В монастыре кармелиток леди Винтер провела несколько недель,  дважды отменяя решение покинуть его, когда кучер возвращался из Парижа к ранее указанному дню с намерением доставить графиню домой. Болела.
И нельзя сказать, чтобы давшая о себе знать к моменту прибытия в Бетюн, простуда сильно подкосила её – скорее вылилась в крайне неприятную болезненность, каковая людей слабых может приковать к постели, тогда как крепкие здоровьем легко переносят её, не отвлекаясь от повседневных дел. Но вслед за сестрой Сен-Даниэль, леди Винтер стала тревожиться из-за поселившегося в груди кашля и охотно вняла советам монахини не испытывать судьбу и не отправляться домой по холодной дороге прежде чем они не избавятся от него совсем.
Заметив, с каким удовольствием добрая сестра-травница убеждала её, что тревожится о том, что кашель этот является предвестником чахотки – не стоит, леди Винтер трижды позволила ей успокаивать свои терзания, пока повод для тревог не истаял окончательно, вытравленный изощренно-гадкими по вкусу отварами сестры Сен-Дэниэль.

Если же верить первому письму, отправленному в Пале-Кардиналь, то состояние леди Винтер было столь печально, что она не рассчитывала дожить до Нового года. Второе было исполнено радостной готовности вскоре вновь предоставить свои таланты и возможности к услугам его высокопреосвященства, если благорасположение его к писавшей осталось неизменным, несмотря на все печальные обстоятельства, сделавшие невозможным выполнение последнего поручения.
Само содержание посланий ясно показывало, что на ответы письменные леди Винтер не рассчитывала, оставляя получение оных на момент личной встречи.

А личная встреча отложилась на следующий год.

Париж встретил миледи хмуро, серо, уныло и вывалил на неё столько скопившихся забот и проблем, что графиня разом пожалела о двух вещах: что не осталась в обители кармелиток пребывать в счастливом неведении, скучать, беседовать с матушкой Агнессой и теми из сестер, чей путь к Богу не был предопределен семьей, а сложился через жизненные утраты и испытания, а так же о том, что не вернулась домой тотчас, как только затянулась рана и сошёл жар.

Однако противоречивые сожаления о прошедшем занимали её не долго и гораздо меньше недовольства монсеньора, да что там - меньше даже, чем раздувшийся живот одной из служанок, которую, даже узнав о беременности, миледи оставила у себя, обещав принять участие в устройстве младенца и не гнать бедняжку от себя после. Хотя причина проявленной доброты была отнюдь не в милости ради милости. Преданность – и это миледи начинала понимать покупается не только и не столько золотом. Узы верности куда более тонки и крепки, чем готовность простолюдинов служить и угождать и кто знает, может в будущем именно этой служанке можно будет доверить такие поручения, которые надобно выполнить в точности и тайне, и не опасаться за чистоту исполнения.

Из подобных же побуждений миледи, в первые же дни после возвращения, вспомнила и о Шере. И к удовольствию своему узнала, что секретарь появлялся несколько раз за время её отсутствия. Из чего сделала вывод, что тот придёт снова, и нет необходимости искать с ним встречи или отправлять лакея из Пале–Кардиналь с запиской-приглашением. Тем не менее, осторожно навела справки об этой весьма занятной личности и осталась весьма довольна тем, сколь немного удалось ей узнать к тому важному, что было ей известно – Шере оказался особой крайне осторожной и к доверию, по некоторым высказываниям, не располагающей.

Когда же Кумбс побеспокоил хозяйку докладом о визите господина Шере, леди Винтер не сочла нужным заставлять гостя ждать. Не тот это был гость, чтобы настраиваться на куртуазные беседы или разговоры представляющие собой тонкую игру чувственных намёков или переживать о растрепанных локонах и полчаса колебаться над выбором перстней и подвесок к синему платью – довольно было имеющейся нитки жемчуга.

Велев провести месье Шере в кабинет, графиня отдала еще несколько распоряжений, из которых следовало, что она планирует отнюдь не беседу на четверть часа, которыми ограничивалась с теми визитёрами, которые приносили ей новости с чужих кухонь о делах в чужих спальнях и салонах.
Когда  же Шере вошёл, миледи, не поднимаясь с кресла, где лениво читала унылый трактат о ядовитых гадах, написанный полвека тому назад каким-то монахом, приложившим немало трудов, чтобы собрать сведения из разных книг и сдобрить из своими пустыми умствованиями.
- Я счастлива, что Вы не позабыли обо мне, месье Шере, - проворковала она, с улыбкой протягивая руку гостю, - если бы не Люсьена, я бы еще вчера взялась искать Вас в Пале-Кардиналь, но она успокоила меня, заверив, что Вы непременно появитесь!

Сияющий взгляд миледи добавил «И вот Вы здесь».

Отредактировано Миледи (2017-09-23 14:08:07)

Для людей легко, играючи сближающимися с другими, вроде леди Винтер, личности сдержанные и осторожные всегда представляют непостижимую загадку. Хотя бы потому, что первым не представляется возможным постичь, зачем вторым создавать дополнительные сложности к тем, что определены самим мироустройством, сословными различиями, требованиями этикета и элементарной  осторожности, да принадлежностью к разным полам, наконец!

Но за минувший год даже миледи поняла, что лучше отдавать предпочтение молчаливым служанкам, чем веселым щебетуньям - сплетницам и выдумщицам. Да и вообще, люди сдержанные в серьёзных делах куда надежнее болтунов, и Шере сам оказался прекрасным тому подтверждением, когда его изумительный талант понадобился миледи.

- Умоляю, - леди Винтер даже и не думала показательно страдать, - не напоминайте об этом.  Почти месяц в монастыре, Шере… это… - она округлила глаза и, понизив голос, призналась, - однажды мне приснился кошмар, будто я опаздываю на утреннюю службу и босиком бегу по коридорам и лестницам, боясь укора и порицания от матери-настоятельницы и сестер, так, словно нет в мире наказания страшнее!
Спохватившись, что Шере всё еще стоит, миледи  проворковала:
- Устраивайтесь в кресле и расскажите лучше, какие кошмары снятся Вам...

К разговорам  о цветах, о снах, о модах, Шере, судя по реакции на предложение миледи, был не привычен. Выспрашивать у него сплетен из Пале-Кардиналь леди Винтер сейчас, когда они встречались лишь второй раз, не считала возможным. Её прекрасно устроила бы лёгкая и хорошо бы развлекающая обеих беседа, но и к подобному времяпрепровождению, как оказалось, нужно иметь склонность.  Или просто расположенность к собеседнику.

- Если бы я сказала об этом так, что Вы бы хоть на мгновение усомнились в моём желании, -  от улыбки осталась лишь легкая тень, - уверена, Вы не пришли бы без приглашения с моей стороны. Но Вы здесь, - и тут она не удержалась от кокетливого напоминания о прошлой встрече, - и если задержитесь допоздна, я не стану запирать Вас в своей спальне, но прикажу приготовить одну из комнат, или отправлю проводить Вас пару слуг.
Выбор оставался за гостем, и уточнять это отдельно миледи не сочла нужным.
- Вас что-то тревожит? Просто скажите или спросите…

Отредактировано Миледи (2017-09-23 21:35:55)

Ответу, над которым леди Винтер и не думала на самом деле, предшествовал долгий, внимательный взгляд, направленный на собеседника, однако так, что он не задержался ни на его  лице, ни на руках с красивыми, ровными пальцами – миледи рассматривала всю фигуру Шере, вспоминая его секрет и уже сомневаясь, а верные ли сделала выводы – в его облике не было даже намека на ту игривую щеголеватость, с которой девицы и молодые женщины, ряженые в мужское платье, изображают молодых мужчин без… прошлого, без истории, без осознания с какой целью они ступают по земле, кроме основной – не привлечь шуршанием юбок ненужного внимания. Шере был очень… настоящим.
И этот его вопрос…
- Вы, конечно, можете называть это великодушием, - графиня отрицательно качнула головой, - но если я спрошу, желаете ли Вы правдивого ответа, или обычного для подобных бесед, Вы же выберете правду... А мне… - теперь взгляд её остановился на его лице, ища контакта с глазами Шере. Но пока тщетно, - мне трудно будет Вам солгать.

Лёгкой, игривой беседы о пустяках не получилось с самого начала.  Леди Винтер вздохнула – они о чём-то не договорили той ночью,  чего-то не сказали друг другу – и теперь это тяготит, как непонятная вина за проступок, который и не вспомнить уже в деталях. А отсюда  и подобные разговоры, которые теперь станут повторяться раз за разом. И будь Шере одним из обычных гостей миледи, она легко могла бы предугадать к чему приведут подобные беседы "о вас", "о нас" и "почему". И как скоро.

За дверью послышались шаги и голос Кумбса, что-то говорящий, очевидно подошедшему вместе с ним человеку, а после, дворецкий открыл дверь и вошел,  встав так, чтобы следом могла пройти Люсьена с подносом. И едва девушка прошла к письменному столу, подошёл к миледи и подал ей плоский ящичек темного дерева, блестящий лаковой новизной, негромко осведомившись та ли это коробка, которую миледи просила принести.
- Да, - она, пожалуй, была даже рада вторжению слуг, смявшему остроту момента, вызвано и вопросом Шере и тем, как она начала свой ответ.
Поднялась с кресла и в четыре маленьких аккуратных шага  пересекла отделяющее одно кресло от другого расстояние и, держа ящичек двумя руками за бока, протянула его Шере со словами:
- Это для Вас. И я не приму отказа.

Отредактировано Миледи (2017-09-23 22:31:34)

Как любое гениальное озарение, потребовавшее воплощения, идея с кружевами, пришедшая к миледи под дулом пистолета, при всей кажущейся легкости, потребовала от неё куда больше сил и внимания, чем, если бы она выбирала их для себя. Графиню мало интересовали те детали и истории, связанные с происхождением, изготовлением и тяготами пути, который пришлось проделать глянувшейся ей вещички. Их она знала достаточно, чтобы при случае, в ответ на комплимент, поведать о приключениях грушевидных жемчужин в своих серьгах, или о том, что некая (обязательно из числа знакомых собеседнику) особа именно после встречи с ней, стала носить «только зеленое», а всякие глупости вроде моды и гербовых цветов тут вовсе ни при чём.  Кружева для себя она бы выбрала, руководствуясь обычным «нравится», а не байками приказчика в лавке.
Нравилось миледи, так уж получалось, всегда едва ли не самое дорогое из того, что мог предложить продавец или мастер. Но скромный секретарь из Пале-Кардиналь не мог щеголять с воротником и манжетами как у принца, однако даже ему могло повести заполучить кружево, которого бы не постыдился и принц.
- Если вдруг отыщется ценитель, который решит, будто это фламандские кружева, - заговорщическим тоном сообщила миледи, - смело говорите, что эти только похожи, но родились под ловкими пальцами французских кружевниц.

Искусная подделка под эталон снежно-узорного совершенства, более тонкая, легкая  и, кстати, лишенная негармоничной вычурности.

- Но довольно об этом пустяке. Ваш вопрос… «почему»…
Леди Винтер решила, что не воспользуется моментом, чтобы оставить его без прямого ответа. Просто потому что понимала, что Шере, при всей выказываемой застенчивости, человек упорный и последовательный. Без этих качеств прожить сколько-нибудь долго, нося выбранную маску, ему бы не удалось.
- … я не знаю. Но вы пришли, и я рада. У меня миллион вопросов, но ваши губы сомкнуты так, что я без труда читаю: они не готовы давать ответы. И слишком хорошо могу это понять. Может, однажды, Вы расскажете сам, а может этого не случится никогда…

Она пожала плечами, словно  говоря этим жестом: «мне всё равно и это всё – не важно», -и вернулась в кресло.

Отредактировано Миледи (2017-09-24 09:33:48)

А ведь она думала, что давным-давно разучилась краснеть. Даже когда лгала, беззастенчиво и дерзко, даже когда её уличали во лжи – самообладание не изменяло миледи, но сейчас, поняв, как должно быть Шере смутили её слова тогда, в спальне, Анна ощутила, как пылают её щеки и горят мочки ушей.
А ведь она всего лишь обратила неловкую ситуацию в изящную шутку. Улыбнуться – и забыть.
-  А Вы оказались в Париже, - едва слышно закончила миледи, удивившись тому, что голос ей вдруг изменил…

Это была не та часть истории Шере, которая её в действительности интересовала, но теперь леди Винтер, с естественным женским любопытством, хотела деталей и подробностей, но и попросить о них не смогла бы, чтобы не противоречить собственным обещаниям. Зато отметила, как легко Шере взял на себя право предложить её вино, и что, как она и рассчитывала, обошёлся без её просьбы. А когда брала из его руки бокал, вновь поразилась, что пальцы его прохладны.
- Однажды мне сказали, что холодные руки у… одиноких людей, - произнесла она, чтобы что-то сказать, - я не слышала этого ни прежде, ни потом, но много думала об этом.

В её ладонях тепла было чуть больше, чем в ладонях Шере, и она знала, чувствовала, что могла бы разделить с ним это тепло. А еще теперь понимала ту странную нежность, которая светилась в глазах тех из её мужчин, которые отдавали тепло собственных рук её пальцам, и тогда щемящее чувство одиночества отступало… пусть на ночь или только на час.
- Но ведь… у Вас…у Шере  целая жизнь, служба в Пале-Кардиналь, друзья… странные поручения от, - улыбка вышла почти естественной, - незнакомых дам. Что-то еще, чего я не могу и предположить.
Щеки миледи всё еще пылали, и она даже рада была, что Шере не смотрит на неё… и пусть не смотрит еще несколько мгновений, пока она не успокоится. Хотелось думать, что света в кабинете недостаточно, чтобы, гость мог заметить это предательское и глупое волнение.

Отредактировано Миледи (2017-09-24 20:54:43)

- Врали, - эхом откликнулась Анна и уже спокойнее повторила, - конечно, врали.

Щеки уже почти не пылали – и миледи знала точно почему.  Лесть Шере, простая, откровенная,  такая до странности мужская, смыла остатки смущения, приведя её в то легкое и веселое настроение, в котором она обыкновенно выслушивала подобные комплименты. Она и не заметила, как, в несколько глотков, опустошила бокал наполовину, но жажды не утолила.

- Но, - она ответила Шере столь же многозначительным взглядом, хотя губы при этом неудержимо растягивались в лукаво-лисьей улыбке, - если Вы окажетесь вдруг тем человеком, с которым можно говорить, не следя за словами, однажды, если  мне придётся покинуть Париж навсегда, я должна буду похитить Вас со всеми Вашими тайнами у монсеньора и забрать с собой.

Она сказала чуть больше чем следовало сейчас, и почти испугалась, что слова её оттолкнут Шере и он выставит щитом прежнюю свою маску.
- Но, я надеюсь, что это случится нескоро, - добавила она поспешно, -  очень нескоро.

И хорошо было бы быть юной и глупенькой девицей, не понимающей собственного случайного кокетства и не думающей о последствиях сказанного. Можно было бы легко и искренне удивляться потом любому ответу собеседника, а не гадать насторожённо, что  именно он скажет – отдалится от неё на шаг, тот самый шаг, который сделал сам, или же  позволит себе еще один.
От кресла до стола было всего несколько шагов, и миледи поднялась,  намереваясь посмотреть, принесла ли горничная  марципановые конфетки.

Отредактировано Миледи (2017-09-24 22:23:37)

Умей Шере читать мысли, он бы смутился, возмутился и ужаснулся тому количеству идей, которые посетили за какие-то мгновения светлую голову миледи, и все до единой были связаны с ним и его готовностью последовать за ней "когда и куда угодно".  Хотя дело было не в этом утопическом похищении, а в сути сказанного, а суть заключалась в том, что она предложила ему место в своей жизни, и он... предложение принял.
Вот только понимал ли сам что именно говорится тогда, когда за словами следует искать другой, более глубинный и куда более важный смысл.

- Помочь? - Анна уже дошедшая до стола и потянувшаяся за вазочкой с конфетами и цукатами обернулась. Подобное предложение в подобной ситуации легко было услышать от пылкого юнца, от сатира, готового бросить к ногам вожделенной красавицы равно как свои амбиции, так и свои возможности, но от... Шере.

Отказаться означало, по сути, сказать "Вы мне не нужны", попросить о пустяке - обесценить сделанное предложение. Больше всего миледи хотелось развернуться, подойти к Шере так близко, чтобы смять кружева его воротника о лиф платья и хорошенько встряхнуть его за плечи, а после объяснить, как можно проще, что... что на самом деле он ей предлагает, и что ему, именно ему нет нужды оказывать ей услуги разве что научиться постепенно не превращать милые встречи в такие насыщенные и серьезные беседы.

- можете... Если хотите порадовать меня уверенностью, что горничные не будут таскать мои конфеты, их нужно уничтожить. Конфеты, не горничных, а  если... - в горле вдруг пересохло и графиня допила своё вино и, пряча внезапное волнение отвернулась только чтобы поставить пустой бокал, - но я не  могу просить Вас о таком...
И ведь она уже знала, о чем хочет его попросить.

Отредактировано Миледи (2017-09-25 09:20:36)

Взгляд миледи неуловимо изменился и теперь, когда Шере снова оказался рядом, использовав возможность поухаживать, как повод, она смотрела на него с таким вниманием, которое, не будь они одни, или не знай друг о друге так много, как знали, могло бы показаться провокационно-непристойным.
Достаточно было присовокупить к такому взгляду голос с возбужденным придыханием и томной хрипотцой, и мужчина бросался в первую атаку, подчас не понимая сознательно, что именно заставляло его перейти от разговоров предметных к бессвязно-страстным признаниям и призывам.
И не знай леди Винтер секрета Шере, то и на этот раз испробовала бы успешный свой приём получения заверений в исполнении любых её просьб и причуд.
- Мне нужен… врач, - произнесла она спокойно и продолжила, так, словно перечисляла содержимое своей шкатулки с украшениями или названия любимых цветов, - аптекарь, цирюльник, дубильщик, алхимик, наконец… кто угодно, лишь бы человек этот мог вытравить или выжечь без остатка тот самый цветок с моего плеча. Я не раз думала об этом, но… моё положение…
Она не стала пояснять то, что ей казалось очевидным – графиня не могла, не смела обратиться с подобной просьбой к эскулапу, уже составившему имя,  а узнай посредник её тайну, то рисковала бы оказаться в руках шантажиста, каковые по природе своей ненасытны.
Всё что она могла себе позволить прежде - это завуалированные просьбы к аптекарям или травникам о кремах и притираниях, способных уменьшать рубцы, или же высветлять  красноту ожогов, не объясняя, разумеется, о каком именно шраме идет речь.
- У человека с такими тайнами, как Ваша, несомненно есть друзья или проверенные люди для деликатных поручней. И в щедрости моей к такому другу  и…- она едва не сказала «к вам», - признательности Вам… можете быть уверены. Я отвечу Вам вашими же словами… Всё, что в моих силах.

Отредактировано Миледи (2017-09-25 20:29:59)