Конечно, Луиза плакала - по-настоящему, она иначе вообще не умела, и ломала руки, и пыталась грозиться гневом ее величества, и клялась, что ужасно боится темноты, только ее все равно никто не послушал, и раненый гвардеец, которого все слушались, кажется, ее еле видел - как будто она была назойливой мухой, а не придворной дамой и фавориткой самой королевы - и только когда она стала требовать, чтобы кто-нибудь предупредил господина графа де Рошфора, раз уж они твердо решили вести себя как последние негодяи и не сообщать ее супругу, только тогда этот гвардеец на нее посмотрел, но это все равно не помогло.

В обморок Луиза, правда, падать не стала, потому что только что действительно лишилась чувств и они бы вряд ли ей поверили, а темноты она на самом деле не боялась, но умолять не перестала, хотя уже поняла, что не поможет, но зато они хотя бы оставили ей плащ и даже свечу, об которую она немножко погрела руки и чуть не обожглась.

Господи, что же теперь будет? Ее величество они не поймали, это понятно, но с королевой в любом случае ничего не будет, а с ней? Неужели ее прогонят? Или в Бастилию посадят, и месье де Мондиссье будет ужасно, ужасно недоволен, а вдовая мадам де Мондиссье… Нет, об этом Луизе даже думать не хотелось, так ее эта старая кошка ненавидела, она только рада будет, если с невесткой что-то случится… Ой, а если ее казнят?

Тут под бочками, на которых она сидела, что-то зашуршало, и Луиза завизжала так, что у нее самой заложило уши. Крыса! Наверняка крыса, гадкие гвардейцы, мерзкий, противный шевалье де Корнильон и его бесполезный приятель, на что они годны, если не смогли защитить слабую женщину - в положении, к тому же! И на ее визг никто не пришел, но правда и шорох не повторился, может, просто что-то упало, а может, эта крыса сама испугалась, и Луиза закутала босые ноги в плащ, который они ей оставили, и стала изо всех сил думать, что делать.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Совсем тихо в домике, куда ее привели, не было, но все-таки это звучало иначе, когда голоса оказались прямо над ней, и Луиза, конечно, насторожилась и стала прислушиваться, но все равно ни слова не разобрала. Потом крышку люка вдруг подняли, и свеча, которая, правда, и так почти догорела, погасла от сквозняка, и Луиза еще больше съежилась под плащами, своим и чужим. Может, это пришел господин граф, а она была такая ужасно растрепанная, и лицо, наверно, грязное и в разводах от слез, и глаза распухли, и платье - Боже, ей и думать не хотелось, что сталось с ее платьем! И кружева на корсаже порвались, но тут она уже сама постаралась - не разорвала сама, конечно, у нее бы и не получилось, но раз они уже немного порвались, то можно разодрать чуть-чуть еще, пусть от этого хоть польза будет. Конечно, никакой вульгарности, но ведь правда, они ужасно с ней обошлись, эти ужасные люди, а как помогает даже намек на то, что под платьем - даже таким пристойным как у нее, она знала, и оттого даже рада была, что ее косынка потерялась где-то по пути сюда - ну, то есть это сейчас она была рада, а минуту назад жалела, потому что с косынкой было бы чуточку теплее.

Человек, который спустился в подвал, был ей совсем не знаком, но наверное, он был каким-то начальником у этих гадких гвардейцев, и ничего хорошего от него можно было не ждать, и голос Луизы дрогнул совсем по-настоящему, когда она спросила:

- Вы меня убьете, да?

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза засмеялась, конечно, но вышло немного неестественно, хотя когда он это сказал, господин капитан, она почувствовала, что у нее гора с плеч свалилась - потому что до этого он так на нее посмотрел, словно она в одночасье в русалку превратилась или в страшную ведьму. На самом деле, капитан гвардии это было хорошо… ну, почти хорошо, потому что теперь они точно ничего ужасно дурного с ней не сделают - такого дурного, что ей было страшно даже об этом думать. В Бастилию, правда, они могли ее посадить, наверно, и никто не никогда узнает… Нет, узнает, потому что ее величество же… а если они все-таки ее поймали? Ой, что же будет!..

- Я невкусная, - сказала Луиза, стараясь улыбнуться. - Я мадам де Мондиссье… только вы уже знаете, наверное. Это ваши люди были, которые дона Гутьерре… - губы у нее задрожали, но она закончила: - которые на нас напали и меня сюда притащили, да?

Дон Гутьерре был жив, потому что к нему собирались позвать лекаря, но как он выглядел - Луиза в жизни столько крови не видела! - он почти наверняка умрет. Конечно, он был мужчина, а она женщина, но страшно был все равно, хотя с тех пор как пришел господин капитан, немножко меньше.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза подумала, что и сам все отлично знает - вряд ли ему не рассказали, хотя бы наскоро, по дороге, но он мог думать, что рассказали неправду или не все, а она сама понятия не имела, что говорить, только что про ее величество не надо, но вот как тут не говорить?

- Я не знаю, - сказала она, снова поднимая на господина капитана испуганные глаза. - Один из них меня просто схватил… и на плечо, и…

Луиза сама едва заметила, как обхватила руками живот, как будто ее опять кто-то хватал, и она могла защитить… Боже, как ей было страшно!

- Господин капитан де Кавуа, сударь, здесь очень, ужасно холодно, - умоляюще сказала она. - Я только слабая женщина, и ваши люди дали мне плащ, и свечку, но только прошу вас, вам обязательно меня допрашивать… вы ведь будете меня допрашивать? Обязательно здесь? Тут крысы тоже…

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза еще плотнее завернулась в плащ, хотя, наверно, лучше было бы наоборот его сбросить, но не могла же она, после того, как сама сказала, что ей холодно! И ей на самом деле было холодно, а еще страшно, и мягкости в голосе капитана этого она не верила ни на грош, но что ей оставалось делать?

- А если я предложу вам вызвать носилки, - безнадежно спросила она, - поехать ко мне домой, где нет никаких солдат и где тепло… вы скажете, конечно же, что в этом квартале ужасно трудно найти носилки, да?

Луиза сказала это как в шутку, но получилось жалобно, хотя на самом деле вряд ли ей стоило даже пробовать шутить. Виновные будут наказаны, как же!

- Ну пожалуйста - я шла по улице с подругой, когда к нам привязались эти ваши люди, затеяли драку с нашими спутниками, а их слуги на нас напали, на меня и на мою подругу, когда мы укрылись в лавке по соседству. И я потеряла сознание и не знаю, что было дальше, я пришла в себя уже здесь, я даже не знаю, где это, и меня затолкали в этот погреб, а дон Гутьерре… я видела его там, наверху, и он ранен… может, уже умер…

Луиза всхлипнула и, до боли закусив губку, упрямо вздернула подбородок, хотя получилось, конечно, не с вызовом, а все равно испуганно - но ведь она и была только слабая женщина.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

- Что показала? Я?!

Руки у Луизы так задрожали, что она добрых пол-кружки расплескала - на плащ господина капитана, к счастью, хотя платье все равно было, наверно, не спасти. Глаза у нее снова наполнились слезами. Нет, она понимала, конечно, что он на самом деле в это не верит, он прекрасно знал, с кем она была, они же сразу ее величество узнали, несмотря на маску, и они про ход знали… А господин Шере - ой, нет! Может, его просто подловили, и он рассказал, хотя какая разница?..

Тут ее осенило, и она уставилась большими глазами на господина капитана. В Лувр ведет тайный ход, и гвардия господина кардинала об этом знает, а король? А королева-мать? А господа мушкетеры, его же никто никогда не охраняет с той стороны, и…

- Я не знаю ни про какой ход,- жалобно сказала она, - мы с ней просто гуляли, с друзьями, а потом началась ссора… и тот слуга, который меня схватил… может, он даже и не из ваших людей, я подумала так, только потому что я его видела на службе раньше у господина… господина дю Брона?

Господина «дю Брона», а на самом деле - де Трана, из гвардейцев выгнали, это ей удалось узнать, но скандала, такого, чтобы она услышала об этом, не было - а ведь мог бы быть!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза все-таки глотнула вина, потому что кружка была уже не такая горячая, а плащ у господина капитана был хотя и теплый, но он мог так же легко его назад забрать - и ведь заберет, как бы она ни плакала!

Что он наговорил, этот глупый испанский мальчишка? Зачем только дон Антонио его выбрал? Если он сказал про ее величество… Нет, не мог шевалье ему все заранее рассказать - или мог? И он тоже мальчишка, а еще ее величество с ним секретничала… а она поверила, что это было про врача!.. Ну вот почему, почему ее величество не сказала честно?..

Тут Луиза все-таки напомнила самой себе, что она не сейчас это сообразила, а все равно стала помогать, а про ход никто же не знал…

- Они говорили, ваши люди, - сказала Луиза так же жалобно, - что моя подруга это ее величество, но это ерунда, конечно, потому что ее величество в Лувре. То есть она действительно оказывает мне честь… называть… но эта моя подруга, с которой я была, это не она, а дон Гутьерре, он так ужасно ранен… он вполне мог перепутать же - потому что ваши люди так говорили, и он мог - как вы сказали, в бреду -  он мог решить, что это правда.

Конечно, она могла добавить, что ее подругу зовут донья Ампаро, но все равно такой бы никто не нашел, а господин капитан все равно уже знал, а что она про господина дю Брона сказала - он словно не заметил, а значит, услышал, но она тоже не стала повторять, потому что она совсем не угрожала, конечно - кто она была, чтобы угрожать, да еще когда ее держат в ужасном подвале и могут взять так просто и убить!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза уставилась на господина капитана во все глаза и чуть было не спросила что-то совсем неправильное, но потом сразу отвела взгляд и снова всхлипнула, хотя правда сейчас ей уже не плакать хотелось, а раскричаться, но она же была дама, а не кухарка какая-нибудь! Почти в безопасности, значит?

- Господин капитан, сударь, - самым несчастным голосом сказала она, - тут так холодно, у меня даже мысли дрожат. И путаются тоже, но это может, от вина. Я не понимаю совсем и вспомнить не получается, может, вы подскажете? Что мне бы посоветовали? И кто?

Это было все равно что спросить, что он от нее хочет услышать, но она и правда перестала понимать, что он имеет в виду. С чего бы ее величество захотела где-то теряться? Нет, Луиза бы и это подтвердила, ей теперь еще страшнее стало, но она больше боялась, что это господин капитан от ее глупости и слез устал.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Господин капитан смотрел на нее как маленький мальчик на медовую коврижку, но только не такую, что съесть хочется, а которая в воду упала и не достанешь, и от этого взгляда Луизу просто дрожь пробирала, хотя, может, дело было и в том, что в подвале было так холодно, а кружка, которую она держала в руках, совсем остыла.

- Чтобы сыграть невинную шутку, - полувопросительным тоном уточнила Луиза - очень осторожно, потому что ничего не понимала. Неужели на самом деле это шевалье де Корнильон ее величество пригласил, а про этого сеньора Гарсиа они ей для отвода глаз сказали? Но при чем тут шутка - все равно было непонятно. - А над кем?

Тут она вдруг спохватилась, что господин капитан шевалье де Корнильона по имени назвал - то есть дон Гутьерре что-то ему точно рассказал, а если он знал, кого провожает и куда… Ох, этот шевалье де Корнильон, такой неосторожный!.. Вот не зря она ему не доверяла, не зря!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.