Новый мост никогда не бывает пустым, и если негромкая беседа зубодера и двух молодых дворян особого внимания не привлекла, то на повышенные тона зеваки слетелись, как мухи на мед - пока еще не решаясь подобраться чересчур близко, но уже теснясь вокруг помоста. Долговязого гвардейца, судя по раздраженному взгляду, всеобщее внимание явно не радовало, а зубодер, до сих пор притихший, заметно оживился.

- Слышь, - сказал он, умудряясь как-то совмещать в своем голосе заискивающие и испуганные нотки, - господин вон говорит. Что, мол, не желает.

Овернец оскалился.

- Так господин, небось, не его величество и Новый мост не покупал…

- Не его величество, - сквозь зубы перебил Роже, - а мост как раз вчера и купил, так что проваливай с моей собственности, пока не остался на ней лежать!

Роже только опустил руку на плечо Кузнечику, собираясь попросту оттащить его прочь, когда наглая ухмылка Овернца неожиданно поблекла, и он бросил вокруг себя быстрый, но внимательный взгляд. Роже огляделся также, но ничего такого не увидел - все та же очевидно любопытствующая толпа, состоящая в основном из простонародья, но с отдельными вкраплениями дворян и даже одного монаха - уж не в нем ли было дело?

Он снова обернулся к Овернцу и сдвинул брови, увидев, что тот пялится на него во все глаза - даже рот приоткрыл.

- Корону увидел? Или, может, нимб?

Овернец буркнул что-то невнятное и соскочил с помоста. Роже потянул шпагу из ножен, но наемник не глядя ввинтился в толпу и тут же в ней растворился. Роже, недоумевая, посмотрел на зубодера, но и тот таращился вслед Овернцу с видом бедной сиротки, которую нежданно посетила фея-крестная.

- Ты что ему сказал? - запоздало спохватился Роже, оборачиваясь к Кузнечику. - Отчего он сбежал?

Черт их разберет, этих девчонок - вдруг она его увечным назвала или больным? Тут надо было уже заранее разозлиться, но, глядя в эти зеленые глаза, гвардеец внезапно понял, что даже если м-ль д'Арбиньи смешала его со всей парижской грязью и присыпала сверху размолотыми мощами святого Дионисия, злиться на нее он не может.

- Понятия не имею, - буркнул Роже, которому решать эту задачу совершенно не хотелось. Но черт, мэтр Преван был прав - они-то уйдут, а Овернец вернется. Но м-ль д'Арбиньи так на него смотрела… - Надо его догнать!

Высокий рост в очередной раз оказал ему услугу - заприметив среди множества голов и шляп вылинявшую зеленую шапку, он кинулся следом, крикнув:

- Подожди здесь!

- Ох ты ж черт, - пробормотал зубодер, провожая его взглядом. - Зря он это, а?

Если бы м-ль д'Арбиньи вздумала поделиться с кузеном своим мнением о его благоразумии, тот вздохнул бы, но спорить бы не стал. Бросаясь за Овернцем, Роже, честно говоря, и сам не представлял себе, что собирается делать - ясно было только, что как-то придется разбираться. Если бы Кузнечик не догнал его, он, вероятно, остался бы вполне удовлетворен, и попросту потеряв Овернца в толпе, но незаметность к числу преимуществ высокого роста не относится, и, когда он остановился, снова выискивая взглядом зеленую шапку, рядом с ним почти сразу вырос и привычный мальчишеский силуэт.

- Я тебе что сказал? - возмущенно прошипел Роже. - Ты чего здесь делаешь?

Зеленая шапка мелькнула снова на другой стороне моста, и Роже, более-менее искусно лавируя между прохожими, всадниками и повозками, снова бросился в погоню, ничуть не сомневаясь, что один не останется.

На Левом берегу Роже Овернца потерял: вот только что видел в десятке туазов от себя зеленую шапку, вот на минуту отвернулся - и все. Роже даже попробовал подняться на цыпочки, что в сапогах было чертовски неудобно, а потом залез на тумбу, но, как он ни всматривался, мерзавца и след простыл.

- М-да, - вздохнул он, соскакивая на землю рядом с Кузнечиком, - ну, что делать, придется мэтру Превану самому выпутываться, не могу ж я его двадцать четыре часа в сутки охранять, он не господин кардинал. И даже если бы был, тут одного меня не хватит. Не в смысле, что где-то есть еще один я, - Роже даже фыркнул от такого предположения, - а в смысле, что… ну, ты понял. Вот если бы можно было с него за это стрясти два экю… Все же получше, чем зазывалой…

Улыбка его не угасла полностью, но видно было, что он слегка приуныл.

Очень трудно вести серьезные беседы, стоя между Новым мостом и набережной Августинцев, когда тебя со всех сторон толкают и пихают, позади орут продавцы памфлетов, а спереди зазывают водоносы, разносчики и нищие! Удивительно ли, что Роже схватил Кузнечика за руку и потянул прочь?

- Потому что ты девушка, - мрачно буркнул он. Как это часто бывает, от стыда он перешел к злости, хотя злился, конечно, не на нее. Вот что за дурацкая идея ему в голову пришла? Нет, изначально он не собирался так… зазывалой… у зубодера! Нет, он хотел только помочь приятелю, и может…

В это мгновение Роже осенила такая простая и очевидная мысль, что оставалось только удивляться, как это он не додумался до нее раньше.

- Кузнечик! - он даже остановился, несмотря на по-прежнему бурлившую вокруг толпу, и взял девушку за плечи. - Я знаю! Давай поженимся? Тогда у нас будет целая куча денег! И это будет не то же самое… - их взгляды встретились, и Роже осекся. - Я… я не имел в виду… Я не то хотел сказать!

- Ну брось, слушай! То есть…

Обнаружив впереди старую липу, образовывавшую в заполнявшей набережную толпе нечто вроде заводи, Роже повлек туда свою спутницу.

- Ну, дурак, хорошо, - щеки горели так, что Роже был уверен, что легкий румянец на лице м-ль д'Арбиньи был только отражением его собственного. - Кузнечик, то есть мадемуазель, я… Так глупо получается… Я вам совсем-совсем не нравлюсь? Это не из-за двух экю, конечно.

- Да, правда? - Анриетта снова попыталась выдернуть руку. - Точно не из-за двух? Хотя, что я — там гораздо больше...

- Ну что ты выдумываешь? - возмутился Роже, не разжимая пальцев. - Я вообще не собирался жениться, ни из-за денег, ни… - Он запнулся и, отпихнув какого-то сунувшегося им наперерез торговца, подтолкнул девушку к кряжистому стволу. - Я просто подумал… Нет, если я тебе совсем не нравлюсь, то не надо, но… тебе же все равно надо будет за кого-то выйти, правда? А я… ну, мы подружились же? Пока я не знал?.. То есть Ромен будет получше, наверно, но… Я вообще не думал, что я захочу жениться, а тут надо же…

Он и сам понимал, что несет чушь, но если бы он сейчас вдруг стал пороть чушь, про глаза как звезды, а губы как коралл, она бы ему точно не поверила.

- И ты очень хорошенькая, - добавил он для очистки совести.

Роже с нескрываемым подозрением взглянул на девушку.

- Я тебя обидел, да? То есть вас… Что-то у меня ни черта не получается… то есть извините опять. Я не хотел…

Он бы и сам не смог сейчас объяснить, чего он не хотел - нет, жениться он вроде по-прежнему не хотел, хотя надо было, наверно, но гораздо важнее было, что он не хотел, чтобы она на него так смотрела. Он обидел ее, это было понятно, когда он не хотел, и смотреть на нее, такую несчастную, было так больно, как будто это его обидели.

- Во-первых, - сказал он, пытаясь пошутить, - нас сразу никто не поженит: нужна целая куча всяких дурацких бумаг, потому что мы оба несовершеннолетние… ох, черт! Твой дядя!

- Мой дядя не черт, - Анриетта внезапно всхлипнула. - Хотя похож. Тебе... то есть вам... зачем жениться-то? Это ж навсегда. А если завтра надоест, куда жену деть? Нет, конечно, на это наследство можно целый год пить, наверное, - так сопьешься же. А его еще вдруг не дадут?

- Да к черту наследство, - отмахнулся Роже, - то есть не к черту, но не в нем же дело.

Он положил руки на ствол липы по обе стороны от Анриетты, так, чтобы хоть немного прикрыть девушку от особо неловких прохожих, и наморщил лоб, явно собираясь с мыслями.

- Я честно скажу, - предупредил он, - только ты не обижайся, я не хочу обидеть. Я… Смотри, мы ведь подружились? Я страшно не хочу, чтобы с тобой что-нибудь дурное случилось, а… Ну, честно, если бы я сказал, что я в тебя влюбился, как в балладах, ты же сама бы мне не поверила? Потому что я не хочу там луну с неба сорвать… и зачем тебе луна с неба, куда ты ее денешь? И я тоже не думаю, что ты самая красивая девушка на свете, но я был бы дурак, если бы я… Влюбленные - все дураки, да? Ну, я не такой дурак. Дурак, но не такой.

Судя по выражению его лица, он и сам понимал, что так за девушками ухаживать не стоит.

- Да к-какой он Вентьевр! - Роже даже заикаться начал от негодования. - Еще его отец стал иначе зваться! Если он вообще его отец! Кузнечик, да…

Он осекся, то ли подавившись возмущением, то ли спохватившись, что все-таки говорит не с юным кузеном, а с богатой наследницей, и на прямой вопрос отвел глаза.

- Ну, я. Со мной же весело было? - он неожиданно вздохнул. - Правда, ну возьми Ромена. Или Робера. Они тоже веселые. И не такие сволочи - то есть что я несу, они вообще не сволочи! И чего она такое дурацкое завещание написала, а?

- Ага, такое дурацкое, что непременно к приданому такое рыжее недоразумение полагается, да? - девушка неожиданно шмыгнула носом.

- Никакое ты не недоразумение! - возмущение, которое в яростном шепоте Роже слышала только его собеседница, было так очевидно написано на его лице, что какой-то прохожий даже в сторону шарахнулся. - Вот чего бы ей было не отдать тебе все просто так? Правда, тогда у нас с братьями бы вообще никаких шансов бы не было…

Роже стиснул зубы и не ответил. Так-то она была права, но что она это сказала - это его покоробило. Ужасно хотелось ответить ей, что в темноте все кошки серы, но это же была неправда, да и не то чтобы она ему была безразлична - наоборот даже! Но сказать это сейчас - на смех поднимет и не поверит!

Вдали от Нового моста толкотня поутихла, и Роже решился разжать пальцы, уже не опасаясь, что его спутницу оттеснит от него какой- нибудь нахал.

- Слушай, - от внезапного воспоминания он даже остановился, - а если Анриетта это ты, то с кем приехал твой дядя? Отец же писал…

Девушка посмотрела на него и ответила печально:
- Не знаю. Только Анриетта — это я. Надо бы посмотреть, кто это приехал, но я боюсь. Так что приданого может и не быть.
Она тяжело вздохнула.
- Потому давай все же седло продадим? Мы же друзья, да?

- Друзья, - с готовностью ответил Роже. Отчего-то ему даже в голову не пришло, что она может не быть Анриеттой, а вот от мысли, что дядя этот ее что-то мутит и она может остаться вообще без гроша, на душе стало совсем паршиво. - Ладно, хочешь продавать - продадим. Но при условии, что ты за меня выйдешь. Потому что тогда это и мое седло тоже будет, а свое седло я имею право продать, чтобы расплатиться с долгами, честь по чести.

Представив себе, что скажет Сильвье на такое рассуждение, он не удержался от смешка.

- Очень смешно! - возмутилась Анриетта и внезапно тоже фыркнула: - Спорим, никто никогда так предложение не делал?

- Какой спор, когда все ясно? - отмахнулся Роже. - А вот чтоб его еще приняли…

Он споткнулся, осознав - приняли! Вот то, что она засмеялась - значит, согласна! Значит, жениться?

До этой минуты Роже как-то не вполне осознавал, чего добивается, и настаивал, не осознавая, из чистого упрямства, а сейчас вдруг понял. Черт, и?..

Мысль эта прозвучала очень отчетливо у него в ушах, но как-то фальшиво - без ужаса, которого он ждал, а как-то глупо и неестественно, как если бы он вдруг принялся пугаться темноты в сундуке. А следом за этой неестественной мыслью пришла другая, слышная так же отчетливо, но другим голосом, женским: "это же навсегда". Почему-то это его тоже не напугало, скорее наоборот, не надо будет думать больше, что она совсем без гроша может остаться, уж Кузнечика-то он как-нибудь прокормит… А самое главное…

- Тогда можно продать! Седло! Пошли!