Французский роман плаща и шпаги |
|
В середине января Французскому роману плаща и шпаги исполнилось 17 лет. Почитать воспоминания, связанные с нашим пятнадцатилетием, можно тут.
Продолжается четвертый сезон игры. Список желанных персонажей по-прежнему актуален, а о неканонах лучше спросить в гостевой. |
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды: |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1628 год): Мантуанское наследство » Железные доводы. 6 декабря 1628 года
После эпизодов:
О том, как индульгенция становится приговором. 1 декабря 1628 года (Арамис)
Cherchez la chevrette. 29 ноября 1628 года. (Атос)
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Шемри, недовольный, как видно, что на его долю пришелся лишь один убитый на двоих выведенных из строя его приятелем, бросился в погоню, а д'Антуа, повернувшийся было со шпагой в руках к бегущим навстречу мушкетерам, опустил оружие.
- Не стоит благодарности, сударь. Всякий поступил бы точно так же.
Задушенный вопль и звук падающего тела возвестил о том, что Шемри догнал-таки своего противника.
Вопрос, каким бы простым и очевидным он ни был, достучался до сознания не вдруг: вокруг все плыло и покачивалось. Атос закашлялся, сплюнул, отстраненно сообразив, что, кажется, легко отделался, потому что вкуса крови не было, и медленно поднял голову.
- Могло быть… хуже, - хрипло выговорил он. – Если бы… не вы… Дьявол… Вы целы?
Подоспевший наконец Лазиньян присвистнул и ловко сунул в ножны так и не пригодившуюся шпагу.
- Черт, Атос, и вы тут? Пятеро… Куда! – Он припечатал каблуком руку одного из недобитых наемников, дернувшуюся было к оружию.
- Шестеро, - мотнул головой в сторону, откуда донеся вопль, д'Азац. – Кому же вы так помешали, господа?
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Вопросы, кто и почему, в кои-то веки занимали Арамиса меньше, чем состояние друга.
- Нам нужен свет… и вода… и хирург, конечно.
Он огляделся, не вставая с колен, честно пытаясь припомнить, знает ли он поблизости лавку цирюльника. Память ничего не подсказывала, но зато он заметил свет за ставней одного из выходящих на улицу окон и, вскочив, что было сил забарабанил по ней.
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Вопрос, заданный мушкетером, занимал и д'Антуа, причем куда больше, чем состояние раненого. И поэтому он, не теряя времени, пнул ногой под ребра ближайшее к нему тело, ответившее непристойным ругательством.
- Ты слышал, приятель? Хочешь ответить мне или святому Петру?
- Не знаю, - промямлил в ответ убийца и тут же поправился, - ей-Богу, не знаю. Разве ж такое спрашивают?
- Описать можешь, - предложил вернувшийся Шемри.
- Нет, погодите, – д'Антуа был настроен скептически и не скрывал этого. – Что поручено-то было?
- Не убивать. Нет, ей-Богу, не убивать! Его, стало быть, не убивать, а приятеля его прикончить.
У Атоса невольно вырвался короткий хриплый смешок, прозвучавший донельзя странно и понятный, должно быть, ему одному. Какое великодушие! И какая точность! Видимо, леди Винтер на сей раз выпросила добро только на одну жертву, иначе с чего бы ей заботиться о том, чтобы покойников не было двое? Или Арамис просто не входил в ее список, и она опасалась превысить кредит?..
- Помешал… я… - выговорил он, борясь с головокружением и желанием попросту сесть на скользкую от крови мостовую. Попытавшись прижать рану в боку ладонью, мушкетер обнаружил, что по-прежнему держит дагу, неверным движением обтер ее о плащ убитого и с некоторым трудом убрал в ножны. Кровь все лилась. Черт с ним, с хирургом, но Арамис прав… дыру надо бы заткнуть, иначе до дому не добраться…
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
- Еще чего! – возмутился наемник, не дожидаясь на сей раз, пока его спросят. – Сдались вы кому, сударь! То есть прощения просим…
Подобострастная эта просьба была прервана невольным охом, когда до глубины души возмущенный д'Антуа снова пнул наглеца.
- И что это, собственно, означает? – полюбопытствовал он, словно не заметив, как скорчился у его ног раненый.
- Урок это был, ваша милость, - вмешался другой голос, обладатель которого решил присоединиться к разговору, движимый не то желанием помочь товарищу, не то опасением, что в живых останутся только те, кто проявил склонность сотрудничать. – Сказать было велено, что ежели господин Арамис от одной дамы с титулом не откажется, то и остальных друзей потеряет.
Духовник господина будущего аббата вряд ли одобрил бы восклицание, сорвавшееся с его губ. Но ни извиниться за него, ни продолжить другим таким же молодой человек не успел, ибо как раз в этот момент дрожащий женский голос донесся из-за ставни:
- Что такое? Что случилось?
- Матушка, - рискнул Арамис, искренне надеясь, что не ошибся с возрастом, - друг мой ранен. Будьте великодушны, помогите, во имя христианского милосердия!
- Так хирург же, - возразила женщина, - на соседней улице живет!
- Но сударыня, мой друг истекает кровью, прошу вас!
Кошелек Арамиса был в эти дни если и не набит битком, то и не вполне пуст, и, спохватившись, он звякнул монетами. Движение напомнило ему, что и сам он тоже был ранен, но сам он вполне мог сходить за хирургом. Невнятное шушуканье за ставней прервалось, и все тот же голос ответил:
- Сейчас, погодите минуточку.
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Атос вздрогнул от неожиданности и выругался сквозь зубы. Дело было еще хуже, чем он предполагал. Дамой с титулом наверняка была мадам де Шеврез, а вот кто же решил, что не желает делить ее именно с Арамисом… кто-то из любовников? Или сам герцог? Или… или она сама решила избавиться от надоевшего возлюбленного таким незатейливым образом, ведь ему наверняка было известно слишком многое?
- Какая низость! – взорвался тем временем д'Азац. – Какая омерзительная низость! Арамис, вы не догадываетесь, кто бы это мог быть? Такого нельзя спускать!
Заскрежетал засов, и дверь дома приоткрылась, выпустив узкую полоску света. Атос, стиснув зубы, попытался подняться, но зашатался и упал бы, не поддержи его вовремя Лазиньян.
- Да погодите вы, д'Азац, лучше помогите-ка мне отвести его в дом и сбегайте за хирургом!
- Но я же не знаю, где его искать! – Д'Азац подхватил Атоса с другой стороны.
- Так спросите у хозяев! – обозлился Лазиньян.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
- На соседней улице, - объяснила хозяйка, как раз в этот момент распахнувшая наконец дверь. В свете лампы, которую она сжимала в морщинистой руке, одинаково легко видно было и тревогу на ее лице, и два силуэта позади нее. Один был мужским, другой женским, но лиц было толком не разглядеть. – Господи, ужас-то какой!
Арамис, полагавший, что вопрос с хирургом не столь срочен, что следует тратить на него сейчас время, мягко отстранил женщину в сторону.
- Если позволите. - Он обернулся к однополчанам. - Господа, вам помочь?
От помощи Лазиньян и д'Азац отказались, и Арамис, в свою очередь отступая с дороги, обратился к незнакомцам:
- Господа, я в долгу перед вами.
- Пустое, - перебил д'Антуа. – Скорейшего выздоровления вашему другу… и вам, кажется, тоже.
Он указал на рукав Арамиса.
- Пустое, - тем же тоном откликнулся мушкетер. – Но хотя бы назовите мне ваши имена.
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
- Шемри, - переглянувшись с товарищем, назвался Шемри, - и шевалье д'Антуа. Доброго дня вам тогда.
- Мы можем зайти к хирургу, - добавил д'Антуа, решив не останавливаться на полдороге. Что продолжить свою слежку они не смогут, было очевидно, с этим оставалось только смириться и позаботиться о том, чтобы их товарищам было за кем следить. - И... счастливо!
Не тратя время на банальности вроде совета не ходить больше одному по ночам, они откланялись.
Голоса доносились до Атоса словно издали, а перед глазами колыхалась мутная пелена - кровопотеря, боль, усталость после бессонной ночи на ногах делали свое дело, и мушкетеру приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы не соскользнуть в беспамятство. Судя по некоторым признакам, удавалось ему это не слишком хорошо, потому что в какой-то момент он осознал, что хирург, взявшийся непонятно откуда, уже заканчивает перевязку. Кутающаяся в шаль молодая женщина светила ему масляной лампой, чуть в стороне, в раскачивающихся тенях, Атос разглядел профиль Арамиса и серебряное шитье на чьем-то плаще. Резкий спиртовой запах ударил в нос, перебивая приторный запах крови, и возле губ оказалось холодное горлышко фляги.
- Глотните-ка, сударь, - лекарь заглянул в лицо пациенту, - ну как, вам получше?
Скрипнула дверь, протопали чьи-то каблуки.
- Молочник свою кобылу разрешил взять, - чей-то озабоченный голос. Атос сощурился, силясь разглядеть говорившего. – И с тележкой вместе. Если не побрезгуете, ваша милость, а то, может, носилки поискать…
- Сойдет… и тележка… - Атос глотнул и вновь закашлялся – во фляге была довольно скверная яблочная водка.
Оставаться здесь неизвестно на сколько он не хотел. Незачем облегчать задачу «титулованной даме»… или ее поклонникам, неважно… Он коротко глянул на друга и отвел взгляд – говорить об этом с Арамисом не стоило. Что он сможет сказать или тем более сделать? Застрелиться? Женщины…
- Мы вас проводим. – Атос узнал голос Лазиньяна.
Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)
Арамис, стащив с помощью д'Азаца камзол, обнаружил две раны, одну из которых смело можно было назвать царапиной, однако хирург, закончив с Атосом, с этой оценкой не согласился – возможно, рассчитывая заработать вдвое больше. Арамис подчинился – просто потому, что у него не было сил спорить. Не столько из-за потери крови или боли, а из-за утомительного водоворота мыслей, затягивавшего все иные соображения. На что рассчитывал тот, кто отправил наемных убийц? Невозможно было представить. Выбирая между возлюбленной и жизнью друга, Арамис не колебался бы ни мгновения, но те, кто выдвигают подобные ультиматумы, не останавливаются на полдороге. Если бы от него просто хотели избавиться, его бы убили. Именно поэтому он сомневался как в том, что им сказали правду, так и в том, кто отправил убийц по следу. Могла ли это быть сама Мари? Никому иному не была бы важна его жизнь. Но ведь, Господь свидетель, ей достаточно было бы сказать – уходите!
Если бы речь шла о ком-то другом, Арамис пошел бы к Атосу. К кому идти сейчас? Во взгляде, брошенном на него старшим товарищем, молодой человек прочитал упрек. Атос предупреждал. Но кем надо было быть, чтобы угрожать друзьям? Нет, это была не Мари. Их встречи всегда назначала она, а сейчас у него не было ни малейшей возможности ее отыскать. Но если все же…
Так и не придя ни к какому выводу, он взял выпачканную кровью рубашку. Нахлынувший было порыв вернуться домой одному, и будь что будет, он почти сразу счел бессмысленным. Целью был не он. Означает ли это, что он должен предупредить Портоса и д'Артаньяна? Ответ был очевиден, и Арамис мысленно пожелал неведомому мерзавцу гореть в аду. Нет, выбора у него не было. И если до этого он был согласен ждать, пока Мари не отыщет его, сейчас он решился разыскивать ее сам. Следующий удар надо было упредить.
- Погодите, я с вами. Проклятые пуговицы!
Раненая рука начинала болеть по-настоящему, и, отказавшись от новой попытки застегнуться, Арамис закутался в плащ.
Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1628 год): Мантуанское наследство » Железные доводы. 6 декабря 1628 года
