Любовь Эмили к мужу вызывала уважение и восхищение. Возможно, ее причиной была молодость голубоглазой красавицы и свежесть чувств (вряд ли их брак насчитывал хотя бы несколько лет!), но Эжени все равно глянула на подругу с искренним сочувствием. Что может быть хуже, чем быть в разлуке с тем, кого любишь?
- Вы увидитесь, - мягко проговорила она в тот миг, когда служанка уже делала шаг через порог. - О, донья Консепсьон!
Эжени повернула голову к испанке и тоже перешла на ее родной язык:
- Вы настоящая волшебница, совсем ничего не видно. Мое платье спасено! - южанка послушно подставила руку. Надеть рукав самостоятельно она ни за что бы не смогла.
- Как мне благодарить вас? Вы такая мастерица, наверное, Катрин и души в вас не чает...
Хотелось расспросить про сестру, но Эжени никак не могла придумать, с чего начать. Но если хозяйки уже нет в живых, служанка же выдаст себя? В лице изменится, вздохнет по-особенному? Каким нужно быть чурбаком, чтобы вовсе ничего не показать?

Эжени сильно напоминала собственную статую, если только статуя может механически разглаживать влажный рукав. Она не поднимала глаз и чувствовала, что не может вымолвить ни слова. Умирает!..
До сих пор мадам де Вейро и представить себе не могла, что можно так ненавидеть. Клейрак так убеждал ее, что беспокоиться не о чем! Лгал, а зачем ему лгать, если ее догадка ошибочна?
Нужно было идти к Арману. Но сначала найти доказательства. Донья Консепсьон вряд ли станет свидетельствовать против своего покровителя. Домашние слуги в поместье Вейро не стали бы, а здесь, наверное, так же.
Ткань холодила пальцы. И мысли казались такими же холодными, чужими. Может, донья Консепсьон еще что-нибудь расскажет? Если спросить. А может, лучше пойти вниз? И прямо спросить у "дорогого брата", что все это значит! Не убьет же он ее, Арман знает, что она здесь...
Эжени от такого известия почти забыла о тех страхах, которыми делилась с Эмили, призывая ту к осторожности. Она предполагала худшее, но одно дело предполагать, другое услышать.

- Я хотела бы ее увидеть, - сказала Эжени, едва подняв глаза, и не узнала собственный голос. - Попрощаться.

Если Клейрак запретил слугам пускать ее к сестре, ничего не выйдет. Но если испанка откажет, станет совсем понятно, что запретил. Как будто остального было мало! Но чем больше подтверждений, тем лучше. Хотя что тут может быть "лучше"...

Эжени слабо ответила на пожатие. В таких случаях обычно плачут, но у нее отчего-то не получалось, и голова была совсем пустой. Клейрак лгал напропалую, значит... значит...
И сестры. Монашки могут быть с ним в сговоре. А может, ничего не знают, просто было бы подозрительно, если бы он никого не позвал помочь умирающей. Но почему сестры, а не врач?! Молятся они! Нет, божья помощь это важно, но как же...
Она порывисто поднялась на ноги в твердом намерении задать "брату" несколько неприятных вопросов и, пользуясь тем, что испанка отвлеклась на дверь, шепнула на ухо Эмили:
- Сегодня ночью.
Что-то подсказывало, что единственный верный способ разобраться во всем, что происходит в этом доме, увидеть собственными глазами. Они не станут волновать Катрин, можно ведь заглянуть тихонько? А вот Клейраку лучше бы понервничать!
Эжени настолько погрузилась в эти мысли, что звон шпаг восприняла как что-то крайне незначительное.
Звон шпаг?! Там оставались Ронэ с Клейраком. Неужели они поссорились?
В этом поединке Эжени поставила бы на Ронэ, но Клейрак был такой крупный, и она никогда не видела, как он фехтует. А после всего услышанного она бы не слишком расстроилась, случись с "дорогим братом" какая-нибудь неприятность. Ой, а может, это все из-за ее выходки?
Южанка легонько потянула за собой Эмили, устремляясь на звуки схватки:
- Бежим посмотрим!