Когда, благодаря любезности г-жи де Бутвиль и ее мужа, мадам Розье и ее дочь добрались до своего дома в Париже, время близилось к вечеру, но, даже если бы это было не так, мадам Розье не пожелала бы немедленно продолжить путь. Теперь, когда их не сковывали желания вероломного г-на де Ронэ, мадам Розье твердо решила воспользоваться возможностью вернуть свою дорогую девочку в круг добрых друзей семьи. Карету до Орсэ оттого оказалось возможным нанять только через неделю, а раз уж они были вынуждены задержаться, не сообщить о себе подругам было бы и невежливо, и крайне глупо. На следующий же день их навестили, затем пригласили в гости, потом еще в одни и еще, и поэтому, когда в пятницу около полудня дверной молоток ожил снова, мадам Розье, сидевшая с дочерью в гостиной, издала кокетливый стон.

- Опять? Боже мой, нас никак не оставят в покое!

Рукоделие ее было забыто, взгляд ее обратился к двери, и домашний башмачок принялся нетерпеливо постукивать по полу, когда доносившиеся снизу голоса не сделались громче достаточно быстро для ее любопытства. Вошедшую служанку она встретила нетерпеливым вопросом, и та смущенно кашлянула.

- Господин Сольте, мадам, желает видеть мадемуазель де Вансак.

- Сольте? - повторила мадам Розье, тщетно копаясь в памяти. - Ты знаешь кого-нибудь по фамилии Сольте, дорогая?

Анне-Марии это имя также было незнакомо, и мадам Розье твердо сказала, что она тоже будет присутствовать. Спорить с ней никто не захотел или не решился, и минуту спустя в гостиную вошел высокий голубоглазый шатен лет двадцати пяти, одетый скромно, чтобы не сказать бедно, и однако, вопреки названной им фамилии, носивший на бедре шпагу. Окинув быстрым взглядом обеих дам, он с равной учтивостью поклонился обеим и, поблагодарив их за готовность принять незнакомца, закончил:

- И тем паче я должен быть признателен вам, потому что я имел наглость прийти под чужим именем. Мое настоящее имя - Жереми де Шарнэ.

Мадам Розье испытала при этом отважном откровении весьма противоречивые чувства, ибо и тон, и вид молодого человека показывали, что она должна была возмутиться, поразиться или прийти в восторг, в то время как названное им имя было ей совершенно незнакомо.

Отредактировано Провидение (2021-05-17 01:04:06)

Молодой гугенот, справившись со своим удивлением, поклонился снова.

- Смею ли я надеяться, что мое имя вам незнакомо? - уточнил он.

- Совершенно незнакомо, сударь, - заверила сгоравшая от любопытства мадам Розье, а затем, спохватившись, великодушно добавила: - Но мы, видите ли, жили в последнее время несколько уединенно… Мы не сомневаемся, что это славное имя…

- Ах, нет! - живо возразил молодой гугенот и тут же смутился еще больше: - То есть да, но… боюсь, теперь оно покрыто позором.

Мадам Розье немедленно воспылала к нему сочувствием, таким грустным стало его лицо, и собралась было заверить его, что во-первых, позор это, как он может и сам видеть, весьма относительный, а во-вторых, она отказывается верить, что подобная репутация у такого милого и привлекательного молодого человека не может быть заслуженной, когда г-н де Шарне мужественно продолжил:

- Я - тот жених мадемуазель Верне, который… который похитил ее из монастыря. Вы могли слышать… она была послушницей в вашей обители…

- Ох… - слабым голосом сказала мадам Розье. Похищение послушниц никак не могло рекомендовать месье де Шарнэ ее великодушию, и, даже если она и была почти уверена, что явился он не затем, чтобы похищать ее дочь, от удовольствия, с которым она встретила появление в своей гостиной молодого и благородного гостя, не осталось и следа. Особенно учитывая, что невеста у него уже была.

Отредактировано Провидение (2021-05-17 01:03:54)

Мадам Розье испустила такой глубокий вздох, что клубок ниток, который лежал, полузабытый, у нее на коленях, скатился на пол. Разумеется, она не одобряла - мало того, что гугенот, так еще и похититель! Да еще и из монастыря! Как мать, она бы сама не жаждала видеть свою девочку Христовой невестой, и однако ей никак не могло понравиться поведение г-на де Шарнэ, который, в ее глазах, как будто отбил невесту у Создателя. Это было бы возмутительно, даже если бы она сама побежала с ним под венец, а ведь он ее похитил! И так спокойно об этом говорит!.. А Анна-Мария так легко это принимает!

Но уму своей дочери мадам Розье вполне доверяла, и спокойствие, с которым та встретила откровения молодого гугенота, хватило, чтобы почтенная дама нашла возможным подумать еще раз. Может, эта мадемуазель Верне не была создана для монастырской жизни? В общем, как и ее девочка… может, даже больше? Как г-жа де Бутвиль?

Додумать до конца эту мысль ей помешал г-н де Шарнэ, который вдруг подошел к Анне-Марии и опустился на одно колено перед ее креслом - словно собирался просить ее руки! Возмутительно - когда у него была похищенная сестра Катрин! А у Анны-Марии было приданое!..

- Клянусь, мадемуазель, - сказал он дрожащим голосом, - я никого не похищал и представления не имею, где находится сейчас моя невеста.

Мадам Розье уронила пяльцы вслед за клубком.

Отредактировано Провидение (2021-05-17 01:03:38)

Шарнэ послушно поднялся, бросив лишь один быстрый взгляд на сидевшую в той же гостиной женщину средних лет, которая пялилась на него, напрочь забыв про оброненное вышивание. Явное сходство между ней и мадемуазель де Вансак не позволило бы молодому человеку просить девушку избавиться от нее, даже если бы он не осознавал - увы, слишком остро! - что ни одна девушка не пожелала бы сейчас оказаться с ним наедине. Нет, он должен был терпеть чужое присутствие, надеясь лишь на то, что ее защищающее присутствие позволить мадемуазель де Вансак дослушать его до конца.

- Охотно, мадемуазель, - Шарнэ опустился в кресло и заставил себя улыбнуться мадам Розье, которая смотрела на него с нескрываемым подозрением. - Прошу вас лишь об одном: если вы и не поверите мне, не откажитесь ответить и на мои вопросы потом.

Мадам Розье кивнула, а затем, спохватившись, посмотрела на мадемуазель де Вансак, и Шарнэ поспешил продолжить:

- Мы с Катрин… с мадемуазель Верньо познакомились случайно, только так это и могло случиться: я гугенот, она католичка, я дворянин, она… ее отец - адвокат, а мать - из семьи потомственных нотариусов, она красавица, а я… - смущенная улыбка тронула его губы, но затем он опять вздохнул. - Ее родители были против нашего брака… клянусь вам, мадемуазель и мадам: мои намерения всегда были честными.

Мадам Розье настороженно кивнула, с нескрываемым любопытством ожидая продолжения, и Шарнэ вздохнул снова:

- Ее родители отправили ее в монастырь, надеясь, что там она забудет обо мне, но она не забыла и в записке, которую она послала мне, когда я смог подкупить сторожа… Мадемуазель, вас не задевают такие подробности?[nick]Жереми де Шарнэ[/nick][icon]http://sd.uploads.ru/r6KHI.jpg[/icon]

Шарнэ вздохнул с облегчением. После болезни и скоропостижной смерти отца, управляющего в одном из мелких поместий г-на де Силлери, его мать вторично вышла замуж, за человека, без сомнения достойного, но к шестнадцатилетнему пасынку не испытывавшему никаких чувств, кроме неловкого желания не иметь с ним ничего общего. Угадав предпочтения отчима, Шарнэ пошел служить почти сразу, а четыре года спустя потратил доставшуюся ему в наследство небольшую ренту на приобретение лейтенантского патента. Женитьба на Катрин заставила бы его уволиться и увезти молодую жену в крошечное поместье под Орлеаном - доходов оно не приносило, но с вырученными от продажи патента деньгами и ее приданым это должно было измениться: хозяин всегда заботится о земле лучше чем кто-либо еще. Мать заметила было, что он мог бы жениться выгоднее, но он объяснил, что ему нужна Катрин, и она отступилась: главное - это чтобы он был счастлив. В конце концов, они не нищие, после ее смерти он получит наследство и от нее…

Ничего этого Шарнэ своим собеседницам, конечно, не сказал, объяснив вместо этого, что отношение к Катрин в монастыре было столь ужасным, что она была готова, презрев девическую скромность, бежать с ним. Он был тоже готов, но не знал, как это устроить, и вдруг…

- Я понимаю, - перебил он сам себя, - в это трудно поверить… но понимаете ли, ко мне пришла стража, меня обвинили невесть в чем, я взялся за шпагу…

Молодой человек невольно придал ладони к горевшим от смущения щекам. Он и вправду повел себя глупо, но то, как они себя вели, эти мужланы, да у него бы не кровь текла в жилах, а вода, если бы он это стерпел!

- В общем, - запинаясь закончил он, - я проложил себе путь на улицу и бежал. Я понимаю, что это было неправильно, но… но так получилось. Я поехал к матери… к ней и к отчиму, конечно… попросил их навести справки, и…

Отчим приказал ему вернуться в полк, и он поехал - он обязан был поехать, он и без того непростительно долго задержался в Париже. А потом он был контужен, получил разрешение вернуться домой и уже тогда узнал то, о чем родные уму не писали: что это не была какая-то ошибка, а Катрин и в самом деле пропала.

- Прошло столько времени… пока я еще нашел вас…

Он умолк снова, чувствуя, что сбился, но не находя в себе сил продолжить. [nick]Жереми де Шарнэ[/nick][icon]http://sd.uploads.ru/r6KHI.jpg[/icon]

Шарнэ, тревожно ожидавший ответа мадемуазель де Вансак, глубоко вздохнул. Он шел сюда без надежды даже быть выслушанным, и предложение помощи его ошарашило настолько, что он не сразу даже нашелся с ответом.

- Благослови вас Господь, мадемуазель, - проговорил он наконец - с искренней признательностью, но не намереваясь воспользоваться благородством ее души. Быстрый взгляд, брошенный им на мадам Розье, подтвердил, что та одобряет, и продолжил он уже с большей уверенностью: - Я навел справки… понимаете ли, я не мог появляться открыто у своих знакомых, все-таки меня обвиняют… но я все равно спрашивал… и тот сторож мне тоже помог… Судя по тому, что вы дома, вы тоже знаете, какой репутацией… то есть я не спрашиваю, как вы оказались там, но я узнал, что Ка-… мадемуазель Верньо была не единственной, кого держали там вопреки ее воле. И… мой адвокат говорит, что я правильно хотел помочь ей сбежать, а я думаю, если бы я был решительнее… ох!..

Он закусил губу, но почти сразу овладел собой снова:

- Я боюсь, что она сбежала одна и… и погибла. Она говорила… писала, что это невозможно, но я же знаю, что я ей не помогал! А как бы она иначе выбралась? Я видел эти стены…[nick]Жереми де Шарнэ[/nick][icon]http://sd.uploads.ru/r6KHI.jpg[/icon]

- О, да, она очень умная, - подтвердил Шарнэ. Он хотел добавить еще кое-что, но встретился глазами с мадам Розье, смотревшей на него с явным сочувствием, и почти сразу его горделивая улыбка погасла, в его глазах отразилось сомнение, и повисшее в гостиной молчание заполнилось так и не прозвучавшим: "Была".

Звезд с неба Шарнэ никогда не хватал, и самым блестящим будущем, о котором он позволял себе мечтать, были капитанский патент и почетная отставка. До сих пор он, пусть даже понимая, что таинственное исчезновение его возлюбленной из монастыря не предвещало ничего хорошего, даже самому себе не признался в самом большом своем страхе. Сейчас он решился озвучить его в надежде, что мадемуазель де Вансак, так очевидно рассудительная и благоразумная, скажет ему, что он говорит глупости - что, несмотря на странные слухи, обитель святой Марии Египетской не была тюрьмой и что девушка, решившаяся сбежать оттуда, действительно могла это сделать. Он мог бы тогда оплакать ее, смириться… и не думать о еще одной возможности, на которую он, как истинный влюбленный, не имел права. Если Катрин не могла сбежать без посторонней помощи, то может, ей-таки помогали. Когда его хитроумный молодой поверенный высказал именно это предположение, Шарнэ простодушно спросил: "Кто?" Сильвье не ответил, он повторил вопрос, и Сильвье вздохнул и выразительно пожал плечами. "Не знаю, - соврал он. - Кто-нибудь. Не все католики считают, что монастырь - подходящее место для красивой молодой женщины".

Тогда Шарнэ подумал, что он говорит о родственниках Катрин. И только по пути в обшарпанную гостиницу, где он теперь ютился, он осознал, что тот имел в виду. Он едва не вернулся, чтобы потребовать ясности, но, не пройдя и дюжины шагов, остановился. Нет, как он мог даже подумать такое!

Он развернулся и пошел домой, и при следующей встрече об этом не упоминал и не стал спрашивать сторожа, не передавал ли тот мадемуазель Верньо записки от кого-нибудь еще - это было недостойно. Но он не забыл, как ни пытался. И вот теперь спокойная рассудочная девушка с искренне сочувственным взглядом, от которого на глаза наворачиваются слезы, говорит, что сбежать без посторонней помощи его Катрин не могла!

Он обдумал все это снова, и надежда в его сердце начала угасать:

- Но если у нее не было причин сбегать, тогда?..

Слово повисло в воздухе, недоуменное и исполненное боли. "Почему?" Неужели она на самом деле его не любила?[nick]Жереми де Шарнэ[/nick][icon]http://sd.uploads.ru/r6KHI.jpg[/icon]

Мадам Розье испустила глубокий вздох, всем своим видом выражая сочувствие, но Шарнэ, бросив на нее один краткий взгляд, снова вернул все свое внимание мадемуазель де Вансак, которая не смотрела и не охала, а пыталась помочь. И это было куда более по душе молодому человеку, опасавшемуся, что его чувства было несложно угадать.

- Может, - предложила мадам Розье, неосознанно развеивая его заблуждения, - более старшие монахини могли бы сказать вам больше?.. Чтоб знать наверняка-то?

Щарнэ покосился на девушку, но та была погружена в задумчивость, и, отвечая, он понадеялся, что она его услышит:

- Может, но у меня нет к ним пути.

Мадам Розье сжала губы так плотно, что молодой человек сразу решил, что она пытается удержаться от нелицеприятного замечания, и его взгляд потеплел. Как же он ненавидел всех этих монашек! Воистину, все, что говорили о католиках…

Словно угадав направление, в котором устремились его мысли, мадемуазель де Вансак заговорила снова, и Шарнэ тут же раскаялся в своей горячности: как бы дурны ни были монахини, издевавшиеся над его возлюбленной, не все католики были такими.

- Сторож ничего не знает… или говорит, что не знает, - вздохнул он. - Я надеялся, что может, вы что-то знаете, хотя бы о последнем ее дне в монастыре. Что могло подтолкнуть ее к побегу?[nick]Жереми де Шарнэ[/nick][icon]http://sd.uploads.ru/r6KHI.jpg[/icon]

Г-н де Шарнэ, конечно, оживился, а вот г-же Розье предложение дочери совсем не понравилось: она предпочла бы, чтобы ее девочка никогда больше с другими монахинями не встречалась, и из Парижа ее увезла еще и для этого. Но отъезд, как выяснилось, не заставил ее девочку позабыть старых знакомых, она всегда отличалась преданным сердцем, ее девочка, как и подобает благородной даме.

Г-жа Розье слишком долго жила на свете, чтобы ее чувства легко читались на ее лице, однако совершенно скрыть неудовольствие она не сумела:

- Но ты же не поедешь к ней? И месье де Шарнэ в монастырь не пустят… Может, пригласить ее к нам?

Опыт подсказывал ей, что убедить дочь отказаться от помощи ближнему она не сможет, так пусть лучше это происходит у нее на глазах. А месье де Шарнэ пусть посмотрит на их дом получше. Он, конечно, гугенот, но ведь дворянин же! А еще у гугенотов нет монастырей…

- Сударыня… — смешался предмет ее матримониальных размышлений, даже не подозревавший о ходе ее мыслей. - Разве это не будет чрезмерно утомительно? Я имею в виду, для вас… для вас обеих? Мадемуазель…

Может, он и в самом деле беспокоился, но г-жа Розье была совершенно уверена, что против он не был, и сразу подумала, не предложить ли ему вина и печенья.