глаза. Гнус упрямо отказывался идти, и даже яблочко не помогло: пришлось тащить его на поводу, как осла, прежде чем конь то ли притерпелся к жаре, то ли смирился с судьбой.
- Так что же получается, дон Теодоро? Вы предлагаете нам напасть на священнослужителя? - тихо спросил Лаварден у Ронэ. - Кем же для этого надо быть?
Впрочем, ни осуждения, ни презрения в голосе гвардейца не было. Лаварден не хотел, не готов был сделать то, о чем говорил, но и осуждать человека, предложившего единственный выполнимый план, он не мог.

Лаварден повернулся было к бретеру, собираясь продолжить пикировку, но задумался и, осененный догадкой, недоверчиво фыркнул. Выходит, даже Ронэ всерьез не полагал похищать дона Федерико с помощью маскарада?.. Закусывая отвергнутым лошадью яблоком и мрачно удивляясь самому себе, гвардеец не стал ничего говорить и шел молча до самого французского трактира.
Здесь тоже было немноголюдно. Троица крепких парней, по виду крестьян, но при оружии, расположилась в середине зала. В одном углу сидела крупная, могучая и очень пьяная женщина, а рядом что-то сально мурлыкал мелкий, щербатый мужичок. В другом углу было пусто; разве что шкрябала метлой по полу молоденькая брюнеточка.
- Милая, принеси воды и вина, - попросил по-испански Лаварден, бросив шляпу на стол.
- Еще чего-нибудь? - спросила девушка с таким акцентом, что гвардеец не сразу узнал язык.
- Обязательно. Но сначала - воды. Прямо сейчас, милая!
Девушка исчезла. Лаварден даже не сел, а упал на табурет и с наслаждением положил руки на прохладную столешницу.
- Жилье? Разве только на ночь. Послезавтра нас здесь уже не должно быть... - начал он, но в этот момент в зале негромко, но отчетливо прозвучало на чистейшем французском:
- Морды сальные, приперлись!.. Места мало, что ли? Только хотел отдохнуть от местных, и на тебе!
Лаварден медленно обернулся. Один из трех детин в центре смотрел прямо на них с Ронэ. Один из товарищей с опаской потряс его за локоть:
- Давай потише!
- Они ни черта не понимают по-французски, - нагло улыбнулся детина, встретившись взглядом с Лаварденом. - Щас не дай Боже будут к Шарлотте приставать - прирежу, клянусь!
- Сеньор, Вы обращаетесь ко мне? - ехидно осведомился по-испански Лаварден, разрываясь между восторгом и возмущением.
- Не к Вам, сеньор, и добрый вечер, - ответил парень на ломаном испанском, и, повернувшись к другу, пояснил уже по-французски. - Видишь? Думаешь, случайно тут работать некому, что наши едут? Местные тупы-ы-ые!
- Ага, - радостно согласился тот.
- Ты во Франции часто видал такие морды? Да ни разу, у нас все нормальные! А тут сплошь уроды какие-то. Надоело!

Отредактировано Ги де Лаварден (2019-06-01 01:56:53)

Лаварден флегматично пожал плечами - мол, не ко мне, значит, не ко мне, - и снова развернулся спиной к залу. Его беззвучный смех и неуместно-мальчишеское торжество мог видеть один лишь Ронэ, если бы не рылся в этот момент в седельной сумке. Детина в зале продолжил на все лады честить испанцев, но уже других, например, какого-то известного всей компании сеньора, который нанял беарнских крестьян на работу и поскупился на оплату. Слова и усмешка дона Теодора заставили француза замолкнуть. Впрочем, никаких претензий не последовало - должно быть потому, что необычный неаполитанский выговор бретера было уж слишком трудно понять человеку, слабо владевшему испанским.
- Да будет Вам, дон Теодоро, - миролюбиво сказал Лаварден на своем простом и звучном, каждому ослу в Испании понятном среднекастильском испанском. - Судя по говору, это французы. Что Вы от них хотите?
Он хотел добавить еще что-то, но не смог - голос дрогнул от подступающего смеха. Компания в зале этот смех трактовала по-своему. Лаварден услышал за спиной скрежет металла и, по-прежнему щурясь в лукавой улыбке, потянулся к эфесу своей шпаги. Но кто-то пугливо зашептал, кто-то шепотом согласился - и вот, вся троица поднялась из-за стола, собираясь покинуть трактир.

Отредактировано Ги де Лаварден (2019-06-01 19:15:53)

Лаварден, жадно схвативший было кувшин с водой, замер и удивленно взглянул на отшатнувшуюся служанку, а затем на Ронэ - мол, что Вы ей сделали? Но бретер, судя по всему, и сам хотел бы знать ответ. Гвардеец проводил взглядом девушку и ее отца, вздохнул и покачал головой.
- Я знаю, как они арестовывают, - сухо ответил он напарнику и налил в кружку воды с таким сосредоточенным видом, будто ничего, кроме этого будничного действа, его не интересовало. - И как расследуют, тоже знаю. Довелось как-то... Гхм. Нехитрое дело.

Педро Понсе все называли "славный Педро". В этом прозвище была бездна правды и бездна иронии - сегодня он поражал сердечной добротой, а назавтра его хотелось прибить за очередную его выходку. За славным Педро числилась главная добродетель буйной молодости - с ним не приходилось скучать, - и он прочно прописался в компании, сплотившейся вокруг щедрого и богатого дона Диего.
В то время они вели нарочито-легкомысленное существование и по-идиотски этим гордились. Педро никогда не считали "настоящим" содомитом, и Лаварден почти не солгал, сказав, что сеньора Понсе следовало бы назвать бабником, но уж никак не мужеложцем. Расспрашивавший его инквизитор тогда кивнул, будто поверил... О, он был нисколько не зловещим, даже не строгим, этот моложавый монах с умным и проницательным взглядом! Он говорил просто и вежливо, спрашивал мало и, прежде чем уйти, мягко заверил, что невиновные не пострадают. Лаварден же был еще слишком иностранцем: в душе надеясь, что все обойдется, он поспешил к дону Диего - спрашивать, что делать... Дурак! Лишние полчаса задержки!
Славный Педро в те дни отлучился из Мадрида. Смешались дни и ночи в дороге, дурная весть наперегонки с самой смертью. И Лаварден не успел, повсюду не успел, разминулся с Педро даже там, где трудно было не встретиться - будто сам Господь не желал им удачи. Он вернулся в Мадрид по теплым следам, но даже тут опоздал на несколько минут - ровно настолько, чтоб увидеть, как арестуют славного Педро. Исхода дела ждали долго, кажется, целую вечность, а перед казнью Понсе, как ни в чем не бывало, искал друзей взглядом в толпе и улыбался, показывая своим палачам, что не боится смерти...
Еще долгое время после этого Лаварден мучился, придумывая, что можно было бы сделать. Быстрее соображать, быстрее ехать, выбрать другую дорогу - тысяча способов выиграть время, которое безвозвратно ушло...
Но, наконец, забылось. И вдруг опять вернулось на мгновение - сейчас. В окна дышал знойный южный день, и Ронэ, верно, ждал, ну а Лаварден, на десять лет повзрослевший и уже солдат другой страны, вдруг подумал - можно же было оставлять письма в трактирах по дороге!..

- Ну так вот, - вырвавшись из минутного оцепенения, гвардеец поднял взгляд на напарника. - Изобразить то, что мы хотим - дело нехитрое. Но документы? Но одежда?.. И люди, дон Теодоро. Инквизитор не приходит с одним охранником.

Отредактировано Ги де Лаварден (2019-06-04 13:05:04)

Две глубокие складки пролегли между бровей: Лаварден бросил на Ронэ хмурый взгляд и неприязненно поджал губы. Убийство священника не делало чести даже бретеру. И странное дело - скорбя о славном Педро, Лаварден ни в чем не мог упрекнуть Святую Инквизицию. Но, может, он бы хотел убить не любого священника, а только одного - того, с умными глазами и о, такой отечески-снисходительной улыбкой? Того, кто имеет обыкновение, уходя, оставлять друзьям обреченного лживую надежду?..

Было так же жарко, как сейчас. Когда Лаварден шел белыми от солнца улицами, едко зудели от пота разбитые костяшки пальцев, да неглубокая резаная рана на плече под мокрой рубашкой - это запомнилось очень ясно. Накануне он до драки поссорился с Фернандесом из-за Урсулы де Веро, вернее, проклятая актриска опять поссорила их, как глупых мальчишек, ради собственного развлечения.
- Все зло от женщин, - сказал бы об этом славный Педро.
Лаварден надеялся еще застать его в Мадриде. Но маленький домик на окраине отзывался на стук и на крик тишиной; и донья Елена, старенькая хозяйка, куда-то исчезла, чего с ней прежде не случалось. Однако, Лаварден не заподозрил дурного даже тогда, когда увидел, что с другого конца улицы за ним внимательно наблюдает незнакомый монах-доминиканец.
- Кажется, хозяева уехали, - сказал монах, подойдя, и перевел взгляд на рубашку с пятном крови. - Вы ранены, сеньор?
- Ерунда, - ответил Лаварден. - Вчерашняя царапина.
Монах задержал взгляд на руках шевалье и кивнул:
- Вы подрались. Не с сеньором ли Понсе?..

- Дон Теодоро, как Вы думаете - есть ли грехи, которые нельзя искупить? - вдруг спросил Лаварден. - Как бы Вы ответили мне, если бы были священником?
Он ничего не добавил: пусть бретер думает, что хочет - что это репетиция, или что гвардеец, решившись ограбить инквизитора, пытается успокоить свою совесть. Рассказывать про славного Педро совсем не хотелось.

Отредактировано Ги де Лаварден (2019-06-05 09:19:39)

- Нет, не с ним. С сеньором Понсе мы обыкновенно не деремся... А что Вам за дело?
- Значит, вас нельзя назвать врагами?
- Кто Вы?
Монах вздохнул и назвался:
- Брат Андрес, - а потом добавил тише и как будто с неохотой, с какой-то благородной скромностью, будто не желая никого пугать: - Святая Инквизиция.

Лаварден облизал высохшие губы и, следуя смешливым ноткам в голосе Ронэ, улыбнулся. Взгляд гвардейца, направленный сейчас в далекое прошлое, оставался серьезным и темным. Идея изображать инквизиторов была безумной и опасной, но Лавардену не хотелось от нее отказываться - даже если бы у них с Ронэ был другой план.
- Да действительно, - сказал он, бездумно двигая по столешнице свою опустевшую кружку, - весьма практично - нападать на священника. Можно сразу же исповедаться в совершенном грехе - по-быстрому, никуда не отходя.
Лаварден вымученно вздохнул, опустил голову на руки, протер глаза. Проморгался. Действительно, клонило ко сну. И даже о том, что он собирался взять на душу тяжелый грех, подумалось как-то... сонно. А в отпущение Лаварден не верил, не мог заставить себя верить. Отпустит тебе грехи такой вот брат Андрес, который со своей скромностью, со своими понимающими улыбками подвел под казнь славного Педро - и что?.. Неужели Богу этого нужно?
Почувствовав, что вновь подходит вплотную к зыбкой границе ереси, бретонец налил себе вина и выпил залпом. Со стуком отставил кружку в сторону.
- Между прочим, так нельзя, - заметил он, кивнув на кувшин. - Здесь пьют намного меньше. А я заказал по привычке, не подумав. Поправьте меня, если я еще раз забуду. И послушайте: сидеть и гадать можно до второго пришествия. Давайте попробуем узнать побольше - кто здесь нам может подойти, кто вообще что из себя представляет... Точнее, - Лаварден выразительно глянул на бретера, - это я один попробую узнать побольше. Вы тонкий дипломат, дон Теодоро, и милейший человек, но я зато умею говорить с солдатами по-солдатски. Ну, а Вы можете разобраться с жильем, каретой, и всем остальным, что нам понадобится для убедительности.

Отредактировано Ги де Лаварден (2019-06-05 20:39:11)