По дороге домой Эмили молчала, кусала губы и сдерживалась что было сил. Ей хотелось кричать, плакать и топать ногами. Она злилась на Ронэ — куда он мог деться?! Она сама перевязывала рану, он не притворялся! Как он мог ее обмануть?! Злилась даже на мужа — он ни в чем не был виноват, конечно, но отчего был так равнодушен!  Она так глянула на мадам д'Анси, встретившую их при входе и взволнованную исчезновением графини, что бедняжка смутилась и вынуждена была ретироваться — и это уже никуда не годилось. Они завтракали у себя в гостиной, и Эмили, всегда обладавшая прекрасным аппетитом, уныло поковырялась в тарелке и не смогла проглотить ни куска. Луи-Франсуа только сочувственно покачал головой, ничего не сказал, а потом пошел прилечь, и уж конечно не заслуживал ее досады! Зато можно было немного поплакать без свидетелей, что она и сделала, пока новая мысль не заставила ее похолодеть: что если Ронэ не оказалось на месте потому, что люди кардинала арестовали и его, и Паспарту, и хозяйку. Графиня даже вскочила и бросилась было будить мужа, но потом снова села на место. Надо было подумать...
Нежный голосок мадемуазель де Лекур заставил ее обернуться.
- Чем же вы можете помочь?! - в сердцах воскликнула Эмили, и вдруг поняла, что слезы снова текут по щекам. Она вспыхнула и быстро утерлась рукавом.

Вскочив, Эмили удивленно уставилась на мадемуазель де Лекур и растерянно взяла у нее стакан. Что она могла знать? Откуда?..
- Какие... какие люди?..
"Никому нельзя верить", и господин де Ронэ только что блестяще это доказал. Но если он все же ее не обманул, если он попал в беду?! Мадемуазель де Лекур на коварную обманщицу не похожа, она, наверное, очень добра. И ей нравится Теодор, значит, она захочет ему помочь...
- Бога ради, мадемуазель, что вы знаете?! Это может быть очень, очень важно!
В волнении молодая женщина прижала руки к груди, забыв про стакан, и чуть не выплеснула на себя воду.
- Черт...
Стакан она поставила на стол.

Эмили ошарашенно смотрела на мадемуазель де Лекур и пыталась сообразить. Граф де Монтрезор... Она помнила красивого молодого придворного его высочества наследника престола, но ни разу не разговаривала с ним. Он ведь действительно был на приеме у Сен-Савен. Мог видеть мадам де Зайдо... Какие-то люди подошли к нему и доложили, что граф де Люз "сразил троих и ранен", и с ним был паж, который остался невредим... То есть они видели ее и Ронэ. Один из них был ранен... Они и напали?..
- Скажите, мадемуазель,  а вы не припомните, они не сказали, это они дрались с графом де Люз? И вы можете описать, как они выглядели?

- Я вас так понимаю! - попыталась утешить Софи графиня де Люз, сама ужасно взволнованная. - Те люди... они правда были отвратительны!
Те или не те - из рассказа мадемуазель де Лекур это было непонятно, хотя скорее всего, те... раз они видели их с Ронэ.
- Мы с господином де Ронэ думали, что это были другие люди... Спасибо вам!
Что же все-таки случилось с бретером? Эмили была оскорблена его обманом, но все равно не могла не волноваться.
- Вы очень помогли, правда! И вы ведь не обидитесь, если я сейчас вас покину? Мне непременно надо посоветоваться с мужем. А потом мы выйдем к обеду непременно!
Интересно, сумеет ли мадемуазель де Лекур узнать что-то о Ронэ? Он ей нравится...
- И еще... вы понимаете... - графиня слегка замялась. - Мой муж, он недолюбливает шевалье де Ронэ. Не ревнует, нет, конечно, и вовсе не запрещает мне с ним общаться! Но... вы. наверное, знаете, у шевалье бывают просто отвратительные манеры, и графа это раздражает.
Придумав эту отговорку, Эмили вдруг подумала, что это и в самом деле может быть правдой...
- А шевалье, он ранен. Я не очень в этом понимаю, но мне кажется, опасно. Выглядит это, по крайней мере, ужасно... Если вам удастся узнать  о нем... Как он... Как себя чувствует... Вы мне шепнете?

Мадам де Бутвиль же устремилась в спальню. Луи-Франсуа, кажется, задремал, и в другое время Эмили остановилась бы полюбоваться. Ей нравилось смотреть на него спящего,  он выглядел совсем юным во сне... Она бы тогда села тихонько рядом, а потом скинула туфли и забралась на постель с ногами, устроилась сбоку, коснулась губами его глаз - легонько-легонько, а потом - губ, чуточку сильнее...
Сейчас было не до того, и молодая женщина даже немного разозлилась: как он может спать, когда она так сильно переживает?!
Она села рядом и позвала:
- Луи, проснитесь! Это очень важно! Это не люди кардинала!

- Рассказала мадемуазель де Лекур. И все так странно, ну просто очень!
Эмили быстро пересказала мужу то, что узнала от Софи.
- Понимаете, они ведь крикнули «Именем короля!». А их главный не представился, не сказал, чего хочет и почему, и я сразу подумала, что что-то не так. Потому что зачем? И причем тут вы? - она поерзала и все же подтянула под себя ноги, продолжая рассуждать. Я поначалу испугалась, что вас хотят втянуть в какой-нибудь заговор... Но... допустим, Зайдо хотел передать вам бумагу, где, как он сказал, говорилось, что армия пойдет в Лангедок. Допустим, чтобы вы рассказали о том герцогу и поссорили его с королем и кардиналом. Но зачем им вас арестовывать и куда-то вести? А тем более, меня? Ведь мадам де Зайдо ясно сказала: « если муж занят, приходите вы». Но вот что странно: мы разговаривали с господином де Ронэ, когда она подошла, и она знала, что вас нет в зале. А когда у них дома Ронэ назвался Бутвилем — ничего, это сошло... Может, конечно, не обратила внимания... Мы думали, что это люди кардинала, они вернуть переписку хотели... Но если это были люди графа де Монтрезора... Ему-то зачем арестовывать вас и куда деть?

Эмили подняла на мужа ошеломленный взгляд, чувствуя, что внутри нее снова все холодеет.
- А вы... вы до сих пор не поняли?!
Смотреть на мужа было невыносимо, и она опустила голову. Было немыслимо думать, что он сомневается в ее любви — потому что как же так?! Разве он не самый близкий на свете, и вдруг не знает...
- Я люблю вас, Луи. Всякого. Даже когда злюсь или обижаюсь. Так вот получается...
Она помедлила, кусая губы.
- И шевалье де Ронэ тоже люблю, да, это так. Как любила бы брата, если бы он у меня был. Хоть он меня и предал, и я не хочу его больше видеть. Но это же другое, вы же понимаете!
Понимая, что расплачется, если посмотрит на Луи-Франсуа, Эмили отвернулась, и голос ее прозвучал глухо:
- Ваши родные правы, Луи, вы женились не на той девушке. Если вы пожелаете это исправить, я приму...

- Братья бывают плохими или хорошими, - вздохнула Эмили, - но это совсем не важно, потому что Бог дал таких, таких ты и любишь. Вы же лучше меня это знаете, у вас были братья. А мне всегда хотелось... Бог мне вас послал, это куда больше, чем брат, ведь редко кому везет мужа любить, правда?..
Она не выдержала и все же посмотрела на мужа.
- Я стараюсь, Луи, разве вы не видите? Я очень стараюсь быть вам хорошей женой, и ничего не выдумываю. Но я не очень умная, и характер у меня дурной, вы же знаете...
Про себя она подумала, что это несправедливо: она хочет оградить мужа от бед, а он обижается... Хотя в этот раз и вправду плохо получилось, но кто знал?! И какого дьявола все же Ронэ назвался Бутвилем?! И ни за что на свете нельзя рассказывать Луи-Франсуа, почему он получил эту должность в королевской свите, но значит, опять приходится утаивать... Эмили покусала губку и честно добавила:
- Вы правы, мне рисковать нравится... но я правда стараюсь удержаться! Если бы я могла хоть чем-то помогать вам, а не просто ждать и вести себя прилично...

- Вы же сами только что сказали: я соглашусь и поеду... Я мало понимаю в управлении имением, но я научусь... - устало ответила Эмили. Луи-Франсуа было скучно на службе... Значило это, что ей не стоило так рисковать его расположением, оказывая услугу кардиналу? Узнав о которой, муж может ее и не простить... Отослать жену в поместье присмотреть за хозяйством — это вполне прилично. Иногда навещать, чтобы обеспечить наследника, а можно и не навещать: у Елизаветы-Анжелики есть же Франсуа-Анри, род Бутвилей не прервется... Она уберегла мужа от влияния кузена и близости к испанцам, а оказалось, втянула в другую беду.
- Но, быть может, все еще не так драматично. Зачем графу де Монтрезору рассказывать о вас королю? Какое право его люди имели арестовывать кого бы то ни было именем короля? Кардинальского курьера, в частности? И забирать бумаги, принадлежавшие его высокопреосвященству? Мне кажется, у графа здесь какие-то свои интересы...