Французский роман плаща и шпаги |
|
В середине января Французскому роману плаща и шпаги исполнилось 17 лет. Почитать воспоминания, связанные с нашим пятнадцатилетием, можно тут.
Продолжается четвертый сезон игры. Список желанных персонажей по-прежнему актуален, а о неканонах лучше спросить в гостевой. |
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды: |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1628 год): Мантуанское наследство » Железные доводы. 6 декабря 1628 года
После эпизодов:
О том, как индульгенция становится приговором. 1 декабря 1628 года (Арамис)
Cherchez la chevrette. 29 ноября 1628 года. (Атос)
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Арамис не считал себя трусом и однако в последние дни не мог не испытывать облегчение всякий раз, когда обнаруживал, что караул ему надлежит заступать не с Атосом. Раз появившись из ниоткуда, очаровательная герцогиня снова пропала без следа, и ни одна из трех записок, которые мушкетер оставил для нее у г-на Лопеса, еще не достигла адресата – или по крайней мере, так говорил сам ювелир. При этом она по-прежнему была в Париже, Арамис был в этом уверен, и не только потому, что этого желала его сердце и его совесть: что-то неуловимо менялось в манерах некоторых его знакомых и в атмосфере светских салонов, когда она начинала плести свои сети – но почему же она до сих пор не пришла к нему и не позвала его к себе?
Верный своему слову, он явился к его высокопреосвященству – но не был принят, и это тоже попеременно то внушало надежду, то пугало: давали ли ему шанс или вовсе от него отказывались? Письмо, которое он написал для кардинала, превращало его в заложника чужой воли, и в те редкие мгновения, когда он был в состоянии отрешиться от снедавшего его чувства вины, Арамис проклинал себя за сделанную глупость. И однако, если Мари от него откажется, разве важна ему жизнь – и разве так уж важна для него честь?
Безнадежные эти мысли разом вылетели у него из головы, когда, сменившись с караула, он столкнулся у подножия лестницы ни с кем иным как с Атосом.
– Заступаете? – быстро спросил он и тут же сообразил, что ответ должен был быть отрицательный – Атос очень редко опаздывал. – Поменялись с кем-то? Составите мне компанию на тот берег?
Как ни странно, Арамис испытывал даже некоторое облегчение – теперь он честно мог сказать, что он потерпел неудачу.
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Когда Арамис обрадованно сообщил Атосу, что его протеже находится в Париже и, стало быть, им не потребуется никуда ехать, а ему понадобится не более двух дней для того, чтобы с ней встретиться и забрать открытый лист, особого оптимизма это Атосу не внушило. Чрезмерных надежд на удачу тоже. Однако показывать этого другу он не стал. С тех пор прошла уже неделя, и на исходе третьего или четвертого дня мушкетер убедился, что предчувствия его не обманули: от Арамиса не было ни слуху ни духу, более того, аббат успешно избегал встреч с ним, а значит, ему нечем было похвастаться. Не иначе как милейшая г-жа де Шеврез возвращать документ отказалась. Но, как бы Атос не сочувствовал другу, долго так продолжаться не могло. Атос положил себе срок – семь дней, по истечении которых он собирался все же навестить будущего аббата и задать прямой вопрос, но вышло так, что Арамис наткнулся на него сам.
- Добрый вечер, - спокойно кивнул Атос. – Составлю, разумеется. Однако, друг мой, что такое с вами случилось, что вы, не видев меня неделю, не удостаиваете даже приветствия? Не то чтобы я придавал большое значение формальностям…
Казалось, Арамис растерян или обескуражен внезапностью встречи. Напрашивался столь же очевидный, сколь и нерадостный вывод: грамоты Ришелье он не получил.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Арамис бросил на друга еще один взгляд, в котором читалось, однако, некоторое смущение. Атос не казался ни разгневанным, не встревоженным – если бы речь шла о ком-то другом, Арамис предположил бы, что пропажа охранного листа до сей поры не доставила ему никаких неприятностей, но Атос и на эшафот бы поднялся с тем же невозмутимым выражением лица.
– Если бы я мог с чистой совестью пожелать вам доброго утра, я бы так и сделал, – невесело усмехнулся Арамис. – А доброй ночи желать уже поздновато, вы не находите? Хотя, по чести, если бы меня не сменили, я и не заподозрил бы, что наступило утро.
Окна оставались черными, и пламя шести освещавших лестницу факелов ничуть не поблекло, неопровержимо подтверждая, что до рассвета было еще далеко.
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
- Ну, раз еще темно, а мы с вами так и не ложились пока спать, стало быть, еще вечер, - в тон ему усмехнулся Атос. – Или ночь, в крайнем случае. Не огорчайтесь, Арамис, ученые медики утверждают, что прогулки перед сном чрезвычайно полезны.
Заговаривать о делах, тем более таких серьезных, в стенах Лувра было неразумно – здесь уши могли иметься не только у стен, но и у портьер. К тому же мушкетеру было даже интересно: начнет ли Арамис разговор сам или будет продолжать делать вид, будто ничего не происходит? Впрочем, Атос тут же напомнил себе, что, возможно, несправедлив к товарищу: тот вполне мог думать так же и попросту ждать, пока они выйдут. Ночь там или не ночь, а место для секретов неподходящее, уж Арамис-то знал это отлично.
- Прихватим в караулке факел? – как ни в чем ни бывало осведомился он. – Или обойдемся и так?
Сам он предпочел бы обойтись без света. Факел на ночных улицах неудержимо привлекал всевозможную шваль, зачастую весьма опасную. И хотя двое военных были для большинства слишком зубастой добычей, могло случиться всякое. Настроения ввязываться в потасовку у Атоса решительно не было.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
– Что только не утверждают ученые, – в тон откликнулся Арамис и первым ступил на лестницу. – К черту факел, мошкара налетит всякая, не дадут поболтать. Вы слышали, какие-то сумасброды устроили поединок в лодках?
Обозначив таким образом и свое намерение поговорить о чем-то важном, и свое нежелание делать это в Лувре, Арамис не сказал более ничего, пока они не вышли на улицу Австрии. Только тогда он оборвал увлеченный рассказ об амурных приключениях новой статс-дамы королевы.
– Моя дама так и не отыскала меня… снова, – оговорка была не вполне случайной, той слабой мерой, которой он мог отомстить за предательство Мари, потому что открыто назвать ее, открыто же предав, было выше его сил. – Назовите мое имя тому или тем, кто требует от вас эту бумагу, Атос.
Отредактировано Арамис (2017-04-03 19:07:19)
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Упоминание мошкары, с учетом того, что на дворе стоял декабрь месяц, вызвало у Атоса мимолетную улыбку. Столь изящное определение уличных головорезов требовало в ответ сравнить их шпаги с мухобойками, но Арамис, опасаясь, как видно, что Атос поторопится задать какой-нибудь вопрос, с небрежной легкостью перескакивал с одной темы на другую. Атос выслушивал его, не перебивая; когда же Арамис перешел наконец к делу, на какое-то время повисла пауза.
Ночь близилась к концу. Во всяком случае, небо на востоке чуть просветлело, заставляя четче вырисовываться зубчатую линию крыш, но над головами друзей все еще мерцало несколько звезд. Атос вздохнул, глядя на неверный, прячущийся огонек одной из них. Вечно Арамиса тянуло к звездам… даже к таким, которые обманывают.
- Этого я и боялся, - неохотно проговорил он наконец. – Не взыщите, Арамис, но я в этом почти не сомневался. Проклятие… Не говоря уже о том, что вы предлагаете мне совершенно невозможные вещи – вы понимаете, что это почти то же самое, что назвать имя вашей дамы?
Могло быть, кстати, и так, что мадам де Шеврез, отличавшаяся поистине женским чутьем на неприятности, давно поняла то же самое, то есть что не связать имя Арамиса с ее именем не сумеет только глупец – и сочла, что пора рвать связь, перестающую быть безопасной.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Город начинал просыпаться задолго до рассвета, а теперь, когда небо сделалось из черного синим, на улицах появились первые прохожие: прогрохотала по соседней улице тележка зеленщика, проехала, распространяя тошнотворную вонь, повозка золотаря, пробежал тяжелой трусцой водонос… Мир вокруг жил обычной своей повседневной жизнью, и ему не было дела до сомнений и метаний какого-то мушкетера.
– Не настолько я значительная фигура, дорогой Атос, чтобы имя любой моей знакомой тут же всплывало в памяти, – возразил он – потому лишь, что это было правдой для всех кроме кардинала и трех его друзей, да и то не в равной степени. – Но я прошу вас все же так и сделать – вина за пропажу этой бумаги лежит лишь на мне. Я пошел бы сам в Пале-Кардиналь, если бы не полагал, что это бесполезно. Когда к вам придут снова, дайте им ответ.
Арамис не стал спрашивать, кто приходил к Атосу, хоть и сгорал от любопытства – не имел он права на такие вопросы.
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
- А что это изменит? – хладнокровно поинтересовался Атос. – Предположим, я так бы и сделал. Тогда спрашивать будут вас. Я уже не говорю о том, что если я догадываюсь, о ком идет речь, то догадается наверняка и кардинал.
Он не отказался бы узнать, отчего Арамис полагает, что ему бесполезно идти в Пале-Кардиналь самому, но спрашивать не хотелось.
- Если вы хотите обезопасить свою… даму… То лучший способ – это уговорить ее вернуть бумагу.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Арамис с трудом удержал на лице прежнее выражение. Почему Атос был настолько уверен, что Ришелье знает о его связи с герцогиней?
- Что это изменит? – удивился он. – Да в первую очередь они оставят в покое вас и займутся мной. Притом, что это в первую очередь моя вина…
Он осекся на полуслове и обернулся. Трудно сказать, что именно заставило его так поступить, если не считать естественной для парижанина опаски. Но появившиеся как по команде четверо – двое из переулка справа, и двое из подворотни слева – наводили на очень нехорошие мысли. И в следующее мгновение он рванул из ножен шпагу.
– Атос!..
Двое обвешанных оружием громил, появившихся сзади, не притворяясь более, бросились к мушкетерам, выхватывая на ходу шпаги. И те, что поджидали спереди, также обнажили оружие.
Отредактировано Арамис (2017-04-08 00:33:08)
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Инстинктивное чувство опасности, без которого солдат не солдат, взвыло в голос почти одновременно с возгласом Арамиса, еще прежде, чем Атос осознал, что их берут в клещи. Оглядываться, чтобы понять, что опасность и сзади тоже, нужды не было – об этом сообщил лязгнувший клинок товарища. Нападающие допустили-таки одну крошечную оплошность, начав атаку на долю секунды позже, чем стоило, и Атос успел бы проскочить вперед, освобождая себе место для маневра и выскальзывая из готового защелкнуться капкана. Но это означало бы оставить открытой спину Арамиса, и он не двинулся с места. Визгнула выхваченная шпага; в унисон коротко прошипела дага, покидая ножны.
- Чему обязаны? – Вопрос прозвучал резко, заполнив последнее мгновение неподвижности перед дракой. Ответа Атос и не ожидал. Непохоже было ни на ошибку, ни на тем более обычных грабителей. Наемники. Чьи?
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Ответа не последовало, как не последовало и мгновенного нападения. Все шестеро, выдавая не то привычку действовать сообща, не то заменявший ее богатый опыт, не спешили атаковать, занимая позиции так, чтобы не мешать друг другу.
Шестеро против двоих – расклад почти безнадежный, и Арамис, наматывая плащ на левую руку, решил все-таки возвысить голос.
- Мушкетеры! На помощь, мушкетеры!
Мгновение заминки, которое выгадала ему эта тактика, Арамис использовал сполна, атаковав ближайшего к нему наемника. Тот, застигнутый врасплох, успел тем не менее отпрянуть, отделавшись царапиной на кожаном колете. И Арамис в свою очередь отпрыгнул назад, едва избегая удара от его соседа, который, не задев его, сорвал с него шляпу.
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Атос лишь усмехнулся углом рта. Они с Арамисом ушли от Лувра достаточно далеко, и услышать их было некому. Мушкетер парировал – обоими клинками одновременно, два удара зараз, успевая отчетливо понять, что третий пройдет и достанет. И достал, хотя пока что вскользь, ожег плечо под камзолом. Нападавшие действовали слаженно, умело и стремительно – несомненно, это были мастера своего дела, и мастера дорогостоящие. Кому же они с Арамисом успели так насолить… впрочем, не все ли равно?
Миледи?
Мысль вспыхнула и тут же погасла: думать стало некогда и нельзя. Лязг, свист клинка… Атос перехватил удар на пределе возможного, едва успев. С каждым из этих троих он бы справился, наверное. Один на один. Но не с тремя сразу. Тем не менее – исхитрился все же ужалить в узкий просвет, ощутив, что попал, и только-только уклонившись от ответного выпада. Одного из трех. Второй - принял на дагу. Третий… в боку полыхнула боль: опять достали, на этот раз крепче.
- Кто-то нас… высоко… ценит! Втрое…
По ребрам потекло, но Арамис, кажется, был еще цел.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Арамис, действительно, был пока невредим, но не мог, по чести, вменить это себе в заслугу – его трое противников явно щадили его. Даже когда ему удалось всадить шпагу в бок одному из них, другой наемник, чей клинок рванулся было в возникший просвет, в последний миг сдержал руку. Арамис, запоздало отшатываясь несмотря на уверенность, что не успеет, уже ощутив почти ожог от укола в правом бедре, сперва просто не поверил своей удаче, контратаковал так же стремительно парировавшего противника и лишь тогда осознал свое преимущество.
Его пытались не убить – может быть, даже не ранить. Странно.
За те краткие мгновения, которые заняла эта простая мысль, он успел атаковать снова, отвести левой выпад, направленный ему в плечо, и, прыгнув влево в самоубийственном порыве, достать-таки пощадившего его наемника. Самую малость, оставив лишь прореху у него на рукаве, но оставшись при этом в живых.
– За… вами! Охота!
Обернувшись, чтобы выкрикнуть это предупреждение, Арамис увидел, как Атос упал на одно колено, выругался и, повинуясь еще не осознанному до конца пониманию, повернулся спиной к своим противникам и отбил удар, направленный в горло другу. Пронзившая левое плечо боль тут же возвестила о том, что его догадка была не вполне верна, однако в следующее мгновение в схватку вмешалась третья сторона.
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Слежка, по большей части, дело неблагодарное и до крайности скучное, даже если ты делишь его с приятелем, а тот, за кем ты следишь, время от времени оглядывается. Двое молодых людей, на чью долю выпало в это раннее утро сопровождать мушкетера, воспользовались поэтому тем, что улицы были еще пусты, а шаги друзей недурно указывали направление, чтобы отстать от них на добрых полтора квартала и продолжить увлекательную беседу, начатую в кабаке на улице Австрии. Появление у мушкетера еще двух сопровождающих они поэтому благополучно пропустили, и донесшийся из-за угла крик о помощи застал их врасплох.
– Что за?..
Г-н д'Антуа не завершил риторический вопрос, бросаясь следом за приятелем. Хотя призыв был обращен ни к ним, был он столь неожидан, что поступить иначе было бы невозможно, даже если бы они не узнали голос. Лязг стали заглушил топот их шагов, и в драку они вступили со всем преимуществом, которое давала им внезапность, без малейшей рыцарственности атаковав сзади и мгновенно выведя из строя двоих из шестерых наемников.
Похоже было, что Арамис прав, потому что Атос уже смог в полной мере оценить искусство противников. И если его друг до сих пор был жив и цел, это могло означать лишь одно – его щадили. Почему? И долго ли это будет продолжаться? Резкая слабость намекнула, что полученная рана серьезнее, чем показалось поначалу; Атос пропустил еще один укол, в бедро, над краем сапога, нога подломилась, и мушкетер упал на колено. Хотел крикнуть Арамису, чтобы тот бежал, но дыхания не хватило. Вместо этого, оскалившись, сбил в сторону целящий в голову удар и поймал-таки на дагу упустившего равновесие головореза. Тот захрипел и начал валиться прямо на него.
- Уходите, - вытолкнул Атос вместе с воздухом, который никак не проходил в горло.
Темнота и без того была еще почти по-ночному густой, и вдобавок в этой темноте перед глазами плыли зеленые пятна и круги, но мушкетер все же увидел – или скорее уловил шестым чувством – что кольцо атакующих будто поредело и распалось.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Шпага, пропоров плащ, впилась в левое предплечье Арамиса, но тот едва заметил, парируя новый удар, вновь предназначавшийся не ему. Кто пришел им на помощь, он не мог разобрать, как не мог и поблагодарить – не хватало дыхания. Четверо против четверых – нет, даже троих - это уже было совсем другое дело, и следующим выпадом молодой человек отправил к праотцам того, кто только что испортил ему рукав камзола.
Господь, однако, тут же показал ему, сколь дурное чувство – месть: другой его противник воспользовался этим мгновением, чтобы контратаковать, и Арамис, отшатываясь, споткнулся о чье-то тело и потерял равновесие.
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
С кем связался их подопечный, г-н д'Антуа не имел ни малейшего представления, но это же был не повод, чтобы позволить кому-то постороннему убить их мушкетера! Оставив своего противника г-ну де Шимри, д'Антуа отбил в сторону клинок, который вошел бы иначе в живот Арамису, и, потому что этот маневр почти не оставил места между ним и противником, без затей воткнул тому под ребра свой кинжал. Шимри, в свою очередь, шагнул в оставленную приятелем брешь и, не имея возможности атаковать, приложил все усилия, чтобы сдержать двух наемников, явно и обоснованно недовольных их вмешательством. Один из них был залит кровью из раны в боку, но, как ни странно, его это, похоже, не останавливало.
Атосу все происходящее представлялось уже как в тумане; падающий наемник едва не свалил его наземь окончательно, и остатки сил ушли на то, чтобы удержаться и не выпустить оружие. Кажется, мелькающих вокруг теней стало больше, чем должно бы. Если бы мушкетер знал, что призыв Арамиса, который вызвал у него самого лишь скептическую усмешку, по всей вероятности, спас им жизнь, он бы не медля извинился перед другом… если бы мог, конечно. Они двое оказались не единственными, кто после дежурства возвращался на Левый берег. Кроме незнакомцев, клич «на помощь, мушкетеры» услыхали Лазиньян и д'Азац, но, так как отставали они от своих товарищей изрядно, то и подоспели на зов значительно позже.
- Ах, канальи! – Разглядев наконец в редеющих сумерках происходящее, д'Азац прибавил шагу и рванулся бегом, на ходу вытаскивая оружие. – Арамис, это вы? Держитесь, мы здесь!
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
В слове «спасибо» в первый раз оказалось слишком много звуков, и Арамис, не тратя время на благодарность, бросился на выручку второму из пришедших к ним на помощь. Возможно, надо было попросить разрешения, но дыхания не хватало и на это. И только проткнув ближнего к нему наемника, Арамис упрекнул себя в недостатке христианского милосердия и в грехе гордыни одновременно, мысленно пообещав своему спасителю непременно извиниться. Единственный оставшийся на ногах убийца, оценив сложившееся положение дел, бросился прочь, а Арамис упал на колени рядом с другом.
- Атос! Нет! – Этот возглас относился уже к двум появившимся из темноты мушкетерам, которые, как Арамис мгновенно осознал, вполне могли принять друзей за врагов. – Нет!.. Друзья!..
Он повернулся к своему спасителю.
- Сударь… весьма… признателен… – Многие сочли бы, что он был лаконичен до бестактности, но Арамиса сейчас куда больше беспокоил Атос. - Вы… ранены. Серьезно?
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1628 год): Мантуанское наследство » Железные доводы. 6 декабря 1628 года
