В отсутствие его высокопреосвященства двери мореного дуба и замки немецкой работы охраняли доступ в Пале-Кардиналь не хуже любого гвардейца, и караулы стали оттого проклятием божьим для всех, кому не выпало дежурить у главного входа. К числу этих несчастных принадлежал в тот день и Роже, который честно проскучал на посту первые полчаса, а потом затеял со своим напарником игру в кости и проигрался в пух и прах - не только все содержимое своего кошелька, но и сам кошелек, плетеный ремешок, на котором он держался, серебряную пряжку на ремешке и язычок от пряжки, который очень удачно снимался и поэтому был отдельной ставкой. Когда их пришли сменить, Роже успел отыграть пару монет и этот самый язычок и посвятить д'Онси в суть предстоящего ему сегодня дела.

- Я с вами, - немедленно сказал тот.

Роже попытался намекнуть, что ему помогут, но не тут-то было.

- Два дезертира! Вам нужен серьезный человек, Вентьевр, или вы завалите все дело!

- Только не дезертира!

Д'Онси задумался, но, не найдя подходящего слова, махнул рукой.

- Вы знаете, о чем я. Вам нужен кто-то попредставительнее. Ну, вы же знаете!

Роже с сомнением посмотрел на товарища. Сверху вниз, потому что д'Онси был на целую голову и ладонь его ниже. Пошире, правда - но больше в талии, очень уж он любил булочки.

- Зачем?

- Черт, Вентьевр! Вам настолько не хочется принять помощь от однополчанина?

Роже поспешил заверить его, что такая помощь будет для него драгоценнее, чем даже утраченный кошелек, и д'Онси похлопал себя по поясу.

- То-то же. А что - поменяете язычок на пару экю?

К этому времени они подошли к дому Вентьевров, и разговор об игре пришлось отложить - Роже совсем не хотел, чтобы кто-либо - а именно, пройдоха-Мартен - рассказал потом матушке, что ее младший сын брал в руки кости.

- Кузнечик! - заорал Роже, едва переступив порог. - Ты дома?

Д'Онси поклонился со всей учтивостью, и только в серых глазах читался смешок.

- Добрый день, сударь. Шевалье д'Онси, гвардеец его высокопреосвященства, к вашим услугам.

- Лови на слове, Кузнечик, - посоветовал Роже. - Требуй какую-нибудь услугу. Новый чулок?

- Не какую-нибудь, а вполне определенную, - отозвался д'Онси.

- А, ну да! А остальные еще не пришли?

Вопрос этот был в равной мере обращен и к Кузнечику, и к слуге, который, также выглянув на крик Роже, сейчас обратил на него еще более недоуменный взгляд.

- Лошадь, - радостно подсказал Роже, - требуй лошадь, Кузнечик, тебе же нужна лошадь?

- Ваш кузен сочтет меня за барышника, - усмехнулся д'Онси и, заметив Мартена, покачал кистью в понятном всякому солдату жесте - большой палец и мизинец вытянуты, остальные прижаты к ладони.

- Или за волшебника.

В этот миг в дверь постучали, и Роже отворил, впуская Берензана и Ла Шеньера.

- Опоздали? - встревоженно спросил этот последний.

- Еще чего, - засмеялся Берензан. - Они еще тут. Да вы и сами сказали, когда мы лошадей увидели.

- Привели? - уточнил Роже.

- Когда это я не держал слово?

- А всякий раз, как о нем забываете.

Смеясь, Берензан погрозил другу кулаком:

- С вином, которое вы выбираете… О, Кузнечик! Доброе… добрый день!.. вечер!

Заметив д'Онси, он бросил на Роже быстрый взгляд, и тот принялся представлять всех друг другу, безбожно путаясь в именах, пока Ла Шеньеру не надоело:

- Мы едем или придворный прием устраиваем?

- Мы не можем ехать в чулках, Кузнечик! - с комическим ужасом вскричал Роже. - Или ты лучше хочешь ехать позади меня?

- Зачем же мы тогда лошадь притащили?

Пока Кузнечик натягивал сапоги, четверо военных обсуждали план предстоящей кампании, и если гвардейцы сходились на том, что приехать можно всем вместе, Ла Шеньер и Берензан были настроены скептически:

- Да он его узнает с первого взгляда, - сразу же заявил Берензан.

Роже было усомнился, но общими усилиями его убедили в том, что не так много рыжих юнцов проезжает через каждый отдельно взятый трактир, чтобы вовсе уж не бросаться в глаза.

- Ну и вспомнит, и что? Испугается больше.

Придумает что-нибудь. А нам нужно, чтобы не успел.

- Пусть придумывает, мы не поверим.

- Но нам нужна лошадь…

Возвращение Кузнечика положило спорам конец, и вся компания вывалилась на залитую весенним солнцем улицу, где Кузнечику представили Монаха - гнедого мерина неопределенных кровей, глядевшего на поднявшуюся вокруг него суету с крайним неодобрением.

- Я советовал назвать его Игнасио, - вполголоса сообщил Роже, - но Ла Шеньеру не понравилось.

- В трактир, - в это же время объяснил Берензан, - где вас ограбили. Или может, вы бы хотели остаться дома?

- Потому что он монах, - загадочно объяснил Роже. - И, если верить барышнику, испанец.

- Если верить барышнику!.. - хором заорали его товарищи, и от последовавшего взрыва хохота шарахнулись не только лошади, но и редкие прохожие.

Несколько минут спустя вся компания была в седле и вынужденно-неторопливо двигалась к Орлеанским воротам, а еще некоторое время спустя, когда солнце уже коснулось алым краем верхушек деревьев, они уже спешивались на дворе трактира.

- Это петух? - громко осведомился Роже, указывая пальцем на ржавую вывеску.

- Вроде, ангел, - прищурился Ла Шеньер. - Это не голова, там, справа?

Роже тоже посмотрел на Кузнечика, а потом положил руку ему на плечо.

- Зачем же нам в дом? - очень естественно удивился он. - Нам в конюшню надо.

- Видали, какой у нас жеребец? - заржал Ла Шеньер.

Д'Онси, явно оскорбившись за товарища, пнул его в лодыжку.

- Мы за лошадью, милейший, - сказал он. - Кузен наш у вас вчера оставил.

- Зачем же принимать? - злился Роже редко, но раз уж начинал, его было уже не остановить. - За кого принимать? Или это нас за дураков принимать? Тогда уж за лошадей, милейший. Пошли в конюшню, Кузнечик, поглядим, не там ли ждет наш товарищ.

Судя по перепуганной физиономии Жаку, либо мальчик напрочь не понимал, что происходит, и ждал от разозленного дворянина только худшего, либо украденная лошадь так и стояла в конюшне, потому что куда бы еще трактирщик мог ее деть - если только не продал сразу?

- Дьявол его не выручит, - мрачно отозвался гвардеец. - Что ж, Кузнечик, давай-ка мы с тобой подумаем. Ребята, конечно, будут за то, чтоб ему поджарить пятки, но с этакого болвана ведь станется все вытерпеть и промолчать. Оно ему, ясное дело, не поможет, коня не найдем, так хоть трактир спалим, но Жаку-то уж точно ничего не сделал, чтобы крыши над головой лишиться. Хотя… я так на него гляжу и думаю, что такой тихоня мог бы и сам поджечь - ты как думаешь?

Стоял он при этом в дверях конюшни, так что удрать мальчишка бы не сумел, но, по чести говоря, думал он сейчас вовсе не о том, чтобы его разговорить. В полку д'Эстиссак грабеж не жаловали, г-н полковник платил вовремя и о еде и фураже заботился получше короля, но какой солдат хоть раз не мародерствовал? Какой-никакой опыт в развязывании языков оттого имелся и у Роже, пусть и было этому опыту полных десять лет и был он тогда еще не солдатом, а так, мальчишкой на побегушках у отца и старших офицеров. Постарше Кузнечика, точно.

- Ничего не понял, - озадаченно проговорил Роже и посмотрел на Кузнечика, как будто тот мог помочь. - Чего это без хозяина? Этот что, не хозяин, что ли?

- Отчего не пить? - испугалась Анриетта. - Оно что, плохое?

- А оттого! - вдруг окрысился Жаку. - Идемте, ваши милости, видите же, никаких лошадей тут нет, а мне попусту языком чесать некогда.

При том, что Роже ужаснулся бы при мысли о том, чтобы поднять руку на своего Мистраля, хлыст у него был при себе, и он не замедлил занести его над головой малолетнего наглеца.

- А ну кончай придуриваться! Вино, значит, не пить, лошадка уехала, а ты ничего не знаешь?

Он свистнул, привлекая внимание друзей.

Испуганное «ох» Кузнечика прозвучало одновременно с умоляющим шепотом Жаку: - Убьют меня, ваша милость! Как есть прихлопнут!

- Я и убью, - отрезал Роже и сдвинулся чуть в сторону, позволяя подоспевшим Ла Шеньеру и Берензану встать рядом с ним. - Мальчишка говорит, что вино здесь пить опасно. Пойдите-ка закажите на всех.

- Э? - уточнил Ла Шеньер.

- Я закажу, - пообещал Берензан и поспешил обратно на двор, откуда доносился веселый голос д'Онси:

- Милый, зачем тебе в конюшню? Ты ж не лошадь!.. Да сказано ж тебе: не будем мы здесь ни жрать и ни спать. Чего ж лошадей-то расседлывать?

- А вина выпьем, - сказал Берензан. - И поищи-ка еще, милейший, какую-нибудь тряпицу почище - мальчишка наш ногу подвернул, обмотать надо.