Переступая порог столовой, Роже одобрительно принюхался - бретонская каша с луком и шкварками! Не иначе как он что-то хорошее вчера сделал, о чем кухарка уже успела прослышать! Ах, да - королева!

Улыбка Роже слегка поблекла. Королева и два экю. Нет, восторг и восхищение в глазах Анриетты того стоили - они и больше стоили, у него даже сердце в груди замерло, когда он увидел ее счастливое лицо - но дагу надо было возвращать, а значит, найти где-то два экю.

- Лошадь?! - возмутился он, плюхаясь напротив и наваливая себе каши. - Даже и не думай! Где еще ты возьмешь лошадь, которая будет слушаться Кузнечика? И на что мы потратим оставшиеся деньги, если мы ее продадим? Я же столько не выпью! Я уже решил - мы продадим ночную вазу! Все равно ее Поль подарил, с ней точно что-то не так.

Подарок Поля был торжественно отнесен в родительскую спальню сразу же по отбытии кузена, и с тех пор Роже о нем и не думал. О них, то есть: ни о подарке, ни о кузене.

Роже покачал головой с тем большей решительностью, что он и сам осознавал, в какую дурацкую историю он впутался - и, как выясняется, впутал и Кузнечика, то есть м-ль д'Арбиньи. Это было так трогательно, что она так хотела помочь, и будь она Кузнечиком он бы, может, отнесся к этому иначе - да нет, вообще бы не стал влезать в эту авантюру - но принять деньги от невесты… ну, еще не невесты, но в любом случае!

- Даже не думай! Это из-за меня, я и разберусь.

Прозвучало это не очень убедительно - возможно, потому что он сунул в рот еще ложку каши - и, дожевав, Роже попытался снова:

- У товарищей одолжу, до жалования.

- Неудобно…

Роже обжег язык, столь горячей оказалась каша, которую он, спохватившись, что при даме пришедшее ему на ум сравнение озвучивать нельзя, отправил к себе в рот с совершенно неприличной поспешностью. Неудобно, неудобно, неудобно…

- Неудобно в рюмке плавать, - нашелся он наконец, - пьянеешь слишком быстро. Кузнечик, ну что ты придумал? У друзей… Хотя нет, не в этом случае.

Столь быстрая перемена планов объяснялась внезапным озарением - Кузнечику только скажи, что у друзей одалживаться можно, и он тут же опять захочет седло продавать!

- Нет-нет, одалживать нельзя, ты прав. А вот что можно…

Один раз, один-единственный раз Роже позволил себе уронить честь семьи - но зато уж в такую лужу, что в ней поместилась бы Гревская площадь. Второго раза семейная честь не стерпит - но позволить невесте платить его долги?! Лучше уж лужа!

Ложка со стуком упала на стол.

- Я знаю, что делать, - решительно заявил Роже, - только…

Он осекся снова, с сомнением глядя на Кузнечика. Что-то подсказывало ему, что с м-ль д'Арбиньи станется пойти закладывать седло и без него, а этого допустить было никак нельзя.

Роже попытался, конечно, сделать вид, что все хорошо, но получилось у него, он и сам это почувствовал, как-то не очень.

- У меня есть один знакомый, - туманно объяснил он, - которому я могу оказать услугу, за которую он заплатит. Может даже, ну, то есть почти наверняка эти два экю как раз. Даже сегодня.

Это прозвучало как-то совсем безнадежно, и Роже поспешил добавить:

- Наверняка сегодня. Так что обещай мне, что ничего ты продавать не будешь, и я пойду разбираться. Чтобы успеть до службы. Я же сегодня вечером заступаю?..

Неуверенность в его голосе объяснялась весело проведенной вчерашней ночью - менять расписание караулов лейтенанту было не с чего, но вдруг он поменял, а Роже это не запомнил?

- Я не обманываю! - возмутился Роже. - Что ты вообще несешь, это оскорбление! Я сию минуту брошу тебе вызов, если ты не возьмешь свои слова обратно… или если у меня не найдется более важных дел. Немедленно извинись, что такое?

Очень, очень трудно это оказалось: имея дело с Кузнечиком, помнить, что это м-ль д'Арбиньи, и в это же время не забывать, что ты этого вообще-то не знаешь. А Роже приходилось еще есть горячую кашу и придумывать, откуда взять два экю! И хотя с последней задачей он почти справился, мысль о том, что об этом узнает Кузнечик - или м-ль д'Арбиньи - его отнюдь не радовала. Лучше было одолжить - если бы Роже не знал точно, что так обогащать жизненный опыт своей невесты он хочет еще меньше.

На некоторое время в столовой воцарилась тишина, пока Роже сосредоточенно резал хлеб, потом мазал на него масло, а потом поливал медом.

- Я поеду к отцу, - решительно заявил он, - а он не любит… Ох, ну Кузнечик! Я не могу поехать добывать два экю, если мне придется все время думать, что ты за это время можешь натворить.

Он впился зубами в свой десерт и закашлялся, внезапно сообразив, что именно так вел бы себя, если бы собирался обратиться за деньгами к любовнице. Боже, а если она решит?..

- Но хорошо, черт с тобой, поедешь со мной. Только… ты м-м-м… тебя актеры не смущают?

- Почему зубодеров? - растерялся ее кузен. - Актеров. Комедиантов. Лицедеев. Чтобы народ заманивать. Кузнечик!

Почти сразу, впрочем, снисходительность, как прозвучавшую в его голосе, так и написанную на его лице, сменило смущение:

- Это же Париж, - объяснил он, - вот всякий и старается как может. И этот мужик, он нанял себе таких вот… чтобы пациентов привлекать. Одни орут на весь Новый мост, как он умеет без боли драть, другой притворяется, чтобы пример подать… Актеры, в общем. Я одного из них выручил, и… и он мне типа должен.

Недоговаривал Роже очень многое, знакомство было не из тех, какими гордятся, и услуга, которую он оказал Горлодеру, была не из достойных, но в общем, он не соврал.

- То есть, один притворяется, что выдирает другому зубы? - уточнила девушка. - И один из них тебе должен два экю?

Роже фыркнул.

- Один из них, не мой приятель, а другой, притворяется что у него вырвали зуб, - объяснил он. - Так, как будто это вовсе не больно. На самом деле, это черт знает как больно. То есть ужасно больно. То есть…

Пауза была вызвана отнюдь не желанием Роже как следует описать ощущения злосчастных пациентов мэтра Превана, но сперва внезапным осознанием, что, поправившись после "черта", он повел себя глупо, а затем - попыткой придумать, как теперь выпутаться.

- И это не он!

Роже скривился и потер левую щеку.

- Даже дважды, - признался он. - В первый раз я терпел-терпел, не стерпел, дал в морду живо-… то есть зубодеру и сбежал, а во второй… ну, так получилось. Что у второго получилось.

Вторым был как раз мэтр Преван, и с Горлодером Роже познакомился через час после этого, когда заливал кровавую дырку во рту бургундским и увидел обоих комедиантов - зазывалу и клиента - на пороге кабака. Они, когда его узнали, конечно, кинулись бежать, и догнал Роже сперва Горлодера, но в конце концов он с ними помирился, зуб-то больше не болел.

М-ль д'Арбиньи смотрела на него с таким сочувствием, что Роже смутился и чуть не столкнул со стола кружку. Кружка, к счастью, уже была пустой, что напомнило Роже о времени - сколько можно завтракать? - поэтому он засуетился, отправил Кузнечика одеваться и не сбежал между делом только потому, что и ему самому еще нужно было обуться.

По дороге к Новому мосту Роже вспомнил, что забыл предупредить Кузнечика о бароне де Шателе, и всю оставшуюся дорогу они говорили про бедняжку Жанну - может, это было неправильно, обсуждать брак сестры с кем-то еще, но как-то само вышло, и Кузнечик же был… ну, то есть кем бы она ни была, они были одной семьей, и кроме того это было смешно - придумывать, как проучить деверя так, чтобы он даже в мечтах больше не смел на Жанну руку поднять. Чушь это была, конечно, полная, но зато как в детстве, когда они с Жанной собирались сбежать в Новую Францию, и Роже забыл бы, куда они идут и где они находятся, если бы его мальчишка какой-то в бок не толкнул, а тут он уже не думая его за шиворот поймал и выкрутил ему руку - как раз вовремя, а то так и исчез бы паршивец с его кошельком - пусть и не было таи ничего кроме пары камушков, а все равно жалко, подарок.

- Ой пустите! - завизжал мальчишка, - ой больно!

Роже встряхнул его как следует, чтобы кошелек вытрясти, потому что в руках у мальца уже ничего не было, но безуспешно.

- Пустите, дяденька! - хныкал мальчишка очень убедительно, даже мастеровой какой-то остановился и неодобрительно нахмурился. - Да что же?.. Да я же шел просто, ваша милость!

- За пазухой посмотри, - велел Роже Кузнечику, и мальчишка снова задергался, уверяя, что он просто мимо шел, просто шел! И не вор он, а вовсе даже ученик в портняжной лавке.