Бутвиль не придвинулся ближе к Эмили, не обнял её, - она сейчас была для него не более чем нашкодивший паж, которого он простил лишь потому, что наказывать бесполезно.  Настал момент отложить чувства в сторону и заняться делом.
         - Я не сомневаюсь, что речи этого странного Зайдо вы передали точно, однако смысла в них я все равно не вижу. Армия идет туда, куда её направляет король.  По его воле войска могут и повернуть вспять, и пойти в любую указанную им сторону. Тут ничего сложного нет. Но зачем?.. В Лангедоке уже много лет неспокойно, там уже случались военные действия, и если бы король или кардинал сочли нужным снова продемонстрировать военную силу в тех краях, они туда бы прямо и пошли, притом известив заранее кузена Анри как губернатора. Зачем таиться, хитрить, тратить время на обходные маневры? Что-то здесь не увязывается...
         Он умолк, чтобы посмотреть, что именно Эмили  достанет из сумки, надеясь на подсказку, но вынутый ею испачканный кровью предмет говорил лишь о схватке и ранах.  Луи-Франсуа осторожно вынул тряпку из руки жены, рассмотрел, бросил на пол.
          -  Ну что же вы так испугались, дитя мое? - мягко сказал он. - Это всего лишь кровь... Непонятно, чья.  Но, если я вас правильно понял, тут должно было лежать что-то еще?

Бутвиль поспешно вскочил с кровати и схватил Эмили за плечи, не давая ей одеться:
         - Стойте!  Опять?!!! Вы опять собираетесь бежать сломя голову неведомо куда?  Я вас не пущу, тем более в таком виде, пока вы не сядете и не подумаете, что произошло и как нужно поступить.  Кто мог вынуть бумаги? Кто был вместе с вами и с де Ронэ? Зачем эти бумаги могли кому-то понадобиться? Думайте, Эмили, думайте, и учтите: если вам понадобится куда-то идти, то я либо пойду с вами, либо запру вас здесь и пойду один. Если же вы вздумаете нарушить мой запрет и удрать, скажем, через окно, то тем самым вы разрушите наш брак, потому что мое терпение уже на пределе. Вам понятно?

Горе Эмили остро отозвалось в сердце Бутвиля.  "Бог мой, как она еще юна, как ей трудно! -   в смятении подумал он. - А я еще чего-то требую от неё...."
        - Дитя мое, прошу вас, успокойтесь! - гладя жену по встрепанным волосам, проговорил он. - Вы понимаете теперь, что у вас нет иной опоры в этой жизни, кроме меня?  Я не так остер и интересен, как сей поэт, я могу быть недоволен, могу обойтись с вами  сурово, но я вас никогда не предам, поймите это и запомните!  Ронэ не из тех людей, к которым стоит слишком близко подходить и тем более привязываться.  Я пытался вам это объяснить, но вы не верили...  Возьмите себя в руки,  оденьтесь, как подобает,  и мы пойдем к нему, и выясним,  почему он так поступил.

- Конечно, я вам помогу! - улыбнулся Бутвиль. -  Хотя обычно мне приятнее помогать вам раздеваться.  И драться с этим господином я не намерен, даже если он вздумает меня дразнить. Он ранен,  этим все сказано.
- Он всегда дразнит, - хмурясь, графиня прошлепала босыми ногами к сундуку и извлекла из него чистую рубашку. - Даже когда это не смешно. Там большая рана... Ужасная...
Она вспомнила, как Паспарту орудовал иголкой и невольно вздрогнула, стягивая через голову свою мужскую рубашку. И представляя себе жуткую картину зашиваемой раны, Эмили забыла подумать о том, какую картину представляет сама, оставшись в одних подштанниках.
  - Если на мне когда-нибудь нужно будет вдруг рану зашить, лучше убейте меня сразу, ладно?..
    - Боже мой, что за мысли лезут вам в голову!- усмехнулся Бутвиль. - Когда рану шьют, это и впрямь малоприятно, однако без этого раненый не может выздороветь...  Прошу вас, одевайте-как скорее свою рубашку, и давайте платье, иначе мы с вами дальше постели никуда сейчас не пойдем!
Эмили растерянно посмотрела на мужа, покраснела и быстро влезла в рубашку. Дорожное ее платье мирно лежало на стуле, поверх нижних юбок, и она натянула одну и вторую, и, вздохнув, полезла в корсет.
На  какое-то время Бутвиль, приступив к шнурованию корсета,  отвлекся от мыслей о вещах серьезных;  процесс превращения доверчиво обнаженной женщины в изящно одетую и неприступную даму всегда его забавлял.   Наконец платье было натянуто, крючки застегнуты;  Луи-Франсуа критически оглядел итог своих стараний и предложил жене надеть накидку с капюшоном:
        - В ней вы будете смотреться прилично, и никто не заметит, что ваша прическа не в порядке. А мы сэкономим время на причесывание!
       Его благоразумия хватило даже на то, чтобы вызвать слугу и предупредить, что они с супругой идут гулять.  Но когда    они наконец вышли на улицу, он вспомнил о цели «прогулки» и помрачнел.
        - Теперь показывайте,  куда идти, - сказал он, беря Эмили под локоть. -  И хотел бы я знать, что мы застанем в логове этого вашего приятеля!