Французский роман плаща и шпаги |
|
В середине января Французскому роману плаща и шпаги исполнилось 17 лет. Почитать воспоминания, связанные с нашим пятнадцатилетием, можно тут.
Продолжается четвертый сезон игры. Список желанных персонажей по-прежнему актуален, а о неканонах лучше спросить в гостевой. |
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды: |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1628 год): Мантуанское наследство » Скажи мне, кто твой враг... 2 декабря 1628 года, вечером.
Хорошее вино - залог хорошей беседы! Продолжение эпизода Cherchez la chevrette
Отредактировано Атос (2016-10-09 22:33:53)
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Обычная скрытность Арамиса и общая неопределенность сложившегося положения привели к тому, что Атос, впервые за несколько лет, обнаружил, что никак не может до конца поверить другу. Это было крайне неприятное чувство. И осознание того, что времени нет уже совсем, а сообщить Кавуа все еще нечего, его только усугубляло. Два-три дня до приезда герцогини… Арамис, вполне возможно, и не покривил душой, но он мог быть обманут и сам. В отличие от будущего аббата, Атос никаких иллюзий относительно честности мадам де Шеврез не питал. Но если все же…
В смутной надежде на то, что положение успеет проясниться, мушкетер оттягивал визит к Кавуа до последнего. В итоге, когда беззвучно материализовавшийся на пороге Гримо с обычной своей лаконичностью доложил о приходе гостя, Атос испытал противоречивые чувства. Радость, вызванная искренней приязнью к капитану, была сильно замутнена досадой. Нет, он был рад пикардийцу, но предпочел бы другой повод для встречи.
- Рад вас видеть, Кавуа. Вина?
Гримо, повинуясь жесту хозяина, выставил на стол два бокала и оплетенную бутыль с хересом.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Капитан аккуратно отряхивал капли дождя со щегольской шляпы, которую уже держал в руках. Оглядевшись, он бросил на свободный стул шляпу и расстегнул застежку плаща, собираясь отправить его туда же.
- Вы знаете, Атос, я всегда питал некоторую слабость к испанским винам, - усмехнулся капитан. - Я тоже рад вас видеть. Хотя предпочел бы, признаться, иной повод для визита. Вы знаете, зачем я здесь. Правда, есть еще кое-что, но об этом потом... Итак?
Капитан пристроил плащ поверх шляпы и глянул на мушкетера, пытаясь по выражению лица понять, будут новости просто плохими или вопиюще прискорбными. В то, что Атосу удастся легко раздобыть письмо, Кавуа не верил ни секунды.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Прежде чем ответить, Атос молча наполнил бокалы. Неприятные вести лучше запивать приятным вином. Мансанилья для этого подходила как нельзя лучше.
- Случилось то, чего я опасался, - неохотно проговорил он. – Бумага попала к третьему лицу. Мне было обещано, что не сегодня-завтра этот человек появится в Париже, и бумага будет мне возвращена, но… боюсь, что некто выдает желаемое за действительность. Имени мне не назвали.
Смотреть в глаза собеседнику не хотелось, но Атос заставил себя поднять взгляд.
- Спрашивайте, - предложил он. – Быть может, я смогу ответить.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Кавуа пригубил вино, глядя на мушкетера почти с сочувствием.
Он не позволил бы никаким чувствам проявиться на лице, не будь они хорошо знакомы.
- Что же... - чуть помолчав, заметил он. - Вы попытались. Если помните, я изначально не слишком верил в успех.
Капитан помнил предыдущий разговор. И мог теперь делать выводы, даже не пользуясь любезным предложением Атоса.
- Третье лицо. Которому вы не слишком доверяете, как я погляжу, и которого сейчас нет в Париже... И которое могло получить бумагу от человека, которому вы доверяете настолько, чтобы эту бумагу передать. Ничего не говорите, Атос. Я боюсь, ваш друг не простит вам, если вы назовете мне имя.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Атос кивнул с благодарностью. Кавуа наверняка догадался, о ком идет речь, да и не так уж это было сложно – у мушкетера был один лишь друг, склонный играть в подобные игры. Однако пикардиец оставил Атосу возможность не идти на сделку с собственной совестью и не выдавать чужих тайн. Несмотря ни на что.
- Я ваш должник, Кавуа, - просто сказал он. – Я действительно не знаю, кто это третье лицо, и могу лишь догадываться. Надеюсь, вы тоже. И, если эта догадка верна…
Атос сделал паузу. Его бокал так и стоял на столе нетронутым. Арамиса никак нельзя было назвать простодушным и излишне доверчивым, но он так убежденно доказывал, что открытый лист нужен мадам де Шеврез лишь как охранная грамота… Обманывался сам? Или пытался обмануть своего друга?
- Если моя догадка верна, то я и на ломаный денье этой особе не доверяю, - закончил он. – Но не хотел бы бросать тень на человека, не имея никаких доказательств.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Кавуа сделал нетерпеливый жест. "Оставьте".
- Я обещал вам забыть о втором, не спрашиваю о третьем, так не будем об этом.
И все же на лице пикардийца читался интерес. Похоже, следующая тема, которую он собирался затронуть, интересовала его несколько больше. Потому ли, что на этот раз он не знал (и даже не мог предположить), какими будут ответы?
- Я хотел бы поговорить о миледи.
Об этой женщине он знал немного. И не хотел мириться с таким положением дел. Но что-то подсказывало Кавуа, что о леди Винтер мушкетер будет говорить с еще меньшей охотой, чем о герцогине.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Атос, как раз подносивший к губам бокал с хересом, при этих словах внешне остался почти совершенно невозмутимым. Только рука с бокалом на миг замерла в воздухе и чуть заметно дрогнули брови.
- Этого следовало ожидать, - спокойно проговорил он, сделал глоток вина и беззвучно поставил бокал на стол. Мушкетер в самом деле ожидал чего-то подобного. Не мог Кавуа не поинтересоваться, что за отношения их связывают и почему миледи так хочет от него избавиться. В какой-то мере это было на руку Атосу. Зная мстительность миледи, он не на шутку опасался за жизнь пикардийца, но не без оснований полагал, что Кавуа не принял предупреждение всерьез.
– О чем именно?
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
- Вас хотят убить, - едва заметно улыбнулся Кавуа, словно говорил о чем-то малозначительном и не стоящем внимания. - Я не сомневаюсь в вашей способности постоять за себя, но когда речь заходит о женщинах... Прекрасные дамы способны на самые неожиданные ходы. Я не желаю вашей смерти, это первое. Второе: мне очень не нравится, когда меня принимают за наемного убийцу. Может, я на него и похож... Но внешность бывает обманчива, - он хищно ухмыльнулся, но тут же посерьезнел: - Это две причины, по которым я хочу говорить о ней, есть и третья, но вряд ли она будет вам интересна. Но все это заставляет меня спрашивать: что между вами? Что вы знаете о ее прошлом?
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
- Я ей мешаю, - после короткой паузы ответил Атос. – Мешаю самим фактом своего существования. Пока она не знала, что я жив, она пыталась убить д'Артаньяна. Теперь будет пытаться убить меня… не стесняясь в средствах, я полагаю. Под Ларошелью она чуть было не отравила всех нас четверых вместе с товарищами, спасло нас лишь то, что слуга-проходимец украдкой отведал вина, прежде чем подавать его на стол. Что же касается ее прошлого…
Атос выглядел спокойным, и даже о неудавшейся попытке отравления сообщил голосом ровным и почти скучающим, будто обсуждал что-то совершенно незначащее, но вопрос о прошлом миледи словно выбил какую-то затычку, и хлынувшие воспоминания заставили его дрогнуть. По лицу мушкетера прошла короткая судорога, скулы затвердели. Он умолк на мгновение и очень пристально посмотрел на Кавуа.
- Ее прошлое… - сквозь зубы выговорил он. - Да, у нее есть основания желать, чтобы я никогда никому не смог этого рассказать. Вы уверены, что хотите знать?
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Д'Артаньяна Кавуа и сам бы прикончил не без удовольствия, но сейчас постарался об этом забыть. Между ним и Четверкой было много такого, что делало их врагами, но давно прошли те времена, когда он убивал единственно из желания убить.
Атоса он хотел считать другом и считал, понимая прекрасно, что однажды это может дорого ему обойтись - когда воля сильных мира сего снова поставит их друг против друга со шпагами в руках. Что будет тогда? Он не мог предсказать, надеясь не столько на чудо, сколько на то, что при большом желании каждый из них сможет не отправить второго на тот свет.
В общем, до судьбы Портоса, Арамиса и гасконца капитану не было дела. Он был вынужден учитывать, что эта троица бывает полезна монсеньору (и только Ришелье мог решить, перевешивает ли эта польза причиненный вред), и также то, что Атосу не понравилась бы их гибель - и только.
Что до остального...
- Уверен, - улыбнулся Кавуа и, покрутив в пальцах бокал с вином, сделал еще глоток. Херес не пьянил его, привыкшего к пикардийским винам, но слегка освежал голову. - Я очень хочу знать, откуда такие таланты у благородной дамы... И ладно бы таланты, но умение и желание ими пользоваться?.. Согласитесь, Атос, это интригует. Вы же сами сказали, что эти таланты обратятся против меня, как только она поймет, что я ее провел. Вы не находите, что мы в одной лодке?
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
- Нахожу, - кивнул Атос. Он уже совладал с собой, загнав призраки прошлого туда, откуда они явились, в самые темные закоулки души. – И дорого бы дал, чтобы высадить вас на берег. Откуда у нее такие таланты… - мушкетер мрачно усмехнулся. - Не имею ни малейшего представления. Знаю только, что эта особа ловко пользуется ядами и не брезгует кинжалом. Знаю, что на имя леди Винтер она не имеет никакого права, так как вышла замуж за лорда Винтера, будучи уже замужем во Франции. И знаю, что она носит на плече клеймо в виде лилии – тайна, которую она хранит как зеницу ока, уничтожая тех, кто в нее проник. Этого достаточно?
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Наступила очередь Кавуа молчать. Сказать, что он был поражен, значило ничего не сказать. Даже приготовленная уже реплика "Очень трудно высадить меня на берег, когда я этого не желаю" пропала втуне - он просто забыл о ней, глядя в лицо мушкетера, так же, как забыл и о бокале с вином, и вместо того, чтобы поднести его к губам, потянулся сразу к бутылке. Но вовремя - на полпути - спохватился. И сделал глоток из бокала.
- Тяжелое и позорное преступление, за которое она была осуждена и клеймена, - тяжело проговорил он, словно со стороны оценивая каждое слово. Знал ли об этом Ришелье?..
Кавуа не брался угадать.
Он знал, что у монсеньора есть люди, которые исполняют иные поручения, весьма отличные от тех, какие исполнял он сам. Мог ли покровитель не знать об их прошлом?
С другой стороны, а нужно ли ему было - знать?..
Вопрос пока оставался без ответа.
Но миледи. Белокурая красавица, очаровательная и желанная настолько, что бросало в дрожь. Почему он ни разу не завел с ней роман? Ответ на этот вопрос Кавуа хорошо знал.
Потому что старался не заводить интрижек в окружении кардинала и проявлял исключительную разборчивость в связях - после смерти первой жены это получалось само собой. Он не мог не думать о такой возможности, но миледи была полной противоположностью женщине, которую он так долго любил и после ее гибели; теперь, после слов Атоса, сама мысль об этом вызывала отторжение.
- Преступление, двоемужество. Вы так много о ней знаете, - капитан поднял опущенный было взгляд на Атоса. - И все же до сих пор живы... Она дворянка или это - всего лишь игра? Хотя... Нет, позвольте мне взять обратно этот вопрос...
Ответ был слишком очевиден. Кавуа все еще пытался собраться с мыслями.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
- Этого я не знаю. – Атос залпом осушил бокал и налил еще. – Она полагала, что я умер. Впрочем, я тоже долгое время считал, что она мертва. При нашей предпоследней встрече, - он усмехнулся одними губами, - она носила совершенно другое имя.
В комнате вновь повисло молчание. Кавуа, сам того не зная, задал один из тех вопросов, на который Атос долго, очень долго пытался найти ответ. Хотя, по сути, это не имело никакого значения. Мушкетер молча наблюдал за пикардийцем. На краткий миг он испытал почти непреодолимое искушение – пояснить Кавуа, взамен чего миледи получила от Ришелье открытый лист, но все же промолчал. Рассказ и без того произвел впечатление, и теперь можно было надеяться, что капитан более серьезно отнесется к угрозе ее мести. О том, знал ли кардинал, с кем имеет дело, Атос предпочитал не задумывался. Мог и знать.
- Черт побери, - неожиданно пробормотал он. Вчерашняя дуэль внезапно предстала в совершенно ином свете. Судя по рассказу д'Артаньяна – и по тому, что Атос имел несчастье узнать на собственном опыте – одним из излюбленных приемов леди Винтер было использование неравнодушных к ней мужчин. Что, если Солье… Или слишком рано?
- Кавуа, она уже спрашивала у вас, каковы ваши успехи?
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Капитан посмотрел на мушкетера зелеными, откровенно волчьими глазами. И тоже глотнул вина.
- Я не обещал ей вашу смерть, - пояснил он. - Она была так увлечена разговором, что не заметила этого. Леди Винтер так ненавидит вас, друг мой, что не услышала того, о чем я говорил... Или предпочла истолковать мои слова в свою пользу, надеясь на успех. Мы еще встретимся с ней, несомненно.
"Неизбежно", мог бы сказать он.
- Наша встреча в фехтовальном зале подарит мне еще несколько дней. Могут предположить, что я, подобно дю Брону, собирался тихо прикончить своего врага; монсеньор не поверит в такую глупость, миледи же не слишком хорошо меня знает. Будет хорошо, если до нее дойдет слух. Она, судя по всему, собирает сведения о вас. Я думаю, что дойдет. И мы поговорим снова.
Он улыбнулся - очень коротко, словно пытался сдержать улыбку. В ней не было веселья, только тень угрозы.
Сперва пикардийца скорее повеселило то, как миледи попыталась использовать его в качестве наемного убийцы (и будь иным объект ее ненависти, может быть, все было бы иначе...) но сейчас, когда он знал о ней больше, он чувствовал себя оскорбленным, а это чувство Кавуа почти всегда превращал в действие. Исключения бывали исчезающе редки.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
- Возможно, - медленно проговорил Атос. – И все же будьте осторожны. Так или иначе, вы наживаете себе опасного врага.
Знал Ришелье о клейме или не знал? До тех пор, пока миледи пользовалась покровительством кардинала, она могла чувствовать себя в безопасности. Атосу претила сама мысль о том, чтобы обратиться к его высокопреосвященству и, сообщив о клейме и настойчивых попытках убийства, потребовать правосудия, но можно было по крайней мере пригрозить этим миледи. Предложить сохранение тайны в обмен на то, что леди Винтер откажется от своего намерения. Но… это могло сработать лишь в том случае, если тайна была таковой и для Ришелье. И если бы можно было полагаться на слово миледи. Ответа на первый вопрос Атос не знал. На второй – знал очень хорошо.
- Рано или поздно она все равно поймет, что ошиблась. – Атос в задумчивости покачал в пальцах бокал и пристально посмотрел на пикардийца. – Кажется, мне необходимо с ней встретиться.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Кавуа неторопливо допивал вино и думал о том, в каком сложном положении оказался. Каким бы оскорбленным он себя не чувствовал, думал он еще и о том, что миледи на текущий момент остается агентом монсеньора.
И неизвестно еще, какие задания предстоит выполнить ей в эти дни.
Ришелье, как служитель Господа нашего, несомненно, понимал, что люди смертны. И самое неприятное - внезапно смертны. Но если в ее смерти окажется виновен Атос, ему этого не простят. Вероятно - независимо от причин.
- Вы хотите, чтобы я устроил вам встречу? - спросил капитан, отставив опустевший бокал.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
- Нет.
Ответ последовал так быстро, что было ясно – эту возможность Атос уже обдумал и отмел. В «Красной голубятне» он едва сдержался, чтобы не решить все проблемы одним выстрелом. Сможет ли сдержаться еще раз – он не знал, а потому не желал ни делать Кавуа соучастником, ни подставлять его под удар.
- Я не хочу, чтобы она слишком быстро поняла, что вы не на ее стороне. Вы куда больше пригодитесь мне живым, мой друг, - мушкетер мимолетно улыбнулся и вновь стал серьезен. – Я хочу предложить ей мир, вернее, перемирие. Быть может, ее остановит угроза, что ее тайну узнают все, включая его высокопреосвященство. Тогда мы сможем быть относительно спокойны… по крайней мере, пока она не придумает, как эту угрозу обойти. В этом плане есть слабое место, не спорю – он дает лишь временную передышку, и вдобавок неизвестно, вдруг господин кардинал прекрасно осведомлен о ее клейме… Но не ждать же, сложа руки, пока эта особа доберется до вас, до меня или до д'Артаньяна!
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
- Нет, - так же быстро отозвался пикардиец, и сразу стало понятно, что этот вариант он тоже рассматривал и счел таким неподходящим, что... Впрочем, Кавуа это тут же озвучил:
- Вам мало просто рискнуть головой, надо еще и помучиться?
Он покрутил в пальцах пустой бокал, потом потянулся к бутылке и наполнил оба.
- Я бы на ее месте немедленно согласился на ваши условия, но вы не прожили бы после этого и двух дней. А что касается монсеньора... Оставьте ваши подозрения, Атос. Я уверен, что он ничего не знает. Но этим я хотел бы заняться сам.
Кавуа ни за что не признался бы мушкетеру, но допускал мысль, что Ришелье все-таки о чем-то осведомлен. И если бы кардинал счел возможным сохранить леди Винтер для иных деликатных дел, над Атосом могла нависнуть вполне ощутимая угроза.
Другое дело, что подобная особа в окружении покровителя не нравилась самому капитану. Человек, лишенный принципов (а по описанию Атоса и тому, что знал сам Кавуа, вырисовывалась похожая картина) - опасен для всех вокруг.
- Теперь я буду просить вас дать мне время, - усмехнулся капитан. - Не предпринимайте поспешных шагов.
"Я не могу позволить вам ее убить. Пока не могу".
Этого Кавуа говорить не стал.
Не собирался он позволять и обратного.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Резон в доводах Кавуа был. Атос мог бы возразить, что миледи побоится предпринимать какие-либо шаги, зная, что тайна выплывет наружу и в случае смерти любого из них, но не стал. Потому что мстительность леди Винтер вполне могла перевесить ее же благоразумие. Мушкетер не отказался бы узнать, что пришло в голову пикардийцу, но он был знаком с капитаном уже достаточно долго, чтобы не задавать бесполезных вопросов. Тот очень не любил делиться незавершенными планами и в подобных случаях попросту пропускал эти вопросы мимо ушей. Зато он лучше, чем кто бы то ни было, знал Ришелье.
- Будь по-вашему, Кавуа. Целиком доверяю вашему здравому смыслу. – Атос поднял бокал, в котором дрожащие огоньки свечей зажигали солнечно-золотые блики. – Ваше здоровье!
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1628 год): Мантуанское наследство » Скажи мне, кто твой враг... 2 декабря 1628 года, вечером.
