Французский роман плаща и шпаги |
|
В середине января Французскому роману плаща и шпаги исполнилось 17 лет. Почитать воспоминания, связанные с нашим пятнадцатилетием, можно тут.
Продолжается четвертый сезон игры. Список желанных персонажей по-прежнему актуален, а о неканонах лучше спросить в гостевой. |
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды: |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1629 год): Жизни на грани » Праздник Лета. Турнир. 4 июня 1629 года
Время действия: 4 июня 1629 г., на следующий день после Троицы, которая, как известно, знаменует начало лета.
Участники: Анна Австрийская, Луиза де Мондиссье, Месье, сеньор де Варгас, капитан де Кавуа, шевалье де Ронэ, шевалье де Корнильон, и все, кто захочет присоединиться
Отредактировано Провидение (2019-10-05 00:27:08)
Пока молодые дворяне рассматривали мишени, обдумывая каверзу, глашатай турнира успел объявить участников, а герцог де Бельгард в сопровождении слуги - еще раз объехать поле, проверяя, все ли готово к началу состязания и нет ли за мишенями публики. Отсутствие случайных жертв пытался обеспечивать установленный там забор, но береженого, как говорится...
А потом поднялась королева, и над полем воцарилась настоящая тишина.
- ... – Да дарует Господь победу сильнейшему и благороднейшему из рыцарей! - донесся из ложи ее голос.
Правила стрелкового турнира были просты и знакомы, должно быть, каждому. В последний момент судьи, оценив количество участников, решили добавить к двум мишеням третью, и теперь вызывали участников по трое.
Варгас оказался во второй тройке.
Каждому участнику полагался один выстрел, продолжал состязание тот, кто попадал как можно ближе к центру мишени. Но уже во втором туре выстрелов было два, а в финале - по три выстрела у каждого стрелка.
Первая троица заняла свои места и принялась взводить арбалеты. До мишеней было около ста шагов.
Варгас тоже посмотрел на ложу королевы. И ощутил мгновенную, режущую тоску по дому. Ни один из его собеседников и представить себе не мог, что было время, когда они с Анной, тогда еще не королевой, были знакомы. И ходили по одним и тем же залам королевского дворца в Мадриде. И даже тогда она была недостижима, как божество - живое божество в очаровательных платьях, с глазами цвета прибрежных вод на рассвете, когда солнечные лучи пронзают воду, и в этом чистом сером прозраке появляется свет и оттенки нежной зелени.
Она понимала шутки.
Ей было четырнадцать, когда она уехала, и сделалась из принцессы королевой. Рамону, которого никто так еще не называл, - шестнадцать. Он очень хорошо ее помнил.
"В этом вашем Эскуриале..."
Наемник на миг закрыл глаза, стряхивая наваждение. Память, к черту память.
И все равно, он не хотел ею рисковать. Как бы его ни называли, какие бы имя и одежду он не носил, он был тем, кем он был.
И поэтому, может, отогнав призрак прошлого, весело подмигнул графу де Монтрезору, пока все смотрели в ложу.
- Слышите? Начинается...
Заговорили герольды, зазвучал список имен. Чертовы французы опять объявили его - де Варгас, им так было привычней, и, дьявол, надо было менять фамилию совсем. Назвался бы Касаресом в память о своем сержанте, дай ему бог здоровья, если жив еще.
А так голос герольда, разнесшийся над полем, опять прошелся по нервам, будто струны перебрал. Это имя давно не звучало так. Как раньше. Как дома.
Варгас думал, что проиграет сегодня.
К линии приближалась первая тройка стрелков. Испанец присмотрелся к их оружию. Первый, шевалье де Сен-Фреган, похоже, решил воспользоваться тем, что предлагали устроители турнира. Второй пришел с охотничьим арбалетом из мастерской Шамье. Рамон опознал его, потому что буквально три дня назад сам держал в руках и слушал южный говорок мастера, но тогда ему нужны были болты - как раз для этого турнира.
Третий стрелок, которого объявили как шевалье де Мериньи, оказался владельцем отличного боевого арбалета, ничуть не хуже, чем у самого Варгаса.
Испанец ревниво прищурился.
Италия, не иначе. Где-нибудь на ложе найдется латинское клеймо. И эти серебряные накладки...
- Любопытно, кто из них пройдет дальше, - сказал он небрежно и принялся взводить свой. Возиться с этим на позиции не хотелось, чем быстрее отсеются криворукие соперники, тем лучше, а сам Варгас планировал выйти из схватки после второго тура.
Свита его высочества, также оживившаяся с объявлением начала, тем не менее последовала к другому концу поля в похоронном молчании - Гастон не говорил ни слова, и прервать тишину не решился никто. Вопрос испанца оттого также не получил бы ответа, если бы принц, рассеянно поглядывавший на трибуны, вдруг не сощурился.
- Монгла, - с уверенностью сказал он. - Пари?
- Мериньи, конечно, темная лошадка, - протянул Брион.
- Бросьте, ну! - Гастон уныло поморщился. - Вы не здешний, сеньор де Варгас, и не знаете, а отец того, в середине, был главным ловчим до Ларошгийона.
- Ого, - весело сказал испанец, который в этот момент вынужденно смотрел в землю. - Вы полагаете, таланты передались по наследству?
Натянув тетиву и подняв глаза от ворота, он еще раз глянул на стрелков и открыл рот, собираясь рассказать старую шутку о стрельбе против ветра, но увиденное заставило его на миг застыть. И сказал он совсем другое.
- Господа... Справа. Мериньи.
Он бросил быстрый взгляд на принца.
- Куда он целится?
Это было так опасно, что по спине продернуло холодом, хотя еще несколько мгновений Варгас сомневался.
- Угол же не тот, он метит...
Испанец вскинул арбалет к плечу, не договорив толком, и сунул левую руку в поясную сумку с болтами, считая удары сердца.
"Раз".
...вытащил болт, второпях рассыпав несколько по траве, вложил в направляющий желоб и задержал дыхание. Тепло дерева согрело щеку.
"Два".
Спусковой крючок мягко подался под пальцем.
"Три".
Щелкнула тетива.
Болт свистнул в воздухе, и Варгас опустил арбалет, глядя, как бросило в сторону Мериньи. Он характерно заваливался набок и на спину, из дырки в голове еще даже не текла кровь, но на таком расстоянии боевое оружие могло пробить череп насквозь.
Успел?
Не успел?
На трибунах было тихо. Значит, успел.
От сердца почти отлегло, чтобы обжечь новым страхом - показалось?!
Нет, не могло ему показаться, он стрелял с палуб кораблей, он же видел...
Окрик "Убийца!", с ненавистью выплюнутый кем-то сзади, праздный, жадный, любопытный, был только эхом его собственных сомнений.
Монтрезор умел управляться с арбалетом, но стрелял посредственно, как, собственно, из любого другого оружия, поскольку никогда не проявлял к стрельбе особенного интереса. Поэтому он не понял сразу. Куда целится Мериньи? Куда ему целиться? Клод проследил, мысленно представив, куда полетит болт. Куда?!!
Он успел только ахнуть. Испанец успел.
За спиной вскрикнул Верлен. Кто-то заговорил.
- Сеньор... - от потрясения слова давались с трудом, - это... действительно?!. В ложу?!.
Еще мгновение — и поднимется шум, и Варгасу, возможно, несдобровать — пока разберутся... Однако, здесь принц... Граф повернулся к Месье.
- Ваше высочество! - к черту сейчас игры с переодеванием! - Вы поняли? Этот, он целился...
Гастон тоже повернулся, чтобы прикинуть путь арбалетного болта, и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как валится на землю стрелок и опускает свой арбалет испанец. Что ж за черт?..
Стать страстным или даже обычным охотником с таким братцем как Людовик у Гастона не было никаких шансов - да и желания, по чести, тоже, поэтому чтобы сообразить, кому бы угрожал выстрел, ему потребовалось больше времени чем Варгасу… и арбалета у него не было… и может, он все-таки ошибся, острие же, кажется, смотрело поверх трибун?..
Нет, Гастон помнил, разумеется, про навесные выстрелы, только на минуту ему стало обидно, что он же тоже смотрел и не видел… И что же, никто не видел?
На память его высочество никогда не жаловался и сейчас без труда восстановил перед глазами стоявших на линии стрелков: Монгла горбился, опустив оружие в ожидании сигнала, Сен-Фреган вообще отвернулся, а арбалет Мериньи… да, его арбалет смотрел в небо, он делал вид, будто выцеливает птицу, только птица эта была невидима и летела все ниже и ниже, левее и левее…
"Куда он целится?"
- Ну, сеньор де Варгас, - укоризненно протянул Гастон, - это было совсем не сто шагов - даже не двадцать!
На трибунах и в толпе уже галдели, переспрашивая друг друга, что случилось, и кто-то восторженно визжал: "Убили, убили!", Бельгард подавал кому-то сигнал, а за спиной другой голос, не тот, что бросил это яростное "Убийца!", крикнул: "Его высочества шуточки небось!"
Гастон обернулся, но знакомых лиц не увидел.
Варгас, заново просматривая в памяти последние мгновения, чтобы еще раз убедиться, что не ошибся и не убил ни в чем не повинного человека, только и ответил:
- Прошу прощения, сеньор де Сегреан...
Действительно, не двадцать. Надо было улыбнуться и обещать в следующий раз отойти подальше, но к ним уже спешила стража и гнали коней распорядители турнира, и Рамон, осознавая уже, что сейчас будет, протянул арбалет графу де Монтрезору.
- Могу я попросить вас, сеньор, сохранить эту вещь?
Сопротивляться он не хотел, еще и потому, что всегда оставалась возможность ошибки, мало ли - неумная шутка, неосторожность стрелка, что угодно еще.
"Да заплатили ему", слышалось в толпе. Как всегда бывает среди шума, слух избирательно ловил фразы. "Этот-то, покойник, видать, был хорош..." И снова это "убийца". И "А кто это?"
Первым подъехал молодой человек на тонконогом сером коне, кто-то из людей герцога де Бельгарда, и с седла велел, едва оглянувшись на бегущую к ним стражу и убедившись, что она приближается:
- Вашу шпагу, сударь.
Он смотрел очень неприязненно. За ним подъехал и господин герцог.
- Ваше Высочество, - обратился он, спешившись и хмуро поприветствовав принца. - Сеньор де Варгас. Вы арестованы за убийство шевалье де Мериньи. Потрудитесь сдать вашу шпагу и отправиться с нами.
Гастон, все еще ухмылявшийся после своей шутки, деланно приподнял брови и, шагнув вперед, потянул Варгаса за рукав, вынуждая его оказаться позади.
- Что за чушь, герцог? Вы что, ослепли? Или это ваш возраст дает о себе знать? Мериньи целился в королевскую ложу! Скажите сеньору де Варгасу спасибо, и покончим с этим.
Свита его высочества, оказавшаяся, благодаря его маневру, вне поля его зрения, обменялась чрезвычайно красноречивыми взглядами, в которых раздражение и сомнение причудливо смешивались с тревогой и даже весельем.
Герцог свел брови еще сильнее. За его спиной слуги уже разыскивали мешок или плащ, чтобы вынести на нем труп с поля и убрать для начала хотя бы за палатки, чтобы кто-то позаботился о нем далее.
Толпа шумела все громче, и выкриков становилось все больше. Волновались и трибуны.
- Это предположение - из ряда вон, - сказал он, чтобы не повторять фразу принца "Это чушь!" - Мы с герцогом д'Юзесом не видели ничего подобного. Мериньи целился в птицу, так поступают иногда, чтобы проверить прицел.
Варгас, который вдруг оказался за спиной Месье, думал о том, что его закрывает собой наследник французского престола. Кому бы еще это позволил Франсиско де Варгас? Близким друзьям?
Изгнанник едва заметно обозначил улыбку, поражаясь тому, как все оборачивалось. Но после слов герцога поднял голову.
- Если позволите, - вежливо сказал он, не желая усугублять и понимая, конечно, что усугубляет - но как было смолчать. - Проверять прицел, уже стоя на позиции? Это...
- Не запрещено, - пожал плечами молодой человек на серой лошади. - Вы сдадите шпагу добровольно?
Сен-Фреган и Монгла, опустив арбалеты, тоже подошли поближе, и на их лицах читалась откровенная враждебность.
Шепотки в толпе окончательно превратились в выкрики.
- Что, господин бретер, не нашли способа лучше?
Варгас не смог вспомнить, где и когда сталкивался с г-ном де Сен-Фреганом, чтобы ответить на этот вопрос как подобает. Но у людей бывают друзья и вполне могло статься, что один из них погиб от руки испанца.
- Дуэли уже не в моде? - подхватил Монгла, мигом сообразив, к чему ведет его бывший соперник по стрельбе.
При иных обстоятельствах и в особенности, если бы он беседовал не с герцогом де Бельгардом, а с королевой-матерью, ненавидимым, но венценосным братом или, на худой конец, с господином кардиналом де Берюлем, Гастон бы уступил - тем более что он и сам не был уверен, куда целился Мериньи. Однако, уже встав на защиту Варгаса, он уж точно не собирался сдаваться из-за того, что какой-то плешивый наглец из позапрошлого царствования видел не дальше своего носа.
- Так вы оспариваете мои слова, господин герцог? - восхитился он, не трогаясь с места. - Как это… любопытно! Сеньор де Варгас относится к числу моих людей, и он выполнял мой приказ. Может, вы и мою шпагу потребуете?
- Ваше высочество! - неодобрительно пробормотал кто-то позади - однако в это же время знакомый шелест оповестил Гастона, что по крайней мере двое из его людей взялись за шпаги.
Герцог де Бельгард слегка изменился в лице, что должно было означать, что выходка Гастона оценена им по достоинству - он приподнял бровь.
По толпе перетекла новая волна шепота и возгласов.
- Но вы же не будете препятствовать справедливому разбирательству, Ваше Высочество? - негромко осведомился герцог. - Боюсь, кроме вас, никто не видел дурных намерений покойного, и мы все не можем сделать вид, будто ничего не случилось.
Он указал взглядом за спину Месье, туда, где шумели свидетели. Целая толпа свидетелей.
- Обязательно было убивать его, сеньор? - по-испански спросил Бельгард. - Вы могли попасть... в руку? В плечо?
- Я не успел, - тихо ответил Варгас, которому все меньше нравилось, какая каша заваривается вокруг. - Не... не подумал.
На стрелков он старательно не смотрел, потому что и сам бы на их месте, наверное, сказал бы то же самое. Только подумал бы, что для заказного убийства это невероятно глупое исполнение. Но не озвучивать же такие мысли вслух!
Монтрезор, принявший левой рукой арбалет Варгаса, также взялся за эфес. Да, он не любил драки, но бывают же случаи!
- Свидетельствую за сеньора де Варгаса, - голос графа звучал холодно и несколько лениво, но довольно громко. - Я видел, что шевалье де Мериньи целился в ложу ее величества. Никакой же птицы не было в помине. К сожалению, я никак не успел отреагировать, зато сеньор де Варгас оказался достаточно быстр. Надеюсь, моего слова довольно?
Клод терпеть не мог подобные ситуации, уж слишком они отдавали дешевым пафосом. Впрочем, нет! Сейчас это был не пафос. Сейчас принц — его принц! - наконец-то выглядел достойным величия, закрыв собой человека, которого назвал своим. И Монтрезор искренне им гордился!
Помощь своих клевретов Гастон принял, разумеется, как должное - иначе и быть не могло, слугам положено поддерживать своего господина - но Монтрезор, как уже часто случалось, выбрал редкостно удачную форму для своей поддержки, и принц вознаградил его преисполненным одобрения взором.
- Справедливому разбирательству, - решив проявить великодушие, принц вновь сделался любезным, - я, разумеется, препятствовать не буду. Тем более что оно же уже состоялось? Не так ли.
Не положившись на то, что его полувопросительная интонация не будет принята за вопрос, Гастон озаботился тем, чтобы ответить на него сам, и тут же отступил в сторону, с улыбкой поворачиваясь к испанцу.
- Вы прекрасно стреляете, сеньор! Турнир вы, может, еще и не выиграли, но мою благодарность - безусловно. Моя дорогая сестра, - он бросил быстрый взгляд на ложу королевы, - несомненно, пожелает к ней присоединиться. Кстати! А может, шутиха…
Совершенно отказаться от задуманной шалости было выше сил его высочества, и, обращая к Монтрезору вопросительную улыбку, он и сам задался вопросом, как внезапное спасение женской жизни влияет на согласие ею рискнуть.
В ответ на замечание принца Варгас только молча поклонился. И подумал, что горбатого могила исправит - он так не хотел приобретать известность в Париже, что сунул ногу прямо в этот капкан. И не мог избавиться от чувства благодарности, и к Месье, и к его людям, и к графу де Монтрезору. Они мало знали его, можно сказать, не знали совсем, но решили доверять там, где он сам себе верил не до конца. Это дорогого стоило.
- Ваше Высочество, - вздохнул герцог де Бельгард. И, пользуясь возрастом и опытом, сменил тактику.
Испанец вел себя смирно, но может, только потому, что стоял за спиной Месье. При таких защитниках лучше помалкивать, лучше все равно не будет. Что было у него в голове на самом деле, никто не знал, а куда целился Мериньи, распорядители турнира и в самом деле не были уверены. Бельгард думал, что это же несусветная глупость, убивать королеву при таком стечении народа, но с другой стороны - а когда? Встречаются фанатики вроде Фельтона, все бывает. Но чтобы заметить это и успеть выстрелить...
Нет, испанец, определенно, что-то знал. Отпускать его, еще и на поруки Месье, казалось неразумным. А особых талантов в раскрытии заговоров за принцем до сих пор не числилось. Вот в устройстве - пожалуй.
- Вы совершенно правы, Ваше Высочество. Но сомнения останутся у многих. Такое дело... - Бельгард неопределенно глянул на труп, который как раз тащили прочь. - Такой великолепный выстрел. В интересах самого же сеньора де Варгаса дать нам возможность разобраться в этом деле более... вдумчиво. Для защиты его же доброго имени.
- На мое доброе имя очень хорошо повлияет привселюдный арест, - кивнул Варгас, не сдержавшись.
Герцог пожевал губами.
- Если дела обстоят так, как вы говорите, сеньор, этот человек мог быть здесь не в одиночестве. Вы не хотите случайного удара кинжалом в толпе?
Это был риторический вопрос.
- Кроме того, я бы не стал сейчас рассказывать Ее Величеству о покушении. Это испортит ей праздник. Я могу просить вас отложить этот разговор, Ваше Высочество? А если мы объявим о несостоявшемся убийстве, тот, кто это устроил, насторожится и его будет очень трудно найти. Вы же пойдете нам навстречу, сеньор де Варгас? В том числе и для того, чтобы в глазах парижского дворянства не пострадало доброе имя вашего покровителя? Многие могут счесть ваш выстрел... прихотью, а вы знаете, что люди чаще склонны думать дурно, чем оценить чужую прозорливость по достоинству.
- Конечно, - чуть помолчав, ответил испанец. И подумал, что Мирабель был бы, пожалуй, в восторге, узнав, что Месье причислил его к своим людям. Что сказал бы Рошфор?
Но насчет имени принца, что бы ни думал сам Гастон Орлеанский по этому поводу, герцог был прав. А попытка защитить репутацию Месье могла оказаться выигрышным ходом в глазах всех окружающих, включая свиту принца и даже Марию Медичи, если только она узнает о произошедшем...
И считаться наемным убийцей на службе Месье Варгас не хотел.
- Вы позволите, Ваше Высочество? - учтиво спросил он, окончательно сдаваясь себе-прежнему и обстоятельствам. И, отстегнув шпагу с пояса, протянул ее Бельгарду.
Расставаться с толедской сталью было искренне жаль, и без оружия он чувствовал себя хуже, чем голым, но куда было деваться.
- А что за шутиха? - на всякий случай поинтересовался герцог, принимая шпагу. - Ваше Высочество, до фейерверков еще довольно много времени. Не раньше темноты.
Гастон, который ненадолго отвлекся, переглядываясь с хорошенькой брюнеткой в толпе зрителей, поспешил сделать постное выражение лица.
- Э-э-э, не та шутиха, герцог, - объяснил он. - Я про э-э-э, ну как же ее? Карлица в свите ее величества, ну… Мадам Лебо?
Он бросил вопросительный взгляд на Монтрезора.
- Лаво, ваше высочество, - подсказал обыкновенно молчаливый г-н де Биссодье.
- Ну, пусть Лаво, - великодушно разрешил его высочество, - речь была, в любом случае, о ней, герцог. Что может, ее величество, в благодарность за спасенную жизнь… ну да неважно!
Нужно было очень хорошо знать его высочество, чтобы догадаться, что и фраза, которую он оборвал почти так же резко, как произносил, и холодный блеск в его глазах были вызваны раздражением не на Бельгарда, который, в конце концов, пекся, похоже, о его же благе, а на Варгаса, который, решив все сам, отверг тем самым его покровительство. И это когда сам наследник престола включил его в число своих людей! Какой-то наемник, да кем он себя считает!
- Я не стану беспокоить ее величество… какое-то время.
Это прозвучало как обещание, и обещанием, разумеется, было, но все, кто знал его высочество, могли не сомневаться, что через какое-то время Месье забудет - вопрос был, как скоро, а ответ, конечно, зависел от его чувств. Сейчас главным среди его чувств была злость, и он, подхватив Монтрезора под руку, направился к выходу с ристалища.
…и сюда
Отредактировано Месье (2020-01-17 01:49:07)
Не первый раз в своей жизни Варгас оказывался под арестом. И сейчас не смог сдержать циничную улыбку при мысли о том, как приятно иметь дело с культурными людьми.
Он бывал и в плену, и под арестом, и почти всегда оказывался взаперти жестоко избитым и связанным. Если не считать того случая в Вальядолиде, когда ему пришлось сидеть в подвалах церкви Святой Марии - и не в камере, а в келье, пусть и очень похожей на камеру. Он тогда попал туда как сеньор де Варгас, и никто не называл это заключением - только епитимьей, наложенной в заботе о спасении его души.
"Консуэло" тогда пришла в Хихон и он, отпросившись у капитана, поехал в Вальядолид, навестить родных, и там же в эти летние месяцы гостил королевский двор. Отец, как всегда, занимался политикой и интригами, но в тот раз неожиданно попросил изыскать возможность вывезти из города человека - очень странного человека.
Наследник дона Фадрике де Варгаса не задавал лишних вопросов, он приехал с двумя товарищами, и они угнали любимую епископскую прогулочную лодку, чтобы спуститься на ней до самого Дуэро - с хором цыган, что возмутило его преосвященство сильнее всего. Возле Лас Асеньяс их наконец обстреляли, пытаясь задержать, и Варгас принял решение сдаваться - тем более, что живого груза на борту уже не было.
Они были пьяны и веселы, и обошлись с ними как с высокопоставленными придворными сумасбродами, хотя спутниками Варгаса были двое солдат с "Консуэло", - его светлость развлекаться изволят...
Испанского наемника увели к палаткам, чтобы оставить в одной из них под охраной, и там он вздохнул с облегчением, избавившись от любопытных взглядов зевак. Дворяне из числа людей Бельгарда пробовали осторожно расспрашивать его, но что он мог рассказать?..
Еще больше испанца беспокоили слова Месье. Если королева Анна узнает о произошедшем и пожелает встретиться со стрелком (а ее великодушие Варгасу было хорошо известно), его инкогнито будет уничтожено в тот же миг.
Но может, она не вспомнит. Столько лет прошло. Или не захочет никакой встречи. Слишком велика честь для обычного наемника.
В любом случае, изменить Рамон уже ничего не мог. И, думая о возможной встрече, не хотел ее - и мечтал о том, что принцесса... нет, королева!.. все-таки захочет сказать ему несколько слов, и испанское солнце хоть проблеском памяти вернется к нему на французской земле.
Об этом нельзя было даже думать.
Когда с поля убрали тело и пересуды затихли, герольды потратили еще немного времени на наведение порядка и проверку стрелковых позиций и продолжили турнир - по крайней мере, его мужскую часть.
Победителем стал тот, кому напророчил выигрыш Его Высочество. Потомок главного ловчего, Монгла, с гордостью посматривал на неудачливых соперников на протяжении всего перерыва, а потом гомон над полем стих снова.
Начиналась женская часть соревнования, и никто не хотел пропустить это зрелище. Герольд прочистил горло и во второй, но не последний раз за сегодня, зачитал список участников. Истыканные болтами мишени во время перерыва сменили на новые, можно было приступать.
Мадам де Кавуа, по случайности ли, стараниями ли мужа, оказалась в первой тройке. И когда прозвучало ее имя, трибуны на миг затихли снова, так это было неожиданно и любопытно.
За то время, что шла первая часть турнира, мадам де Кавуа успела уже и взволноваться, видя, что опытные участники предпочли явиться с собственным оружием – будь у нее возможность, она тоже выбрала бы знакомый арбалет, - и успокоиться, решив, что раз такого шанса все равно не было, нечего и переживать, и снова заволноваться, обнаружив, что пробного выстрела на турнире не предусмотрено… и на какое-то время вовсе забыть о своих планах, потому что, пристально наблюдая за стрелками, она тоже увидела, что один из них целится вовсе не в мишень, а… куда?! Франсуаза не поверила своим глазам, едва не схватила за руку мужа, который как раз в этот момент смотрел куда-то в другую сторону, и ахнула от неожиданности, когда этот стрелок – шевалье де Мериньи – повалился как подкошенный.
- Боже ты мой!
Пока на трибунах бушевали страсти, пока зрители переспрашивали друг друга и спорили, что же все-таки произошло, мадам де Кавуа сидела тихонько, как мышь под метлой, сосредоточенно, снова и снова, припоминая, как все это выглядело. И на новых выступающих поглядывала уже с невольной… нет, не опаской, но с некоторым недоверием. То, что они с Кавуа сидели в стороне от королевской ложи, теперь скорее радовало.
Впрочем, перерыв дал ей время снова собраться с духом. Конечно, смерть участника не может не выбить из колеи, но ведь не ее же одну! Молодая женщина встрепенулась, словно ей за воротник выплеснули ковшик холодной воды: она услышала свое имя. Уже?!
«Ну же, ты сама этого хотела!»
Кавуа смотрел на нее с легкой и, кажется, чуть насмешливой улыбкой, протягивая руку. Мадам де Кавуа вскинула голову и, опершись на предложенную руку супруга с таким видом, словно ей сам черт не брат, и с каждым шагом ощущая разгорающийся азарт, не спеша спустилась с трибуны.
В отличие от мужчин, дамы своим оружием не озаботились. Это немного успокаивало. Кавуа остался в паре шагов позади, и Франсуаза сосредоточилась на предложенном арбалете. Придраться было вроде бы не к чему – легкий, изящный и достаточно мощный на вид, без заметных огрехов. Молодая женщина взвесила арбалет на руке, провела ладонью по отполированному ложу… хорошо бы, конечно, проверить, насколько тугой спуск, но непохоже, чтобы это позволяли правила… Соперницы с заметным усилием крутили коловороты, натягивая тетивы. Ну хорошо же. Механизм оказался отлично отлажен, и Франсуаза на несколько мгновений раньше остальных вложила болт в желобок и подняла взгляд на мишени, которые отсюда внезапно показались очень маленькими. Она знала, что это не так.
- Смотрите, смотрите! – Девичий голосок на трибунах прозвенел громко и взволнованно. – Смотрите же! Ястреб!
- Ой, он ее поймает!
Поле, предназначенное для турнира, давным-давно облюбовала как охотничье угодье пара ястребов, и ни шум, ни толпа их нимало не смущали, тем более что за мишенями и толпы никакой не было. Прямо над мишенями пронеслась, удирая от ястреба, сизая тень голубя (впрочем, дамы из публики явно решили, что это непременно голубка). Стремительный бросок полосатого пирата пропал впустую, но хищник тут же лег на крыло, заложил крутой поворот и заставил голубя тоже сменить направление, а сверху на сизаря уже пикировал второй.
- Поймает!! – взвизгнул кто-то в толпе.
- Ай!
Инстинкт, помноженный на азарт, сработал быстрее, чем Франсуаза сообразила, что делает. Ее братишка забавлялся, стреляя по воронам, совершающим набеги на птичий двор, и иногда она составляла ему компанию. А ястреб был раза в три крупнее, чем верткий бекас с родных болот, и пикировал почти по прямой. Почти машинально мадам де Кавуа вскинула арбалет, привычно ощутив щекой шелковистое шлифованное дерево. Щелкнула тетива. За спиной кто-то ахнул.
Арбалет, вот диво, оказался отлично пристрелян. Взлетели пестрые перья, ястреб, сбитый в паре футов от добычи, закувыркался в воздухе и подстреленной курицей шмякнулся куда-то за мишенями. Второй разбойник резко сломал траекторию полета и метнулся в сторону, смущенный судьбой напарника, а голубь с той же быстротой унесся в противоположную. Франсуаза медленно опустила арбалет и оглянулась на распорядителя чуть виновато; щеки у нее горели.
- Простите, - извинилась она, - я хотела проверить спуск… Вы позволите перезарядить?
Про себя она с запоздалым облегчением сообразила, как ей повезло, что ястреб избрал место над мишенями, а не над трибуной. Чего доброго, могли решить, что и она…
Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны
Кавуа вовсе не был уверен в том, куда на самом деле целился покойный, зато недурно знал репутацию Варгаса, которого можно было смело записывать в друзья к Ронэ (насколько у бретера вообще были друзья). Сомнительный выстрел - как для участника турнира, так и для человека, обычно убивающего за деньги.
Говорить об этом жене он, конечно, не стал. И проводил ее на поле под десятками любопытных, восхищенных и осуждающих взглядов. Женщины сплетничали, конечно. И некоторые мужчины тоже. Франсуаза, с ее красотой открытого огня и гордостью едва ли не гасконской, не давала поводов для пересудов - она сама была этим поводом. У него иногда спрашивали, еще в первое время, почему он не нашел жену в Париже и что получил с этим браком. Он отвечал честно - женщину, и его, кажется, даже друзья не понимали до конца, разве что л'Арсо, и еще монсеньор понял, но он как раз понял еще тогда, под Ларошелью.
Если бы не Франсуаза, Кавуа поймал бы себя сейчас на желании уехать из города. Туда, где сейчас был Ришелье. Но туда уже уехал Рошфор, а уехать вдвоем они не могли, и у графа в любом случае были какие-то свои шпионские дела, а у него - внезапно всплывшие обстоятельства в деле Ротонди, с которым снова нужно было поговорить, и текучка в полку, и... рутина безнадежно затягивала.
Так что мадам де Кавуа со своим стрелковым турниром практически спасала мужа в очередной раз.
- Удачи, - шепнул он, выпуская ее руку и позволяя выбрать арбалет.
...И тут же понял, что зря выпустил. Он дернулся к жене, но не успел, и чуть не перекрестился:
- Мадам!..
К счастью, Варгаса рядом уже не было.
Кавуа шагнул к жене и приобнял ее за плечи.
- Отличный выстрел, - негромко сказал он, но по лицу гвардейца, с которого то и дело пыталась слететь маска непроницаемости, ощущалось, что про себя он, кажется, ругается - то ли от облегчения, то ли оттого, что нервы его столь часто испытывали на прочность, что они начали утрачивать сходство с железом.
- Сегодня утром здесь за что-то похожее убили человека, - добавил Кавуа на ухо любимой женщине. - Разрешите, я перезаряжу. Если это не позволено участникам, то про зрителей в правилах ничего не сказано...
Распорядитель неохотно кивнул. Трибуны шумели. После гибели Мериньи любое новое происшествие казалось чем-то из ряда вон, и выстрел и вправду был потрясающий.
Что Кавуа неохотно признал, натянув тетиву и вернув оружие в руки Франсуазе.
Как военный, он в глубине души оценил и восхитился, но как муж, пережил очень неприятное мгновение. Мериньи убили за предполагаемое намерение, не более, а тут...
- Вам придется поучить меня стрелять, - тихо сказал он, отступая на свою зрительскую позицию. - И снова удачи, любовь моя. Покажите им, как стреляют дамы под Ларошелью...
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Франсуаза ощутила, что щекам становится горячо. Нет, она вовсе не собиралась красоваться с этим выстрелом по ястребу, все получилось… само, но в самом деле – после жуткого происшествия в самом начале турнира поступить так необдуманно! И Кавуа… испугался. Испугался за нее. Хотя и не подал виду.
- Простите, - виновато шепнула она, принимая заряженный арбалет. – Мне придется поучиться сдерживаться. И думать.
Краем глаза она уловила, что если одна из соперниц поглядывает на нее с обычной беззлобной завистью, то вторая… о да, взглядом второй, пожалуй, можно было бы подпалить прическу. Если бы это было в ее силах. Франсуаза с подчеркнутым равнодушием отвернулась к мишеням в ожидании команды распорядителя. Теперь, между прочим, она просто обязана была выиграть это соревнование, после такого начала…
Новый щелчок тетивы, почти слившийся на этот раз с двумя другими - и лицо вновь обдало теплым ветерком, на этот раз от радости, потому что болт послушно влепился в самый центр мишени. И, опуская разряженный арбалет и поворачиваясь к мужу, она улыбнулась чуточку смущенно.
Отредактировано Франсуаза (2020-02-01 22:39:48)
Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны
К счастью, мадам де Кавуа не видела, как смотрели на нее соперницы. Мадам де Плентель, совсем молодая женщина, одетая в платье нежно-розового оттенка, которое очень шло к румянцу на ее щеках, смотрела с завистью и неприязнью. Мадам де Бирас, медовая блондинка со сложной прической, в которой виднелись капли самоцветов, и в зеленом платье, украшенном голубой вышивкой, глядела на соперницу свысока, и в этом тоже угадывалась зависть. Ее болт тоже угодил в центр мишени, и обе они проходили во второй тур, но мадам де Кавуа была женой капитана гвардии кардинала, а мадам де Бирас - мало кому известного дворянина из числа людей Бассомпьера.
Второй удачный выстрел ларошельской красавицы вызвал, конечно, лавину перешептываний.
- У них там война была, так может, и она... - послышалось откуда-то из толпы. К счастью, не с трибун, - такое могло прийти в голову только простолюдину.
- Ваш муж хорошо вас обучил, - сказала мадам де Бирас, остановившись рядом с противницей и разглядывая ее украшения. - А вы и с аркебузой так можете?
- С пистолетом, - любезно улыбнувшись красавице, Кавуа взял жену под руку. - Да, любовь моя? Согласен, блестящий выстрел. Хотите лимонаду, пока суд да дело?
- C удовольствием! – Франсуаза на мгновение прижалась к плечу мужа, радуясь, что он, кажется, больше не сердится, а, напротив, как будто горд ее успехом, и одарила златовласку милой улыбкой. Оценивающий взгляд скатился с нее как с гуся вода. – Ну что вы, сударыня, какая аркебуза! Мне ее и не поднять. На моей родине охотятся с карабинами и арбалетами. На болотную дичь. А от бекаса мало что останется, если выстрелить в него из аркебузы… Вы тоже любите охоту, сударыня?
Пока капитан жестом подзывал уличного разносчика, чтобы угостить обеих женщин, мадам де Бирас обворожительно улыбнулась противнице.
- О да. Больше ту, что на лис. А вы охотились... на болотную дичь?
- На бекасов, - кивнула Франсуаза. Ей было любопытно, что за шпильку приготовила белокурая красотка. Поскольку никто, хоть чуточку знающий толк в охоте, не мог бы заявить, что это занятие для простонародья. Как ни верти, а бекасы – королевская дичь.
- А как же вы по болоту верхом? - с любопытством спросила блондинка.
- О, так ведь не в трясине же! – рассмеялась Франсуаза. – По заболоченным лугам можно прекрасно скакать, если, конечно, хорошо держишься в седле.
Она не стала уточнять, что стрелять по бекасам с седла – занятие совершенно пустое.
Кавуа вернулся к женщинам, протянул кружку жене, потом ее собеседнице.
- А действительно, дамы, - сказал он так, будто все слышал (но и не отходил же далеко!). - А не устроить ли нам небольшую конную прогулку?
- Вы приглашаете? - немедленно улыбнулась мадам де Бирас.
- Конечно, - заверил ее Кавуа и лукаво покосился на жену. - Мы собирались разослать приглашения знакомым и друзьям. Жаль, что графа де Рошфора нет в Париже, вышло бы почти по-семейному.
Блондинка глянула на него с недоумением, но пикардиец, конечно, не стал объяснять. Только Франсуаза знала, как ему, в самом деле, хотелось сорваться в войска.
- Тогда... когда? - спросила мадам де Бирас.
- Когда? - спросил Кавуа у жены, поднося к губам ее руку. От пальцев Франсуазы едва уловимо пахло оружейной смазкой, и он поцеловал их и едва заметно улыбнулся.
Франсуаза взглянула на мужа с веселым удивлением – это было что-то новенькое, ни о какой прогулке речь доселе не заходила – но подыграла с готовностью, тем более что это означало целый день вместе с Кавуа, редкая удача. Вдобавок в Париже ей так редко удавалось поездить верхом, что подаренная супругом огненно-рыжая кобылка, кажется, начала наедать бока, стоя на конюшне.
- Я готова хоть завтра, но чтобы все успели ответить на приглашения… Дня через четыре?
По трибунам прокатился сдержанный смешок, публика попроще отреагировала куда более непринужденно, кто-то даже свистнул, и Франсуаза оглянулась поверх кружки с лимонадом. Турнир продолжался, но на сей раз дамы блистали не меткостью, а драгоценностями: один из трех болтов улетел в чистое поле за мишенями, два других скромно торчали далеко за пределами центральных кругов.
- Кого бы еще вы хотели пригласить?
Обсуждение «семейного круга» заняло изрядное количество времени, зато скрасило ожидание второго тура, и обратно к мишеням мадам де Кавуа и мадам де Бирас, польщенная приглашением, подошли уже болтая вполне по-дружески. Неизвестно, сколько в этом было искренности со стороны блондинки, но, во всяком случае, Франсуаза ничего против нее не имела. Пусть будет.
Ветер, между прочим, усиливался. И хотя арбалетный болт сносит куда меньше, чем стрелу из лука, мадам де Кавуа вновь ощутила холодок под сердцем. Трудно, когда надо выступить не хуже, чем идеально. Она крепко потерла согнутым пальцем уголок правого глаза, который вдруг заслезился от ветра, заправила под сетку выбившийся из прически непокорный локон и взяла арбалет.
Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1629 год): Жизни на грани » Праздник Лета. Турнир. 4 июня 1629 года
