Что визит брата не предвещал ничего хорошего, король догадался незамедлительно, несмотря на стоявшие перед его взором столбцы цифр, которые неизменно его удручали, и расположение резных фигурок на развёрнутой поверх бумаг карте Прованса и Савойи, чьё созерцание доставляло ему удовольствие, немногим уступавшее зрелищу марширующего войска.

– Счастлив, что вы верите в мою победу, - в привычной невыразительности голоса Людовика слышалось нетерпение. Что бы ни принёс Гастон, это, можно дать голову Рогана на отсечение, вряд ли бы поспособствовало организации кампании, что уж говорить о поднятии духа. Для этого взгляд герцога Орлеанского был слишком недобрым. - Ваша светлость пришли пожелать мне счастливого пути?

Король вновь склонился над картой, выверяя остановки, которые, как рассчитали они с маршалами, французское войско должно было проделать на пути между Лионом и Турином. Буквы, складывавшийся в название столицы герцогства, заставили вспомнить о Кристине, которую Людовик не видел уже много лет. Он больше скучал по Изабелле и Генриетте, чем по второй из сестёр, и до сих пор не мог понять, отчего их отношения не стали такими же душевными, как с нынешней королевой Испании.

– Не рановато ли? Я ещё надеялся отужинать в семейном кругу до отбытия.

Подпись автора

Gesta Dei per Francos.

В отличие от брата, Людовик не питал склонности к нагромождению имён, метафор и прочих изысканных украшений, которые отчего-то сделались признаком утончённости натуры и высокой образованности. Как природного вояку и сына вояки подобное его отвращало, но поморщиться его величество не успел, поскольку канонада красноречия герцога содержала опасный и очень метко нацеленный снаряд.

– Пегаса, говорите... - он решил не доставлять Гастону удовольствия и даже не повернулся в его сторону, делая вид, что горные перевалы занимают его куда больше придворного рифмоплётства. - И что же он проржал? «Ты забыл мою любовь, я твою попила кровь»?

Как видно, любовная поэзия короля ничуть не восхищала, но уже в немалой степени раздражала. Оставалось дождаться подробностей, от которых наследника французской короны так и распирало.

Отредактировано Людовик XIII (2018-10-25 01:41:36)

Подпись автора

Gesta Dei per Francos.

Принц пошел в атаку, используя оружие, не приличествующее любящему родственнику.

- Я не так внимателен к подругам ее величества, - буркнул Людовик, прочерчивая карандашом линию между Греноблем и Бриансоном, бесполезную в перемещении победоносной армии, но позволяющую скрыть неприязненные чувства. Он жалел, что приличия ограничивают настоятельную потребность испортить Гастону настроение хорошей затрещиной, тогда как пальцы куда охотнее сжимали бы шиворот расшитого камзола герцога, а не письменную принадлежность. - Что же до господина кардинала, который также не оставляет вас равнодушным, то у него, равно как и у меня, слишком много дел, чтобы обращать внимания на литературные потуги каждого бездельника.

Что посвященные Анне Австрийской стихи были дурны, король был уверен так же, как и в воскресении Христовом на третий день. Даже если бы "худородный дворянчик" оказался самим Ронсаром.

- Возможно, вы желаете восполнить этот пробел? Неужто вирши столь великолепны, что вы решили поделиться известием о рождении нового таланта при моем дворе? - Людовик наконец-то взглянул на брата, ощущая еще большую привязанность к своему министру, которого первый не преминул уколоть. Стоило отметить, уколоть остроумно.

Подпись автора

Gesta Dei per Francos.

На этот раз Гастон перегнул палку.

– Да вы, месье, как погляжу, испытываете непомерное счастье от этого, - дверь в кабинет короля захлопнулась, и братья наконец-то остались наедине. - Впрочем, что это я. Оскорбление величества для вас забава, за которую иные платят головой, а вам до сих пор всё сходило с рук.

Грязные намёки, на которые герцог сегодня не скупился, не оскорбляли Людовика. После итальянских походов стихосложением баловались все, кто прочитал пару-тройку бесконечных баллад, а Анна Австрийская была достойна поэтического посвящения. Однако её мужа задевал ядовитый тон принца и то упорство, с которым брат пытался вызвать к жизни ревность и разлад в августейшей чете.

– Все, кто хотя бы помышлял о присвоении моего бремени, супружеского ли, королевского, уже давно почили в бозе, - устремлённый на наследника взгляд короля предвещал бурю, но обрушиться она должна была вовсе не на объект восхищения молоденького сочинителя. - Или ваша память подводит вас? Пока я склонен так думать, раз вы забыли, что ваш многострадальный брак принёс огромное приданое.

Подпись автора

Gesta Dei per Francos.

– Звучит благородно. Весьма, - губы короля искривила мимолётная улыбка, но глаза оставались по-прежнему невесёлыми. - Только как, позвольте полюбопытствовать, вы бы покрывали свои расходы?

Людовик оглядел наряд брата, поистине достойный особы ранга принца, но претивший его собственным простым вкусам. Не стоило изучать счета герцога, чтобы представлять уровень его трат. Впрочем, отчёты о них его величество регулярно изучал, будучи в курсе всех карточных долгов Гастона и оплаты новых сорочек из тончайшего батиста.

– Тем более что сундуки покойной Мадам стали приданым вашей чудесной дочери.

Бросив карандаш, король сделал несколько шагов по кабинету, разминаясь после длительного изучения карты. Хотя он знал за собой недостаток красноречия, сейчас сын острослова Генриха похвалил себя за то, что сумел несколькими словами одёрнуть брата. Принесённая им новость не была удручающей, но не доставляла и удовольствия, однако Людовик быстро подавил в себе неприязнь, на которую так рассчитывал принц.

– Но вы весьма кстати заговорили о женитьбе, брат мой. Наследнику трона негоже оставаться холостым.

Подпись автора

Gesta Dei per Francos.

– Мадемуазель де Гонзага? - переспросил король. - Вовсе нет.

О связи Гастона с дочерью герцога Неверского он был осведомлён давно, но никогда не рассматривал всерьёз возможность подобного союза. Взгляды короля были устремлены за пределы Франции, где Короне требовалось искать союзников, но пока не задержался нигде надолго. Людовик всего лишь желал подразнить брата предполагаемым браком и своей властью над его семейной жизнью, но и не предполагал, что принц сам подарит ему возможность свернуть с тропы загадок на широкий путь ясности.

– Она не годится в жёны наследнику престола. Да и матушка наша, уверен, будет негодовать, - даже ради своего любимчика, думал король, она не захочет видеть его перед алтарём с Марией де Гонзага.

Подпись автора

Gesta Dei per Francos.

- Зря стараетесь, брат мой, - прямо сказал Людовик, улыбаясь так, что сомнений у герцога Орлеанского не должно было остаться ни на йоту. - Ее величество и прежде удостаивалась разного рода хвалебных стихов, а самоубийство - непростительный грех в глазах Господа.

Заложив руки за спину, король неспешно приблизился к Гастону.

- Ведь пытаться посягнуть на честь моей супруги, а стало быть, и мою собственную, может придти в голову лишь умалишенному, которому данная часть тела явно мешает. пусть ваш новоявленный Пегас вздыхает и исторгает из себя вирши, это запретить невозможно, но даже строить предположения, будто ему дозволено нечто большее, есть преступление. Ваше высочество, несомненно, согласны с этим? - усмешка искривила губы монарха, которому начинали надоедать попытки брата его разозлить. - Что же до вашей женитьбы... мы рассматриваем различные варианты. Когда наиболее достойная особа будет избрана, мы сообщим вам. И можете не сомневаться, в своем решении я стану руководствоваться исключительно вашим благом.

"И никто иной, милый братец. Не ты ли хотел жениться на Анне, если бы Шале преуспел в своей гнусности?..". Желал или нет герцог смерти Людовику, а после укрепления своего царствования браком с сестрой испанского государя, доподлинно было неизвестно тем, кто осудил Шале и Орнано, но мнительность его величества была сильнее всяких доводов.

Подпись автора

Gesta Dei per Francos.

– Ваша любовь к литературе и забота о моей супруге лишний раз убеждают, что я принял верное решение, оставив вас в Париже, - раз братец не желал положить конец своему неуместному красноречию, доводя Людовика до белого каления, то и ему не грех ударить в больное место. Только сейчас он догадался, что погнало герцога опрометью докладывать о новом воздыхателе Анны Австрийской и ждать очередного скандала в августейшей чете. - Как можно лишать вас удовольствий и отвлекать тяготами походной жизни.

Хотелось добавить, что от отстранения наследника войско ничего не потеряло, а возможно, и избавилось от ряда забот, но подобное замечание было бы слишком немилосердным.

– Мой брат проследит за тем, чтобы поэзия в наших краях воспарила до высот испанской, матушка же позаботится о регентстве, дабы не утомлять её величество делами государственными в её положении.

Сорвавшееся с губ слово заставило короля зардеться. Он сам едва понимал, как мог сказать то, что перечёркивало надежды брата на царствование, но не стал торопиться исправлять двусмысленность.

Отредактировано Людовик XIII (2018-11-13 23:03:46)

Подпись автора

Gesta Dei per Francos.

Будучи человеком набожным, его величество, тем не менее, не настолько хорошо помнил эпизоды Писания, чтобы непринужденно упоминать прадеда царя Давида, как это делал его брат. Восстанавливая беседы с духовником и не сомневаясь, что подразумевается нечто неприятное, он выдержал паузу. Сопровождалась она настолько тяжелым взглядом, что, будь он каменной глыбой, мог бы с легкостью придавить остроумного принца.

- Я слишком люблю вас, брат мой, чтобы обременить своими делами и обязанностями, - Вооз женился на кузине, а Гастон, судя по всему, был не против стать вторым мужем Анны Австрийской. Любезно с его стороны, но никаких добрых чувств у первородного сына Марии Медичи намерения ее младшего отпрыска, шуточные или серьезные, не вызывали. - Я еще должен посадить на коня своего сына, чтобы вы порадовались вместе со мной успехам будущего короля Франции.

Медленно повернувшись на каблуках, Людовик прошелся к камину, в лепном медальоне над которым красовались золоченые лилии.

Подпись автора

Gesta Dei per Francos.