Эжени вела себя тихо.
Когда кареты расставались, Ронэ, кажется, едва на нее взглянул. Это было правильно, и она тоже на него почти не смотрела, надвинув пониже опушенный мехом капюшон зимнего плаща, но все равно чего-то не хватало. Может, как раз встретившихся взглядов. Хотя бы этого.
И ей было, о чем подумать.
Сперва она еще вспоминала очаровательную непосредственность принца. Он должен был притягивать сердца, он был, наверное, солнцем при дворе короля Людовика, который, как говорят, был весьма строг и меланхоличен. И это было такое блестящее знакомство! Даже если она не решится написать принцу (хотя за стихи ее никто бы не пожурил, и ведь она обещала!), все равно. Можно будет вспоминать дома у камина. Жаль, что не расскажешь никому...
Жози откусывала от марципанового яблочка, то и дело прикасаясь к груди. Туда она, по извечной женской привычке, спрятала золотую монету, полученную от Его Высочества, и они успели тихо посмеяться грядущему опустошению аптекарских и модных лавок. Горничная была падка на красоту, и в этом они с хозяйкой прекрасно сходились. Эжени готова была ее баловать.
Но предложение, сделанное Ронэ, незаметно прогоняло прочие мысли. Южанка сидела, кутая руки в мех, смотрела на разожженную горничной дорожную жаровню и думала. Дело шло к вечеру и сделалось заметно холоднее, и мысли ее были тяжелы.
Когда-то она радовалась - не смерти мужа, нет, но внезапно обретенной свободе. В первые дни она и не понимала еще, какое наследство он оставил и ей, и сыну, и быть самой себе хозяйкой было непривычно и немного страшно, но захватывающе.
Ее начали осаждать с предложениями руки и сердца еще до того, как это стало прилично при сроке траура.
Ответы на письма, посмеиваясь, писал д'Эстри. В конце концов, почему управляющий не может быть и секретарем? Иным она отказывала сама, отговариваясь разбитым сердцем и скорбью. Но правда была в другом.
Ей просто не хотелось замуж.
А теперь... Теплые объятия, нежные поцелуи. Эти его слова: "Думал, ты настолько меня не хочешь..." Она скучала по своему бретеру так, что сердце рвалось из груди, но что-то мучило, кололо как оставленная в платье нерадивой швеей булавка. И пытаясь понять, что было не так, Эжени хмурилась и заламывала пальцы.
Ей хотелось, чтобы все было так.
Сделавшись ее мужем, бросит ли он убивать за деньги? Будет ли рядом чаще, хоть немножко, и можно ли будет чаще засыпать и просыпаться рядом, обнимая его во сне, пока опять не сбежал в свое любимое кресло читать до утра? Он хотел на службу...
Южанка вдруг поняла, что ее смущало. Его любовь к Эмили, которая, как она считала, была достаточно сильна. Пока все они были друзьями, это не мешало. Разве Эмили не заслуживала любви? Эту красивую, хрупкую и невероятно сильную девушку нельзя было не любить, и...
Эжени открыла флакон с нюхательной солью. Может, в этом все дело. Ронэ никогда не говорил ей о любви.
А жену... Жену даже не хотят. Она достаточно знала свет, чтобы об этом судить. То, что под рукой... надоедает, наверное, но вот ей бы Ронэ не надоел, но она и не мужчина. И может... Может, он ее все же любит. Хоть немножечко. Разве можно так обнимать без любви. И тогда, дома, у камина, когда они шутили перед ужином, полуголые, не остывшие после любви, разве им было плохо? У него были такие глаза. Там... там была нежность, точно.
Или она убеждала себя в том, во что хотела верить.
Из глубоких раздумий молодую женщину вывел голос мушкетера и Эжени торопливо вскинула глаза.

- О Господи, конечно нет! - воскликнула она и через силу улыбнулась. - Чтобы поговорить со старым другом, мне приходится выглядывать в окно, а пригласить вас в карету я не могу, потому что это неприлично. Хотя... Если Жози пообещает в случае чего громко кричать...

Она шутила, болтая, но уже знала, что Портос заметил ее грусть.

- Мне есть, о чем подумать, вот и все, - чуть тише сказала она. - И нет, не думайте, Его Высочество меня ничем не обидел.

- Предупредить вы, конечно, могли, - фыркнула южанка, невольно улыбаясь. - Ужасно неожиданная встреча.

Но теперь она могла предположить, у каких людей Ронэ берет заказы. Но... Брать заказы у принца, дружить с Клейраком... "Устраиваю принцу семейные неприятности", о!
Бриллиант, повернувшись под новым углом, бросил в глаза россыпь новых красок.

- Но нет, я обижена не на вас... То есть не обижена, я просто...

Она чуть сильнее выглянула из окна, убеждаясь, что их не услышит больше никто, кроме горничной. Но закрыть рот Жози было легко, чуть больше тряпок, денег, обещания рекомендаций, мало ли...

- Скажите, - почти шепотом спросила южанка. - Это... Это все как-то связано с Его Высокопреосвященством? Эта наша... вылазка. То есть, я не говорю, что... но может, как-то? Похищение принцессы де Гонзага, это ведь... Это, может, ссора между герцогом Неверским и Его Величеством или королевой-матерью, или... я ничего в этом не понимаю, но ведь что-то такое может случиться?

- Нет-нет, - Эжени поспешила успокоить своего большого и сильного друга. - Принц, конечно, не мог. И не он, наверное, все это затевал...

Она говорила негромко, то и дело поглядывая (пытаясь, потому что из окна кареты это не слишком удобно) на людей принца.

- Ему кто-то это посоветовал. То есть я не знаю наверняка, просто думаю, что так могло быть. И может... Может быть так, что это все как раз очень на руку кардиналу? Может, мы сейчас все пешки в совсем чужой и сложной интриге?

- Не знаю, - так же шепотом сказала южанка. - Не думаю. Но им точно интересно, не мой ли вы любовник.

"Мадам д'Алуэт" улыбнулась не без озорства.

- Мне кажется, если принц поссорится с герцогом де Невер или своей матушкой, это может быть на руку Его Высокопреосвященству. Я только не понимаю, чем и как, но я вообще не сильна в интригах. А вот он - еще как. Он бы, наверное, смог извлечь из этого пользу?

Неподалеку от дороги, в лесу, послышалось странное тявканье, и Эжени чуть сильнее высунулась из кареты, пытаясь рассмотреть животное. Лиса? Собака?
Но кони кареты дернули экипаж и начали нервно храпеть.

Эжени с сомнением посмотрела на своего друга и решила последовать умному совету. Обсуждать коварные планы его высокопреосвященства в дороге вообще было неудобно. Разве что вернуться в седло... О!
Сочтя эту мысль неплохой, южанка устроилась поудобнее на сиденье и даже начала дремать. На следующем постоялом дворе они непременно поговорят снова.
Портос, с его простодушием, не строил сложных догадок, но обладал невероятным чутьем на неладное.

Карета мерно скрипела осями, из-за окна долетали обрывки разговоров и звяканье упряжи. И проснулась Эжени только оттого, что экипаж вдруг просел на левый бок, приложив ее головой о стенку.

- Дьявол!

Дама не должна ругаться, но не тогда, когда потирает ушибленную голову.

- Колесо, мадам, - горничная торопливо протянула ей открытую нюхательную соль. Эжени отвела ее руку. Бесполезное средство, в обморок она не собиралась.
За окном кареты стояли уже густые зимние сумерки. Южанка толкнула дверь и та не захотела открываться. Пришлось нажать посильнее.
Кто-то из людей принца успел подать ей руку, и Эжени вышла на дорогу, придерживая юбки. Кучер уже охал возле кареты, ругаясь не то на сломанную ось, не то на слетевшее колесо. Его произношение было чудовищным, и южанка его не разбирала.

- Мы можем ехать дальше, - предложила она. - Я поеду верхом, а карета догонит нас у ближайшего постоялого двора.

- Будет холодно, - вежливо заметил виконт де Сели, скептически обозревая молодую женщину в дорожной маске и ее белую лошадь одновременно.

- Зато мы сможем ехать быстрее! - воскликнула Эжени, с мольбой в глазах оборачиваясь к Портосу.  - Правда же?

- В карете есть жаровня, - мадам де Вейро бросила на экипаж нетерпеливый взгляд. - Там не холодно, но я сойду с ума от скуки. И потом, если погоня...

Она покачала головой и требовательно протянула руку, чтобы ей помогли подняться в седло. Граф де Брион, глядя на нее с интересом и скепсисом одновременно, вежливо пришел на помощь и даже отвязал белую кобылку от задка кареты.

- В конце концов, ничего страшного не случилось, - заметил он. - В компании стольких благородных людей доброму имени госпожи д'Алуэт ровным счетом ничего не грозит. Вот только ваши вещи, их придется ждать...

- Но в тепле постоялого двора, - согласилась Эжени. - За ужином и кружкой горячего вина, правда?

Упоминание вина заставило людей принца слегка оживиться и переглянуться.

- Я мог бы взять горничную в седло. Если она... пожелает, - осторожно предложил виконт де Сели.

Эжени его понимала, Жози была хорошенькой.

- Надеюсь, благонравию моей горничной тоже ничего не угрожает, - вздохнула южанка. - Это... Это не очень прилично. Но у нас чрезвычайные обстоятельства. Близится ночь, зима, карета сломана...

Белая кобыла при звуках воя шарахнулась в сторону, толкнув плечом жеребца графа де Бриона. Тот не успел поймать повод, кобыла уже отпрыгнула прочь, пытаясь понять, откуда придет опасность.
Эжени, занятая тем, чтобы не вылететь из дамского седла, не сразу поняла, что случилось, и только осадив хрипящую кобылу, увидела удаляющийся силуэт мушкетера. Виконт де Сели целился в волка, придерживая Жози, прижимающую руки к груди вместо того, чтобы держаться хотя бы за гриву коня, граф де Брион пытался заставить своего жеребца стоять спокойно.

- Догоните его! - крикнула южанка, полной грудью вдохнув ледяного воздуха. - Конь понес!

- Он справится, мадам, - огрызнулся граф, тоже доставая пистолет. - Он мушкетер!

На свою беду, мадам де Вейро несколько раз в жизни видела, как несут кони, и ни разу это не закончилось ничем хорошим. Всадник мог вылететь из седла, что-нибудь сломать, а вокруг ночь, зима, волки...

- Ах так, - разозлилась она, поняв, что никто не хочет гнаться за Портосом. И тревога за великана руководила ею не меньше, чем нежелание оставаться наедине с людьми принца. Конечно, они не сделали бы ей ничего дурного, но... Что она о них знала? А Портос как-никак был ее другом, настоящим.
Несчастная кобыла взяла с места в карьер. Ей, перепуганной воем волков, тоже этого хотелось, а сообразить, что впереди еще опаснее, чем рядом с вооруженными дворянами, звериного ума не доставало.
Несколько мгновений граф с изумлением смотрел вслед всаднице, а потом с грязным ругательством погнал коня следом.
Виконт тем временем выстрелил в одного из волков, и даже попал.

Следовать за мушкетером было легко, на дороге остались следы, их можно было разобрать. Эжени нашла место, где всадник сошел с дороги, и направила лошадь туда, через сломанные кусты.
В лесу было гораздо темнее, чем на дороге. Кобыла замедлила ход, что было очень кстати. Молодая женщина надеялась, что ее догонят без труда. Чем она могла в случае чего помочь Портосу без их спутников? Дотащить великана до дороги, если он упал с коня и что-нибудь сломал?
Ей бы в жизни не хватило сил, и представить смешно.
Она почти выпустила повод, предоставив кобыле самой выбирать дорогу меж кустов и деревьев, и поплотнее запахнула плащ. Надо было дождаться графа и виконта, но если мушкетер там ранен, истекает кровью...
Живое воображение и сочувствие сыграли с южанкой злую шутку. Белая лошадка, пробираясь по утоптанному следу мушкетерского жеребца, прыгать через поваленные стволы и коряги все же не стала, и свернула не туда так тихо и незаметно, что хозяйка не сразу это заметила.
Только деревья вдруг расступились, выпуская ее на заросшую поляну, покрытую кочками, на которые лошадь то и дело наступала, и в центре этой поляны темным пятном виднелись неровные остатки стен. Эжени рассмотрела их получше и невольно прижала руку ко рту.
Кобыла наступала на старые могилы.
По спине прошел лютый мороз.

- Эй... - тихо позвала она и оглянулась, надеясь, что виконт де Сели или граф де Брион, конечно, догнали ее, и даже с Жози... Но позади шумел темный лес.

- Мама, - обреченно прошептала южанка. - Господи.

Это была часовня, настолько старая, что даже подходы к ней заросли кустарником.
Эжени остановила лошадь, не смея приблизиться и не смея оставаться среди заброшенного кладбища, какие всегда бывают у церкви, но удирать в лес казалось еще хуже. Здесь над головой, по крайней мере, было звездное небо.

- Господин виконт! - позвала она, боясь собственного голоса и все время оглядываясь. Хотелось хлюпнуть носом, и Эжени торопливо вытерла глаза. Как же она заблудилась? Она же все время ехала по следу...

- Господин граф... - прозвучало тихо и так безнадежно, что она чуть не расплакалась по-настоящему. Холод прихватывал за щеки.

- Кто-нибудь! Пожалуйста.... Мне очень страшно!

Кричать было глупо, ее могли найти совсем чужие люди, и это было бы страшнее заброшенных могил, но как не кричать, ее ведь искали, наверняка искали!

- Господи... - только и смогла выговорить Эжени, глядя, как он приближается. Портос никуда не делся, не сломал себе шею, не потерял коня, и все вроде как обошлось, но ей на миг стало стыдно, потому что она больше радовалась тому, что больше не одна.
Страшно представить, как их обоих ругали сейчас люди принца.

- Моя лошадь тоже... испугалась. - Неловкая ложь, но мужчины почему-то очень не любят, когда за них волнуются слишком деятельно. Эжени опустила глаза, смущенно потрепав конскую гриву. - Вы не знаете, где дорога? Это кладбище и церковь, они так давно заброшены. Тут наверняка есть нечисть.