Эта сторона кровати находилась в глубокой тени. Если полог и чуть дрогнул, уступая любопытству мадам де Бутвиль, то бретер этого не заметил. Но все равно стремительно шагнул следом за хозяином дома, словно тому было куда бежать. И мягко закрыл за собой дверь.

– Такая светлая ночь, – продолжил он, не получив ответа. – Не полнолуние еще, правда, но может, для шабаша подходит? Вам не кажется, сударь, что вы должны объясниться?

Месье д'Андиже попытался почесать одну ногу другой и потерял тапочку.

– Да, сударь, да, бесспорно. – Его взгляд оторвался, наконец, от руки бретера, ненавязчиво лежавшей на эфесе аялы, и поднялся к его лицу, чтобы тут же снова соскользнуть в сторону. – Сударь, вы понимаете, тут такое дело…

– Вам так понравилась моя жена, – подбодрил Теодор, – что вы побоялись, что ночью она сбежит.

– Что вы, помилуйте! – д'Андиже явно до смерти перепугался. – Нет, но, видите ли… Моя тетушка…

– Тетушка, – зачарованно повторил бретер, когда пауза начала затягиваться.

– Да, сударь, она немного, как бы это сказать, не в себе. Ничего из ряда вон выходящего, и вообще она очень милая дама, но она видеть не может отодвинутые засовы, и всегда их задвигает. А я потом, соответственно, отпираю, потому как конфуз иначе, сами видите, какой выходит.

– Как это мило, – с искренним восхищением отозвался бретер. – Я бы даже сказал – очаровательно. И похожа она на вас как две капли воды, поразительное семейное сходство.

Д'Андиже даже не покраснел, но, напротив, приобрел, как будто, новую уверенность в себе.

– Если дурацкая выходка моей дорогой тетушки доставила вам какое-то неудобство, – предложил он, – то возможно, мы могли бы обсудить некоторое возмещение… договориться?

– Я подумаю, – процедил Теодор, борясь с желанием тут же, на месте, влепить наглецу пощечину. – И вы тоже… подумайте. Мне пока больше нравится мысль о небольшой совместной прогулке. В хорошем обществе.

Подходящего общества здесь было и днем с огнем не найти, да и поединок с этим слизняком смахивал бы на фарс. Но не спускать же такое!

Он круто развернулся и возвратился к комнате, не иначе как со злости с такой силой толкнув дверь, что кувшин, стукнувшись о филенку, чуть на раскололся.

Удивление и легкое, но нескрываемое презрение смешались на лице бретера. Племянницей Давенпорта мадам де Бутвиль явно была в куда большей степени, чем графиней де Люз. Так же, как хозяин дома остался в душе торговцем, несмотря на дворянское звание. Тоже, наверно, купленное.

– Не стану марать руки, мадам. Мои извинения: мы потревожили ваш сон.

Он вернулся в кресло и снова раскрыл книгу.

– Почему это не поверил? – откровенно издевательски изумился бретер. – У меня у самого тетушка была со странностями… или это был дядюшка? Я в него пошел, не иначе. Мадам, даже если бы я был склонен к тому, чтобы подглядывать и подслушивать, сейчас в этом не было бы ни малейшего толку. Почему, как вы думаете, он пришел отпереть дверь?