С каретой, описанной Клейраком, Теодор встретился на выезде из деревни, где ему двумя словами (прямо и направо) описали, как найти поместье Андиже. Обнаружив перед собой того, кого явно не ожидал тут увидеть, Жак, сопровождавший злосчастный экипаж верхом, заметно растерялся и даже оглянулся, словно намереваясь пуститься в бегство. Настойчивые предупреждения Клейрака сыграли, однако, свою роль, и бретер не произнес ни слова, лишь бросил на лакея красноречивый взгляд, прежде чем пустил коня в галоп.

Несколько минут спустя он уже спешивался у входа в роскошный особняк. Дворянство мантии, без сомнения. Чуть презрительная усмешка искривила его губы и окрасила его голос еле уловимым пренебрежением, когда он обратился к стремглав выбежавшему на крыльцо лакею.

– Доложи о месье де Лавальяне.

Хозяин дома полностью подтвердил впечатление, вызванное его поместьем и окончательно вывел Теодора из себя, простодушно полюбопытствовав, как тот смог отыскать свою мнимую супругу. Клейрак предупреждал, что так и будет. К счастью, подходящий ответ, который бретер так и не сумел сочинить по дороге, сейчас пришел сам собой.

– Лакей сказал, – взмахом мокрой шляпы он разом обозначил место встречи и, забрызгав, пусть и невольно, месье д'Андиже, свое отношение к нему.

Тот не дрогнул, лишь нарочитым жестом смахнул капли с рукава.

– Вы пожелаете, несомненно, сударь, увезти мадам де Лавальян немедленно?

– Под дождем и на крупе своей лошади. Несомненно. Нет, если вы настаиваете, сударь...

– Что вы, помилуйте! – неискренне запротестовал д'Андиже. – Я буду рад предоставить вам свое гостеприимство. Позвольте мне проводить вас в ее покои.

Отведенная мадам де Лавальян комната находилась на втором этаже, но у дверей д'Андиже замешкался, глядя на задвинутую снаружи задвижку с таким изумлением, словно та сама выросла из косяка.

– Боже мой, что это? Чья-то дурная шутка, бесспорно. Ошибка. – Отменно смазанный засов беззвучно скользнул в пазах под его рукой. – Я надеюсь, что это не доставило неприятностей мадам де Лавальян.

– Напротив, сударь, скорее уж оградило от неприятностей вас, – Теодор первым переступил порог и отыскал взглядом молодую графиню, с воинственным видом шагнувшую ему навстречу. – А, радости семейной жизни! Поцелуйте же меня, моя дорогая!

Учитывая дорожную грязь, щедро испачкавшую его с головы до ног, надеяться, что мадам де Бутвиль примет это предложение, не приходилось.

Поймав завороженный взгляд горничной, Теодор ткнул большим пальцем себе за спину.

– Брысь! Месье д'Андиже, с вашего великодушного разрешения, я хотел бы побеседовать с мадам де Лавальян наедине.

Выпроводив таким образом лишние глаза и уши, бретер закрыл дверь, бросил шляпу на кресло и принялся развязывать завязки плаща.

– Если бы я догадался вас запереть, мадам, я сделал бы это в Париже. Какого черта вам не сидится на месте?

– Я таковым назвался, – смеясь указал Теодор. – Но настаивать не стану. Пока я привожу себя в порядок, мадам, поразмыслите, что мы будем делать ночью. Но, клянусь честью, – он обернулся с порога, и теперь на его лице не осталось и намека на веселье, – если вы выйдете из этой комнаты без меня, я отвезу вас назад в Париж этой же ночью.

Не слишком полагаясь на молчание, которым мадам де Бутвиль встретила эту угрозу, бретер задвинул за собой засов. И по пути к лестнице встретил Софи, которая с виноватым видом опустила глаза и безуспешно попыталась проскользнуть мимо.

– Поговорим, милая, – пальцы бретера сомкнулись на ее локте, – о том, как полезно иногда держать язык за зубами.

– Я ни слова не скажу, сударь, – шепнула служанка.

– Я тоже. Возможно. Как ты думаешь, может месье де Лавальян появиться за ужином весь в грязи?

Возвратившись полчаса спустя уже в куда более приличном виде и с книгой в руке, он нашел дверь по-прежнему запертой. Мадам де Бутвиль также обнаружилась на прежнем месте.

– Надеюсь, мадам, хозяева вас не слишком беспокоили?

Теодор заложил пальцем нужное ему место в томике Брантома, позаимствованном из библиотеки хозяина без ведома оного, и с интересом взглянул на свою мнимую жену.

– Кого?

- Индейца. Герцога из Новой Франции. Его зовут господин де Ганавида. Чудной такой, лысый, а на макушке перья привязаны. Не видели?

– Надо же, – восхитился бретер. – А в Новой Франции, оказывается, водятся герцоги! А я, мадам, имею право служить мессу, вы знали?

- Вам бы только язвить! - Эмили скорчила рожицу. - А он здесь есть, и я с ним разговаривала. А другой, шевалье де Шансье, сказал про него, что он вождь, а по-нашему, значит, герцог.

– Dux bellorum, не иначе, – Теодор выглянул в окно, но ливень и не думал стихать. Не оказал ли он мадам де Бутвиль медвежью услугу, явившись сюда под именем ее мужа? При прочих равных, он ничего не имел бы против того, чтобы провести ночь в одной с ней комнате, а то и в постели, но сейчас это означало бы дать в руки Клейраку лишние козыри. А после сегодняшней их беседы бретер уже не доверял ему ни на грош. Это ж надо додуматься – отправить женщину в возможное гнездо заговорщиков! Да так, чтобы она о том ни сном, ни духом – и служила прикрытием для своих слуг.

Говорить ей об этом он, впрочем, не собирался.

– Я вынужден разочаровать вас, мадам: сегодня вы рога своему супругу не наставите.

Dux bellorum – лат. Военный вождь

– Да, у меня слишком длинный язык, – так же мирно согласился бретер, – и меня забавляет, когда люди злятся. Ничего не могут поделать, и поэтому злятся еще больше.

Он взглянул на новехонький томик так, словно напрочь забыл, что держит его в руках.

– У наших хозяев, которых, я, увы, больше не имел удовольствия видеть, обнаружились двадцать три книги. Двадцать сборников проповедей, два памфлета и это. Тот случай, когда выбор явно был обусловлен размером и оттенком переплета. Если вы очень голодны, говорят, переплетная кожа съедобна.

Теодор взглянул на кресло, занятое его шляпой и плащом, и уселся на подлокотник рядом с молодой графиней.

– Я поехал за вами, потому что был уверен, что вы не можете не впутаться в неприятности. И оказался прав, как видите. Зачем вы сломали карету господина де Клейрака? И как? Что вы с ней делали? Прыгали там?

Разумеется, винить в этой поломке надо было кого угодно, но не мадам де Бутвиль. Скорее всего, кучера. Но Клейрак очень просил не раскрывать гостье его роль в произошедшем с ней злоключении, а найти для мадам де Бутвиль другое убежище… Невозможно. Бретер знал великое множество замужних дам, но ни одну из них не мог попросить ни приютить молодую графиню, ни скрыть, в каких обстоятельства она приехала в Париж.

– А сейчас я просто обязан защитить от вас хозяев этого дома. Мало ли что вы можете сломать здесь.

В дверь тихонько поскреблись, и Теодор в одно мгновение оказался на ногах. К чему делать засов в гостевой комнате – снаружи? Он распахнул дверь и вопросительно взглянул на обнаружившегося за ней лакея.

– Месье и мадам д'Андиже надеются, что вы и мадам де Лавальян окажете им честь присоединиться к ним за ужином.

– Окажем. Честь сомнительную, но уж какая есть. Мадам?

Он обернулся к своей мнимой супруге.

Мужчины, поспешно поднявшиеся со своих мест при появлении дамы, вновь уселись. Несколько голосов вразнобой пожелали ей доброго вечера, и месье д'Андиже принялся представлять своих гостей. А те, как, впрочем, и его супруга, с явным любопытством разглядывали странную пару. Дорогое платье «жены» – и весьма потертую скромную одежду «мужа». Сияющую улыбку первой и мрачный взгляд второго. Явную холодность одного и искреннюю непосредственность другой. Присутствующие все были дворяне, немолодые, за исключением месье де Шансье, и выражали свои соболезнования мадам де Лавальян с едва уловимой, но оттого не менее раздражающей снисходительностью. В то, что карета сломалась лишь по велению судьбы, явно никто не верил. Как и предупреждал Клейрак. Для которого эта поломка была только способом внедрить в поместье Андиже сопровождавшую мадам де Бутвиль прислугу. А то, с какой легкостью молодая графиня могла нечаянно подтвердить самые черные подозрения в свой адрес, ему, похоже, и в голову не пришло.

Вилка в пальцах Теодора заметно погнулась, и обеспокоенная хозяйка дома, рядом с которой его поместили, мягко положила пухлую руку ему на рукав.

– Позвольте мне привлечь ваше внимание к этому мясному желе, – предложила она.

– Благодарю вас, мадам, – бретер отложил вилку и взял ложку. – Не сомневаюсь, что оно заслуживает внимания больше, чем все остальное – но только потому, что вы сочли нужным мне на это указать.

Теодор чуть не выругался вслух. Чуть не ответил ей в тон. И посочувствовал мысленно графу де Люз, который до сих пор вызывал в нем одно лишь раздражение.

– Помилуйте, моя дорогая, – вздохнул он. Завтра поутру они уедут и никогда больше этих людей не увидят. Не его круг, и не ее. Но это только завтра. – Кто мог бы поссориться со столь очаровательно простодушным существом?

Навязанная роль никак не могла быть по вкусу бретеру, но... Вместе с ней у него появились и другие возможности.

Заметно оживившись, мадам д'Андиже с надеждой уставилась на гостью, в то время как ее муж и месье де Шансье дружно заверили бретера, что его жена бесконечно прелестна в своей юной непосредственности.

– Очень далеко, – стоически подтвердил Теодор, и поморщился, перехватив два сочувственных взгляда от сидевших напротив сотрапезников.

Месье де Шансье, со своей стороны, явно не нашел в поведении мнимой мадам де Лавальян ничего предосудительного и с жаром принялся рассказывать о своей родине – как выяснилось, он был родом из Квебека, куда уехал по поручению Генриха IV его отец. Слушали его все – с нескрываемым любопытством. Бретер тоже слушал, пусть и менее завороженно, чем остальные мужчины. С его точки зрения, Шансье вел себя как один из тех стихоплетов из провинции, которые появлялись порой в салоне маркизы де Рамбулье, так самоуверен он был. Разница была лишь в том, что его слушали. И про суровые зимы, и про индейские племена, и про трудности морского путешествия… Клейрак зря тревожился и зря подстраивал поломку кареты для мадам де Бутвиль – на заговорщиков собравшиеся за столом месье д'Андиже дворяне не походили вовсе.

– Но война закончилась, – встрял в монолог рассказчика худой и весьма неопрятный старикан – на вид, судейский судейским, но представили его как месье де Реньо, – и однако, ваше судно все равно нуждалось в сопровождении?

– Капитаны английских кораблей не особо следят за политикой, – возразил д'Андиже. – Но наши дамы совсем заскучали!

– Еще бы, – засмеялся Теодор, вновь отдавая должное мясному желе. Которое и вправду было превосходно. – Переменим тему:

        Мужчины, дети или мода
        Недолго даму развлекут:
        Ей льстить велит сама природа –
        Ей скучно, если ей не лгут.