Иногда счастье наших друзей требует от нас невероятных усилий и изворотливости. Особенно, когда кто-то из друзей не уверен в том, что хочет быть счастливым.
Мари Эме де Роган тысячу раз прокляла нерешительность дорогой подруги Анны. Дорогая подруга Анна готов была любить герцога Бекингема на расстоянии, но как только речь зашла о личной встрече – испугалась. Пришлось употребить все свое красноречие, чтобы за то короткое время, что у нее было благодаря де Ла Порту, убедить Ее величество. Делу помогло красочное описание всех опасностей, которым подвергается красавец-герцог во имя любви к королеве. И сердце Анны дрогнуло.
С де Ла Портом Мари договорилась о том, что Бекингема проведут во дворец под видом мушкетера, он даже уверил, что знает одну молодую особу, достаточно ловкую и преданную Ее величеству, которая возьмется за это. Во имя любви к королеве.
Просто удивительно, сколько всего происходило, и сколько всего должно было произойти, и все во имя любви к королеве.

В домик на улице Вожирар герцогиня возвращалась, вполне довольная нынешним утром. Кто-то мог бы спросить Мари, к чему столько усилий, ради чего такие старания, и мадам де Шеврез лишь пожала бы плечами. Ее развлекала сама мысль устроить свидание Анны и Бекингема под носом у короля и кардинала. Маленькая, почти невинная шалость…
Удостоверившись, что возле дома нет чужих, Ее светлость постучалась в дверь особым, условным стуком.
Через открытые окна одного из домов доносились громкие звуки семейного скандала, в виде криков и грохота опрокидываемой мебели.
- Негодница! Мерзавка! Как ты могла! Я тружусь день и ночь, а ты изменяешь мне с мясником!
Прохожие сочувственно кивали головами, Мари де Шеврез понимающе улыбнулась. Что во дворце, что в доме бакалейщика одни и те же заботы…

- Совсем чуть-чуть, мой друг, но какое же удовольствие – прогулка! А удачная прогулка – особенное удовольствие.
Мари рассмеялась, и в самом деле чувствуя себя довольной, счастливой и свободной. Белошвейке Мари из Тура позволено гораздо больше, чем герцогине де Шеврез. Конечно, все не вечно и скоро она покинет Париж, собственно говоря, как только устроит свидание королевы и герцога Бекингема. Но что мешает ей вернуться сюда снова, так же, тайком?
А пока она с нежностью смотрела в красивое лицо своего мушкетера. Мысль о скорой разлуке всегда подогревает страсть, поэтому любовники просто обязаны время от времени расставаться. Это не дает чувствам остыть.
- Как прошло ваше утро? – заботливо спросила герцогиня, ласково отводя от лица Рене непослушную прядь. – Чем вы были заняты, сердце мое, помимо того, что тревожились обо мне?
Мари была честна с собой и со своими любовниками. Никто никогда не мог занять целиком сердце и ум этой женщины, но и она никогда не претендовала на то, чтобы единовластно царить в думах своих возлюбленных. Хотя, охотно делала вид что верит подобным заявлением. Любовь это милый маленький спектакль…
Подумав о спектакле, герцогиня припомнила тот, что готовила собственными руками. Форму мушкетера она собиралась взять у Арамиса, благо, с герцогом Бекингемом они похожи телосложением. Но, наверное, слишком рано об этом говорить. Чуть позже… О делах – чуть позже.

Отредактировано Мари де Шеврез (2017-07-18 07:41:21)

- Бекингем был здесь? И давно он ушел? Ах, как досадно.
Это действительно было досадно. Теперь ей нужно потратить несколько драгоценных часов (а, может быть, и весь день) на то, чтобы отыскать его, передать вести из Лувра,у словиться обо всем и заручиться обещанием герцога, что на этот раз он воздержится от картинного рыцарствования и будет слушаться во всем Мари.

За всеми этими размышлениями она не сразу заметила перемну тона Рене, и не сразу вслушалась в его фразу о «друге». А вслушавшись не очень-то поняла, о ком идет речь. Теодор де Ронэ был ее любовником. Иногда – ее шпагой, которую она направляла туда, куда ей выгодно. Но не другом. С другой стороны, не вдаваться же в такие тонкости при мушкетере. Правду он оценит еще меньше.

- Ранен? – Мари закусила губу, по лицу ее пробежала легкая тень, которая, впрочем, тут же исчезла. – Что ж, очень печально слышать. Надеюсь, ранения не опасны… я ужасно голодна Рене, ничто так не способствует аппетиту, чем прогулки на свежем воздухе. Герцог не говорил, где будет ждать меня?
Последнее было сказано так, словно между-прочим. Свои предположения у Мари были, но проверять их все – весьма утомительно.
И, нет, совесть ее не мучила. То, о чем Рене не знает, не причинит ему страданий.

Отредактировано Мари де Шеврез (2017-07-16 10:38:50)

- Не говорила, - рассеяно согласилась Мари, разворачивая салфетку.
Мыслями она уже была в лавке ювелира. Взять одну записку, передать другую. Хорошо Его величеству да и его преосвященству неплохо, в их распоряжении гонцы, гвардейцы, дипломаты. А герцогиня де Шеврез одна, одна против целого мира, с другой стороны – так, конечно, гораздо занимательнее.
- Видите ли, сердечко мое, наш дорогой английский друг несколько… самоуверен.
В светлых глазах герцогини золотистыми пылинками замерцала мягкая насмешка над «английским другом».
- Собственно, о его прибытии в Париж я узнала, как о свершившемся факте, иначе бы, конечно, сделала все, чтобы этого не случилось. Герцог слишком завидная мишень… 
И слишком старательно изображает пылкого влюбленного. Не испортил бы все своей напористостью. Хотя, у Бекингема и у королевы будет всего несколько минут… И Мари де Шеврез, как добрая, хотя и не слишком праведная католичка, положилась в этом на бога.
- О чем я говорила? Ах, ну да. В Париж его заманили поддельным письмом, я узнала об это в последний момент и постаралась предотвратить трагедию. Как видите, мне это удалось.
Герцогиня улыбнулась, скромно признавая свои выдающиеся заслуги.

Пока слуга накрывал на стол, герцогиня улыбалась своему мушкетеру, лаская взглядами, бросаемыми из-под длинных ресниц. Этот маневр имел две цели – Мари нравилось дразнить набожного Базена, тот наверняка считал присутствие женщины в скромном доме Армиса происками сатаны. И, наконец, она намеревалась к концу ужина привести Рене в достаточно благостное расположение духа, дабы он согласился одолжить плащ мушкетера герцогу Бекингему на одну ночь.
- Не будем о политике,  - промурлыкала она, когда слуга с достоинством удалился. Но даже сутулой спиной он смог изобразить осуждение, что, безусловно, являлось редким талантом.  – Поговорим о любви, мой милый Рене. Мы так счастливы с вами... а тем временем, моя подруга Анна изнемогает от невозможности увидеть того, кто дорог ее сердцу. Это так жестоко!
Кстати сказать, если подруга Анна, она же Ее величество королева Франции и изнемогала, так это от страха. Но, господа, зачем эта грубая проза в поэтической книге той любви, которую Мари так старательно писала для истории? В этой книге герцог Бекингем настоящий рыцарь, готовый умереть за свою даму сердца, а французская королева  умирает от разлуки.
- Я бы хотела помочь им встретиться.
Темные ресницы затрепетали, скрыв смешливый взгляд Мари.
- Несколько минут наедине… иногда это то, что помогает выдержать нам годы разлуки, не правда ли, сердечко мое?

Можно ли сказать, что герцогиня де Шеврез не сомневалась в своем возлюбленном? Пожалуй, все же, нет. Мари полагалась в своей маленькой войне против Армана дю Плесси на женскую хитрость и женское же очарование. Иногда это оружие оказывается куда более действенным, нежели пушки и алебарды, но, как любое оружие может и подвести в самый неподходящий момент. Но все же обнаружить, что она не обманулась в своих ожиданиях, что ее мушкетер по-прежнему верен ей, ее интересам, было приятно.

Стол, за которым обедал мушкетер и его любовница, был не велик, и Мари без труда дотянулась до его руки, вознаградив Рене легким нежным пожатием – предвестником иных, более горячих ласк.
- Спасибо, мой милый друг… но нет нужды что-то менять в своих планах. Мне понадобится от вас только одно – ваш мушкетерский плащ. Полагаю, дня через три. Или, быть может, вы назовете мне имя портного, способного выполнить такой заказ в указанный срок по вашим меркам?

Когда герцогиня будет твердо уверена в том, что свидание состоится (а она будет уверена в этом после встречи с Бекингемом), она посоветует Рене в указанное время быть там, где его сможет увидеть как можно больше людей. Возможно, кто-то счел бы Мари бессердечной, но это было не так. Она любила своего мушкетера, насколько, конечно, могла себе позволить любить, и по-своему заботилась о нем, стараясь возместить те хлопоты и опасности, что окружали Арамиса и-за их связи.

Не стоит требовать от мужчины невозможного. Например, выбирать между любовницей и бараниной. Есть, знаете ли, битвы, заранее обреченные быть проигранными.
И Мари, смеясь, махнула рукой, предлагая своему мушкетеру отдать должное стараниям Базена. Все же, что ни говори, а Рене был очарователен. В глазах герцогини де Шеврез английский вельможа был решительно посрамлен французским дворянином, потому как в глубине души Ее светлость находила, что Арамис и держится изящнее, и руки у него красивее, и кожа белее.
Но эти мысли Мари благоразумно составляла при себе, потому что любовники как дети. Их надо хвалить, но не перехваливать.

- Значит, милый мой друг, вы сегодня  имели возможность поближе познакомится с Его светлостью… И каково ваше мнение о герцоге? Вы же знаете, я доверяю вашим суждениям.
Это, кстати сказать, была чистая правда. Мари ценила острый ум Арамиса, глубину его суждений и любила предрекать своему возлюбленному великое будущее.

Слова Арамиса были созвучны мыслям Мари. Она тоже часто размышляла над тем, является  ли искренней, любовь герцога Бекингема к королеве Анне. И колебалась, не в силах дать однозначный ответ. С одной стороны, Его светлость рискнул всем – жизнью, репутацией, миром между двумя странами, отправившись в Париж, откликнувшись на поддельное письмо. Поступок мужчины, беззаветно влюбленного – скажет кто-то.
Но все же сиятельную авантюристку не оставляло чувство, будто влюблен герцог в себя. Он – главный актер на этой сцене, все остальные, включая Ее величество, лишь на вторых ролях.

Герцогиня задумчиво коснулась мягких волос Рене. Возможно, когда-нибудь эту прекрасную и умную голову украсит шляпа министра или кардинала. В тот день Мари будет гордится своим возлюбленным. Но сможет ли она, подобно многим дамам, сказать, будто приложила руку к созданию нового кумира? Нет. Ее мушкетер создавал себя сам. С годами, вероятно, в нем будет все меньше этой очаровательной пылкости и все больше осторожности. Не разойдутся ли тогда их пути? Вполне возможно. Но гордиться им она все равно будет.

- Вы совершенно правы, друг мой. Женщины – королевы они или нет, для Его светлости как жемчуга на камзоле, которые он так восхитительно ронял в свой прошлый приезд…
Глаза Мари потеряли свет и прозрачность, потемнев, словно молодая женщина заглядывала в бездну прошлого или, может быть, будущего. И не видела там для блистательного Бекингема ничего утешительного.
- Но все это поэзия, сердце мое… Герцог нуждается в моей помощи, и я ему помогу. На его счастье, друзей мы любим такими, какие они есть, а не требуем быть для нас совершенством.

Нежно приподняв лицо молодого человека, герцогиня запечатлела на его чистом лбу поцелуй.