Когда Робер, боязливо просунув голову в дверь кабинета, сообщил Валерану о
том, что его милость желает видеть некий сеньор Варгас, первым порывом его милости было послать ко всем чертям и лакея, и Варгаса. Видит Бог, головных болей ему хватало и без испанцев - и как он только мог проморгать вчера, что пиковую даму Дельмер сбросил в самом начале!

Поразмыслив, впрочем, Валеран решил, что и от незваных гостей может выйти польза, тем более что имя это о чем-то ему напоминало - он только не мог еще вспомнить что, и головная боль - за вино вчера платил не он, и оно было весьма посредственным - сосредоточиться особо не помогала.

- Ну, пусть подождет, - вздохнул он, сбрасывая засаленный шлафрок, в котором обычно ходил дома, - и подай мне… что-нибудь.

Четвертью часа позже, чисто выбритый и сильно посвежевший, Валеран бодрым шагом вошел в гостиную, привычным взглядом окидывая скромное убранство - два кресла с почти не прохудившейся обивкой, несколько старинных табуретов, стол, под одну ножку которого, у самой стены, была подложена досочка, чтобы не шатался, и две блестящих латунных подсвечника - по-прежнему на месте.

- Добрый день, то есть уже вечер, сеньор, - говорил он, однако, по-французски. - Прошу прощения, что заставил ждать, чем могу быть полезен?

Валеран тяжело опустился в кресло, растерянно глядя на гостя. Отразившееся на его лице облегчение почти сразу сменилось раздумьем - о его делах с леди Винтер знали немногие, и ни одного испанца он в этом списке не припоминал.

- Прими Господи ее душу грешную, - пробормотал он, - но право, сеньор… при чем тут я? Мы уже давно… как бы это сказать?.. Не близки.

Скоротечный роман Валерана с леди Винтер не продолжался и пары недель и по общему мнению, не перешел границы бурного флирта, прежде чем миледи не надоел кавалер, который тратился только на игру, и список людей, знавших, что это было не так, был даже короче предыдущего.

Валеран, который непроизвольно приподнялся, услышав про бумаги, бросил на дверь встревоженный взгляд и снова уселся. Судьба сыграла затем ему на руку - в гостиной появился Робер с нагруженным подносом, и Валеран выгадал еще минуту, разливая вино, хотя больше всего он хотел бы сейчас плеснуть в бокал этого Варгаса какое-нибудь флорентийское зелье. Обязательства унаследовал он, видите ли!

- Преставилась, стало быть? - проговорил он, когда лакей безмолвно закрыл за собой дверь. - А, э-э-э, от чего?

Развалившийся в кресле нахал не выглядел так, как, по его представлениям, мог бы выглядеть убийца женщин, но с такого рода головорезами никогда не знаешь - один из состоявших у него на службе наемников и вовсе читал на греческом и даже имел наглость попросить у него в долг томик, подпиравший оконную раму в библиотеке.

На выразительном лице Варгаса отразилась неподдельная скорбь.

- Ей прострелили голову, сударь. Какой-то негодяй ворвался в ее дом ночью и...  К сожалению, это не ошибка. Я видел тело, да упокоит Господь ее душу.

Валеран машинально перекрестился, но подозрения его перешли в уверенность - и уверенность эта читалась на его лице вместе с нескрываемым недоумением. Зачем этот головорез сообщил ему об этом? Ах, ну да, чтобы подтвердить, что с ним шутить не стоит - но это он еще не имел дело с греком. Ах, черт, если бы не расписка!.. Храниться, храниться… убивать женщин Валеран считал ниже своего достоинства, но Варгас был мужчиной. Да это будет практически возмездие!

- Может, она была неосторожна, - предположил Валеран, отхлебывая из бокала. - Женщинам не следует иметь дело с оружием.

Или с бумагами - он был практически уверен, что был не единственной жертвой очаровательной англичанки. Так, минуточку - а ведь этот испанец наверняка был здесь по чьему-то приказу!..

- Разумная предосторожность, - сквозь зубы проговорил Валеран. Конечно, он понял - любой дурак бы понял, на что намекает этот мерзавец! Но дело не в нем - дело в его господине, который, дьявол его побери, кажется, сумел вытрясти из ростовщика имя, которое тот не должен был даже знать. И как это называется? О, Валеран знал нужное слово, и мысленно почтил им память почившей. - Но я позапрошлой ночью был на людях, с-с-сеньор Варгас. А вы?

Как любой человек, не отличающийся особой храбростью, Валеран за пределами карточного стола рисковал весьма редко, и вопрос свой задал не без внутреннего трепета.

Валеран сидел неподвижно лишь неимоверным усилием воли - под взглядом испанца хотелось ерзать. Нет, все-таки господина у него не было, он сам все понял, или это ему покойная англичанка объяснила, она-то отлично понимала, чем грозил ему этот погашенный вексель, потому что знала, кто его погасил и на что он обменял эту услугу. Если ее пристрелили и она умерла без покаяния, то сейчас, можно было надеяться, ей было очень жарко.

- Но, сеньор Варгас, - еле сдерживая гнев, сказал он, - вы не леди Винтер, и я не хотел бы знакомиться с кем-либо еще, когда вас постигнет та же участь. Как бы вы посмотрели на менее, э-э-э, долговременное соглашение?

То, что испанец мог полагать упущением, Валеран считал преимуществом и не испытывал ни малейшего желания сводить с ним более близкое знакомство, а раз он был один и сам по себе, то самое время милейшему греку с римлянином снова отработать свой хлеб.

Валеран залпом опрокинул бокал, не почувствовав вкуса, когда мир его вдруг перевернулся с ног на голову. «Теряя возможность быть полезным» - это что же, свои визиты леди Винтер наносила не от своего лица? Да, она ни вздохом, ни взглядом на это не указала, и он был уверен… но этот испанский головорез - откуда у него такая уверенность в себе, иначе как от понимания, что Валерану не к кому пойти за помощью?

- А вы могли бы быть полезны, сеньор? - спросил он - с ехидцей, но цепляясь, по сути, за соломинку. - Чтобы поддерживать с вами знакомство?

Быть может, этого негодяя можно было перетянуть на свою сторону? Понять бы еще, кому он служит… У Мирабеля ведь тоже длинная рука и совесть, по слухам, а точнее - по словам покойного отца - не особо чувствительная.

Валеран оцепенел, уставившись на испанца остекленевшими глазами. Ротонди? Этот гнусный… бесчестный… омерзительный?.. Лейтенант кардинала - и теперь-то все становилось на свои места. Этого скользкого мерзавца послал Ротонди, а в его, Валерана, услугах больше не было нужды, потому что все, что мог сделать он, мог сделать и крестник ее величества, у которого были, к тому же, связи и в Пале-Кардиналь, а его, Валерана, выбрасывали, как… как… как продырявленную перчатку, как истлевшую до вони половую тряпку!

- Да, - пробормотал он, отвечая не столько испанцу, сколько самому себе, - это правда, заменить можно любого… но вот стоит ли?.. Вас ведь тоже, сеньор, вас ведь тоже! Но к делу - я хочу выкупить у вас эту бумагу.

Приняв решение, он спешил его осуществить, и сжигавшая его ненависть легко преодолевала в его сложившихся уже планах любые препятствия. Деньги? Так нашел же он почти, как расплатиться с леди Винтер! Варгас? У него есть, кого отправить по этому следу! И главное - Ротонди, главное это лишить его всякой возможности пакостить, но вот тут как раз он подставился сам!

Валеран был игроком, и что-то в переменившемся лице испанца указало ему на другого игрока. Ответный огонь вспыхнул в его взгляде, и он отставил бокал.

- Сыграем? - предложил он. - Карты или кости?

В это мгновение он думать забыл о здравомыслии, и предложение его вызвано было отнюдь не шансом - призрачным или реальным - выгадать на обмене. При всех недостатках Валерана - включая недостаток совести - в жульничестве или обмане за игорным столом его никогда не подозревали.

Азарт схлынул, уступив место тупому разочарованию очередного поражения, и Валеран, попытавшись отхлебнуть из бокала, с изумлением обнаружил, что тот уже опустел.

- Ну, мало ли, - неопределенно ответил он, берясь за графин. - А что вы за нее хотите вообще-то?

Теперь он жалел, что поторопился и не попытался даже узнать, сколько Варгас намеревался требовать с него при каждом визите. Бумага у него не с собой, у мерзавца этакого! Откуда бы она была у него с собой, если она у этого сукина сына Ротонди? Или… или это испанец рассчитывает ее выкрасть? Сговориться напрямую?