Клеймо, вот что это... Рошфор молча подошел к постели, откинул край простыни, и оттянул ворот рубашки, демонстрируя капитану то, что было сейчас на месте клейма.

- Решила начать новую жизнь, - констатировал он. - Все одно к одному. И кому-то это не нравилось. Слуги вам не сказали, кто здесь бывал в последнее время?

"Куда уж проще - натравить ревнивого мужа?" - подумал Рошфор не без язвительности. - "Или какой он там, этот граф де ла Фер, разгневанный?" И, кстати...

- Если вам не назвали по крайней мере еще одно имя, значит, вам сказали не все, -  заметил он. - Граф де Вард. Если бы их связь прекратилась, то я бы знал, - непременно знал бы, потому что именно к нему тот явился бы с излияниями в случае подобной катастрофы.

Интриган из Варда был никудышный, никаких записок он, разумеется не писал, но, честно говоря, Рошфор с удовольствием избавил бы его не только от подозрений, но и от расспросов. А главное, от знания о том, что любовница собиралась обрубить все связи с прошлым - и эту связь тоже - ни слова ему не сказав. Потому что смерть возлюбленной тот рано или поздно переживет, а новость о предательстве вряд ли. Рошфор не представлял себе - и старался не думать - что сама миледи могла испытывать к своему нынешнему любовнику - не единственному, разумеется, но довольно-таки уже долговременному - и способна ли вообще была испытывать нежные чувства. Но с противоположной стороны все это выглядело, к немалому его удивлению, как обычная счастливая любовь, нежная связь с прелестной женщиной, связь, о которой Рошфор знал несколько больше, чем предпочел бы знать, потому что влюбленные обычно болтливы и несколько назойливы. Не ожидая от этого романа с опасной интриганкой ничего хорошего, Рошфор не отклонял роль наперсника чужих чувств, не только потому, что тепло относился к родственнику, но и в надежде, что успеет вмешаться, когда начнется трагедия, из тех, что сопровождали каждый шаг леди Винтер. Но - история длилась уже полтора года, и ничего более рокового, чем несколько очень обыкновенных ссор, ее так до сих пор и не омрачило, что было даже и несколько загадочно.

Впрочем, больше его сейчас занимало другое. Произнесенное капитаном имя Шере снова неприятно кольнуло - дважды, когда Кавуа упомянул его вскользь, среди прочих, о ком говорили слуги, и когда снова вспомнил о своем намерении прибегнуть к его совету. А тут еще и Барнье... Человек, который живет в доме Кавуа. Об этом последнем Рошфор не слыхал ничего особенно настораживающего, но он жил в том доме, и посещал этот, когда готовилось похищение ребенка. А вот о Шере имел сказать более, чем достаточно. Особенно если учесть его новую роль, и тот разговор с монсеньором, который у Рошфора состоялся перед отъездом по этому поводу. Улики, однако, показывали не на второго, а на первого, и следовало быть беспристрастным.

- Вам, полагаю, лучше всего расспросить Барнье как можно скорее, - Рошфор помолчал, подбирая слова; несомненно, Кавуа очень доверяет своему хирургу, и поэтому он хотел проговорить вслух то, что тот и сам, скорее всего, уже понял. - Из трех человек, которых знает автор записки, ваш Барнье доказанно знает двух. И ему не надо было даже встречаться с третьим, чтобы узнать о его секрете. Лихорадка, бред, обезболивающее, мало ли что способно развязать язык пациентке в присутствии лекаря. Что же до Шере... По правде сказать, если бы это зависело от меня, я вообще не сказал бы ему ни слова. Он в последнее время и так знает слишком много. И слишком о многих. И тоже, как выясняется, знает двоих из трех. Но у вас с ним, как я понимаю, свои отношения, так что вам и решать.

Отредактировано Рошфор (2018-07-28 16:17:00)

Черт возьми, Рошфор никогда не думал, что увидит Кавуа в таком положении. Этот Барнье был капитану дорог. О графе де Ла Фер тот говорил, не меняясь в лице. И о похищении своего ребенка тоже. Рошфор прошелся по комнате, пытаясь собраться с мыслями, и одновременно сделать вид, что не заметил замешательства человека, которого уважал, и снова остановился перед ним, лицом к лицу, когда уже знал, что сказать, и ожидал, что не увидит в его глазах ничего, кроме обычного чуть иронического спокойствия.

- Это лишь подозрение, капитан. Ваш хирург не единственный, а всего лишь первый, о ком мы узнали. Не подумать ли нам, кто еще знаком со всеми тремя? Вот например: вы знаете д'Артаньяна? Он друг Атосу, и знал леди Винтер... С той стороны, с какой не приведи бог кому-нибудь ее узнать.

- Да. Меня беспокоит, что от слуг вы ничего не услышали о любовниках, - согласился Рошфор тут же. - Даже о светской связи, которую толком и не скрывали. Де Вард..., - он прищурился и вздохнул с досадой, обдумывая, как сказать о том, что ему и самому не до конца было ясно. - Он скорее умер бы сам, нежели причинил ей вред. Я больше удивлен, что она самого его не использовала - против вас, или против вашего друга. Но у него есть жена. Не та дама, которую станешь сбрасывать со счетов. И он мог что-то знать о ее прошлом, она говорила с ним о себе.

Рошфор, разумеется, слышал только сентенции вроде "ах, если бы вы знали, мой друг, сколько она страдала" - кавалер исправно хранил тайны своей возлюбленной - но у него было смутное чувство, что этому любовнику миледи могла рассказать о себе и правду. Какой-то кусочек правды. По крайней мере, если бы захотела - его бы это не оттолкнуло.

- С де Вардом я поговорю сегодня же, - Рошфор даже думать не хотел, что будет, если он узнает от посторонних. - Но должны быть и другие. Она принимала его раз в неделю-две. Представить себе не могу, чтобы эта дама удовольствовалась столь малым.

Де Вард был женат, дорожил честью своей дамы, и обладал достаточным опытом в любовных делах. Он наверняка давно уже прикормил прислугу в доме, который посещал постоянно, чтобы не болтала зря, как сделал бы на его месте и сам Рошфор. Так что ничего удивительного в том, что его имени не назвали сразу же, не было. Но это значило и то, что о посетителях дома слуг нужно расспросить еще раз, подробнее. И настойчивей.

Отредактировано Рошфор (2018-07-29 08:57:15)

- Ловкий малый найдется, - Рошфор высунулся в окно, негромко свистнул, привлекая внимание, и сделал жест в сторону входной двери особняка, изобразив потом пальцами обеих рук что-то вроде продолговатого четырехугольника. Фонтен, пасшийся под окном в ожидании распоряжений - которых не поступило, потому что граф не решился пустить за испанцем слежку, опасаясь, что она будет замечена - понятливо кивнул, и через минуту уже объяснялся со стражниками у двери по поводу письма, которое ему срочно, сию минуту, надо доставить господину графу прямо в руки во избежание ужасной трепки.

По правде сказать, сам Рошфор скорее надавил бы на служанку, которая наверняка знала больше других, в убеждении, что молчание, обеспеченное мелкими подачками, рассыплется в прах, как только речь пойдет об угрозе шкуре. Но, во-первых, путь, который предлагал Кавуа, давал больше: речь ведь могла идти не только об ухажерах, слуга может выяснить что-то еще, чего не скажут хозяину, ему ли не знать. А во-вторых, граф отнюдь не забыл ни выговора, полученного от монсеньора под Ла Рошелью по поводу его обращения с людьми низкого звания, ни более давнего - в котором был повинен Шере. Монсеньору пришлось повторить один и тот же упрек дважды, что, с тех пор, как он перестал быть строптивым юнцом, доставлявшим своему воспитателю кучу хлопот, и стал считать себя взрослым, случалось с Рошфором считанные разы в жизни. Так что он, в свою очередь, благодарен был Кавуа за своевременное напоминание. И подумал, что у них неплохо получается делать дела вместе. Хотя и последнюю фразу мимо ушей не пропустил. Сам он осведомил бы монсеньора, узнав десятую часть того, что Кавуа уже рассказал ему самому. Но, в конце концов, у капитана были другие обязанности, и, видимо, другие отношения с патроном; Рошфор не вполне понимал, что испытывать при этой мысли - зависть или превосходство. Ему бы подобного не простили. От капитана того же не ожидали. У них были разные роли, и им нечего было делить - давно уже, вот что было важно, а все остальное нет.

- Хорошо, - коротко согласился он. - А вы, в свою очередь, - Рошфор нашел на столе, и отдал Кавуа аккуратную стопку писем, и еще один лист, - взгляните на это, хотя бы мельком. Здесь пишут, что проведено расследование, но речь о каких-то проданных должностях, или откупах, а для меня это все китайская грамота.

У входной двери становилось шумно - чего Рошфор ожидал, поскольку никакого письма, которое он мог бы предъявить, у Фонтена с собой, разумеется, не было - и он распахнул дверь спальни, вышел на галерею, и крикнул вниз, уверенный, что его услышат, какой бы там ни стоял гам.

- Пропустите его ко мне.

Попав в комнату, где, помимо уже знакомого ему внушительного господина, покоился бездыханный труп, слава богу, хотя бы под простыней, валялась куча бумаг на столе, и догорали среди бела дня свечи, ловкий малый сделал большие глаза, перекрестился и прошептал "о господи" с таким видом, словно подобная сцена могла действительно его испугать, или хотя бы обеспокоить. Фонтен был сыном простого писаря - и внуком лекаря, чьи противозаконные эксперименты довели до разорения всю семью, хотя тот и смог избежать костра в самый разгар религиозных войн. Роль слуги в доме знатного господина доводила парня до умоисступления, с его беспокойным умом, и лезшим из ушей яростным артистизмом, пока Рошфор не переманил его к себе за пару грошей дополнительного жалования, а больше - под обещание, что новая служба скучной ему не покажется.

- От госпожи де Вержи, - выпалил слуга, исполнив вышеописанный ритуал. Имя пожилой сплетницы, с которой Рошфор поддерживал дружбу, к искреннему удовольствию обеих сторон, а иногда и к взаимной выгоде, порой служило паролем - все же, письмо от дамы - но в данном случае значило только то, что Фонтен на входе предусмотрительно не объявил, что принадлежит к его собственному дому.

- Я хочу знать, кто бывал у хозяйки дома, - сообщил Рошфор, едва дверь в спальню закрылась за спиной пришедшего. -  Кто у нее ночевал - в особенности. И все, что можно узнать о ее..., - он покосился на тело. - Сам видишь, последних днях, - он обернулся к капитану, снова не зная, стоит ли называть его по имени. - А вы, сударь, хотите еще что-нибудь добавить?

Отредактировано Рошфор (2018-07-29 14:31:49)

Рошфор даже снизошел до того, чтобы спуститься с Фонтеном вместе по лестнице, и поймать служаночку за рукав.

- Милая, не откажи в любезности, напои чем-нибудь этого бездельника, - равнодушно попросил он, почти не глядя на девушку. - Ему придется ждать, а я буду в отчаянии, - его фатовской тон весьма ясно показывал, в каком именно отчаянии он будет, - если его госпожа узнает, что с посланцем ее обошлись дурно.

Несмотря на индифферентный тон, монетка служанке в руки перекочевала достаточно полновесная, чтобы просьбу восприняли всерьез. Да и быстроглазый пройдоха смотрел на нее достаточно выразительно, чтобы Рошфор без сомнений оставил дальнейшее дело в его руках. Достаточно и того, что девица знает - гость связан с графом не очень сильно, и заинтересован в ней, а остальное его дело.

В финансах Рошфор действительно не разбирался, но в вопросах охраны - вполне достаточно, чтобы тут же понять то же, о чем думал капитан. Не то, чтобы до этого момента он собирался оставить Варгаса без присмотра... А вот неприятности д'Эффиа могли дорого обойтись самому Ришелье. Бумаги собирались для шантажа, в этом не было никакого сомнения, но перед отъездом миледи могла намереваться реализовать их все - тому, кто даст большую цену? Скорее всего, не так, раз уже паковала вещи. Тому, кто заплатит быстрее, сразу.
- Хотел бы я знать, кому она это собиралась продать, - задумчиво произнес он. - Самому д'Эффиа, или кому-нибудь из его врагов. Или из врагов монсеньора?
Задавать д'Эффиа вопросы, ни черта не понимая в предмете, ему совершенно не улыбалось. Если бы Ришелье был в Париже, эти бумаги Рошфор просто бы ему отдал в этот же день - и ими занялись бы те, кто понимает в китайской грамоте больше. Но затягивать дело на много дней, отправляя бумаги в ставку действующей армии... С другой стороны - проверять таких, как д'Эффиа, было делом Клейрака, но вот кого привлекать к делу ему совершенно не хотелось.

Рошфор побарабанил пальцами по столу, раздумывая.

- Если бы я действовал в одиночку? Попросил бы совета у Бутийе, - произнес он медленно. - Или нет, уже не попросил бы, его человек может быть замешан.

Послал кого-нибудь поболтать со слугами д'Эффиа и с его клерками... Как ни претит следить за своим. Узнал бы по другим каналам, не делались ли ему авансы из Люксембургского дворца в последнее время. Из испанского посольства. Из савойского. И скорее всего, ни один из следов ничего бы не дал, пока бумаги у авантюристки, а не у тех, кто их сможет использовать. Нет, пришлось бы дейстовать в лоб.

- Подставился бы, - наконец сказал он после раздумий; если для Кавуа эти бумаги что-то означали, то для него они были все равно, что белые листы с надписью "опасность". - Отослал бы оригиналы в ставку, как вы предлагаете, и пошел бы говорить с д'Эффиа. Если он ни при чем, или, если, так скажем, это просто денежная история, на что в совокупности я готов поставить девять из десяти, то, полагаю, я смог бы его убедить помочь мне отыскать предателя. В надежде загладить ошибку, смягчить вину - какая разница, это уже не мое дело. Мое - предотвратить скандал. Если все сложней, он бы мог попытаться меня обмануть, что не слишком трудно - какой только в этом смысл, когда документы уже отосланы? Но скорее как-то подставить так, как это делают финансисты, - Рошфор обозначил недобрую улыбку. -  И уж тут мне бы пришлось положиться на доброе мнение монсеньора, - мысль пришла, пока он рассуждал, и граф помедлил, снова тщательно подбирая слова. - Но с вами вдвоем мы можем действовать тоньше. Со мной невозможно договориться, все это знают. О вас у него подобное мнение вряд ли успело сложиться.

Отредактировано Рошфор (2018-07-30 20:01:27)

- Дать понять? Что вы, капитан, как я мог бы такое вам предложить? - легкая тень сарказма в его голосе все-таки проскользнула, и Рошфор остался собой недоволен, и тут же принял серьезный тон. - Если вы хоть намеком дадите понять, что пришли торговаться, он именно это и станет делать, виновен он или нет.

Будет чувствовать себя совершенно чистым - так еще и доложит потом монсеньору о результатах; не совсем - попытается откупиться всерьез, но это тоже ничем не поможет делу, вина ведь может быть совсем эфемерной. Финансисты воруют, это обычное дело. Д'Эффиа был богат, и пользовался доверием кардинала, но вполне мог быть снисходителен к подчиненным. Или к себе самому, что тоже не выходило за рамки обычного.

- Вы могли бы прийти как друг, и с оригиналами на руках. По крайней мере, с одним листом. Если д'Эффиа непричастен, он будет рад нашему содействию. Если допустил оплошность, или что-то немного большее - полагаю, что он предпочтет выдержать неприятный разговор с его высокопреосвященством позже, но получить сейчас поддержку его людей, чтобы избежать появления новых бумаг и скандала. А вот если он уже на крючке у кого-нибудь, в чем я, повторю, искренне сомневаюсь - то вас, в отличие от меня, он попытается хотя бы прощупать. На тот предмет, можно ли с вами договориться, прежде, чем начать войну на уничтожение.

Отредактировано Рошфор (2018-07-30 21:53:28)

В глазах Рошфора тоже проскользнула искра смеха. Каждый раз, когда ему приходилось встречаться взглядом с прозрачными наивными глазками завзятого пройдохи, принадлежащими господину интенданту, он думал, что с таким лицом тому следовало бы родиться лавочником, а не дворянином. Но монсеньор д'Эффиа ценил. И за плечами у господина интенданта было несколько весьма успешных дипломатических миссий, придворная карьера, и куда более серьезный военный опыт, чем можно было предположить, судя по внешности. Однако, сцена должна была все равно получиться забавная, жаль, что не придется ее увидеть.

- Полноте, он не трус, - отреагировал граф на упоминание крепостей, тоном человека, который защищает обсуждаемое лицо из одного только чувства справедливости, и не собирается этого скрывать. - И не дурак, так что сообразит, что нам сейчас важнеее предотвратить возможный скандал, чем сэкономить короне немного денег. У д'Эффиа есть все основания полагать, что монсеньор захочет его защитить.

Рошфор понимал - и думал, что Кавуа наверняка понимает тоже - что, пока не получен ответ из ставки, репутацию д'Эффиа им придется оберегать так же, как если бы кардинал уже приказал им это. Не то, чтобы его высокопреосвященство не был способен бросить своего человека на растерзание волкам первым, чтобы остаться на праведной стороне... Но к подобным мерам тот прибегал достаточно редко и неохотно, чтобы пока такую возможность даже учитывать не стоило. Как бы ни желал д'Эффиа избежать гнева монсеньора, публичного скандала он должен был бы бояться больше.

- Да, мы сейчас не предусмотрим всех вариантов, - ответил Рошфор на последнюю фразу. - Если он на крючке, и не хочет просить помощи, то как-нибудь да проявит себя, оказавшись меж двух огней. Я постараюсь своими способами узнать, что произошло после вашего разговора. Но, - он потер переносицу, и поморщился, эта мысль его очень беспокоила, - не хотелось бы зря насторожить союзника. Тем более, дать ему повод считать, что это монсеньор подозревает его в измене. 

Это было бы плохо с любой стороны, а сейчас к тому же еще и чертовски невовремя. Нельзя было забывать, что многие из людей, которых нельзя заподозрить в шашнях с Испанией или с Малым двором в ущерб патрону, могут почувствовать себя совершенно иначе, когда речь идет всего лишь о том, чтобы сохранить верность королеве-матери, людьми которой все они еще недавно считались. В том числе и честных людей. И тех, кого много раз проверяли, и сочли заслуживающими доверия. По мере того, как весть о раздоре распространялась, таких потенциальных перебежчиков - даже непонятно, можно ли было бы их назвать перебежчиками - становилось все больше. Рошфор сейчас очень не завидовал Клейраку. И некоторые уже замеченные им странности в поведении последнего склонен был приписывать именно этому фактору: невозможно в одночасье заново проверить всех. Гардеробмейстер, наверное, сейчас вынужден буквально разрываться на части. А значит, и ошибаться чаще обычного. И это была совершенно новая, непривычная ситуация. Рошфор привык в основном доверять людям монсеньора, но сейчас, по правде сказать, полностью полагаться можно было только на тех, кто связан с Ришелье лично. Кавуа в этот короткий список входил. Господин интендант - нет, или, по крайней мере, графу было об этом ничего не известно.