Ждать долго Варгасу не пришлось. Рошфор задержался в кабинете лишь на мгновения, которые потребовались, чтобы собрать бумаги из дома леди Винтер, из которых он в последние полчаса пытался извлечь хоть немного смысла, и распорядиться, чтобы Бийо первым делом послал кого-нибудь поглядеть, не привел ли гость за собой слежку. Тот кивнул, и скрылся за боковой дверью для слуг, так что в гостиную граф вышел один.

- Дон Рамон, рад вас видеть.

Рошфор указал гостю на то же удобное кресло у стола, в котором утром сидел Кавуа, и уже протянул руку к звонку, чтобы приказать принести вино и закуски, но остановился, и вгляделся внимательнее, тут же отметив, что вид у визитера далеко не бодрый, и держится он как-то скованно, без обычной непринужденной грации. В голосе графа прозвучало если не беспокойство, то, по крайней мере, легкое сочувствие.

- В чем дело, вы ранены?

- Садитесь же без церемоний, дон Рамон. Я сейчас пошлю за хирургом... и прикажу принести вина, - последнее прозвучало после паузы, и с некоторой досадой, потому что только уже дернув шнурок звонка, и потянувшись к кувшинам, граф обнаружил, что немедленно предложить ему гостю нечего.

Кувшин с мальвазией был практически пуст, а бургундское, простоявшее в комнате с утра, Рошфор уже велел вылить в помои, присовокупив несколько неласковых слов в адрес виновника. Хотя понимал, что вряд ли его распоряжение будет выполнено буквально. Однако, поспешив подать господину графу в кабинет только что нацеженного вина, принести новые напитки в гостиную за полчаса бездельник так и не удосужился. Из всех его людей оставленный сегодня дома Жак на слугу из приличного дома походил в наименьшей степени, и школить его еще и в этом Бийо откровенно не успевал. Тем более, что домашние обязанности здесь распределялись по принципу наказания: кем граф был недоволен, или кому не нашлось дела, тот и оставался "шуршать по хозяйству", как с отвращением выражался Фонтен, когда ему выпадала подобная участь - то есть, наводить порядок и присматривать за кухаркой и приходящей черной прислугой. Жак сегодня заслужил именно это, но это значило бы, что ни завтра, ни послезавтра ничего похожего на порядок в доме тоже не будет. "Лишний урок грамматики. Три," - решил про себя Рошфор, и мысленно усмехнулся: другие за подобное удовольствие деньги платят, а этот болван уже раз пять успел намекнуть, что предпочел бы хорошую порку.

Ничего не поделаешь, Рошфор взял кинжал в руки, и устроился напротив посетителя. Повертел, осмотрел лезвие. Увидеть оружие из Нового света в Париже случалось не так часто.

- Хозяин клинка, как я понимаю, уже ничего не расскажет? - предположил Рошфор. - Или?

В комнату сунулась встрепанная голова Жака, и Рошфор, встретив его холодным взглядом, одновременно поманил пальцем - мол, войди, как положено.

- Звали, сударь?
- Принеси нам вина и что-нибудь закусить, - произнес Рошфор ровным голосом, мысленно обещая болвану еще несколько добрых слов в будущем, - распорядись на кухне, чтобы согрели воду и приготовили все для перевязки, и после этого рысью за хирургом.

Бийо появился бы вдвое быстрее, и выгядел бы при этом не запыхавшимся, а так, словно все это время ждал за дверью. И ему было бы достаточно двух слов: "гость ранен". Но этому пока что нужно было все объяснять. Бийо с его обучением не справлялся, и Рошфор даже догадывался почему. Бийо когда-то довелось посвящать в тайны профессии самого хозяина, и с тех пор он считал себя чем-то вроде короля мажордомов, полагая, и не без оснований, что тот, кто смог в пару месяцев сделать вполне пристойного лакея из графа, способен выпилить качественного слугу хоть из бессловесного бревна. Другие проходили его науку быстро - а Фонтена так и учить ничему не надо было - но Жак все эти "вытребеньки" никак не мог вписать в свою картину мира, как нечто важное. Он был хорошим слугой в своем понимании - с того дня, как Рошфор, впечатлившись богатым послужным списком, забрал его из Шатле. То есть, всегда держал язык за зубами, был готов драться за хозяина не щадя себя, и сутками не спать, выполняя любые его поручения, а умел и мог он весьма многое. По-хорошему, его бы надо было как следует поколотить - и граф не побрезговал бы это сделать, даром, что и на кулаках, как дерутся на улице, и на палках, слуга все еще побеждал господина с разгромным счетом, хотя с каждым месяцем все с большим трудом. Но Рошфор, по примеру патрона, старался не допускать раздоров и зависти между своими людьми, а поступить подобным же образом с Фонтеном или Бийо ему и в голову не пришло бы.

Рошфор развернул листок и пробежал список. Знакомое имя там было - Валеран. Человек, чья расписка уже попалась ему в бумагах миледи. И чей отец принимал участие в дерзкой провокации против монсеньора, и был отравлен сообщниками... после этого оба сына маркиза де Вильардуэна остались в милости у королевы-матери, что само по себе наводило на малоприятные мысли. Имя Сен-Сульяка, напротив, ничего ему не говорило. Новый свет. Варгас сам моряк - Кавуа сказал "пират", сам Рошфор слыхал еще, как о нем говорили, как о корсаре. Занятно. Так или иначе, заставлять гостя пускаться в длинные повествования, даже не промочив горло, он не хотел. Вместо этого поднялся, сделав знак Варгасу, чтобы не вздумал встать тоже, и, выйдя ненадолго из комнаты, вернулся с кошельком.

- Я не стал поднимать вопрос денег при капитане. Вы, кажется, с ним не в дружеских отношениях, - заметил он. - Но в другой раз, конечно, буду платить вперед.
 
Жак вернулся с подносом, на столе появилось вино, нарезанное холодное мясо, сыр и свежий хлеб. Рошфор наполнил бокалы, и покрутил свой в руке.

- Прошу вас, - Рошфор приглашающим жестом символически подвинул блюдо с мясом к гостю, давая ему возможность утолить первый голод, и решить самому, с кого, или с чего, начать свой рассказ. Тут же вспоминая, что и сам еще не успел перекусить, торопясь проверить по свежим следам кое-какие предположения.

Отредактировано Рошфор (2018-08-14 16:37:33)

На ясно выраженное недоумение гостя граф ответил лишь тем, что проводил неуклюжего слугу несколько насмешливым взглядом, показывая, что удивление Варгаса замечено, понятно, и не принято за обиду. Болван, но учится, что поделаешь. Если испанец окажется надежным сотрудником, и усвоит правила - например, сообщать хоть в кратких словах, что намерен делать, и вовремя просить подкрепления, а не исчезать в никуда, чтобы вернуться раненным, но с добычей, или не вернуться вообще - то, скорее всего, уже скоро узнает больше. Между тем, время для деловых разговоров еще не настало, а для поверхностной беседы за ужином затронутый доном Рамоном предмет подходил как нельзя лучше. Рошфор согласно кивнул на последнюю фразу: весьма хороши на шпагах, известны, и многие родовиты, и столько болтают, что грех терять с ними связь.

- Представления не имею, откуда пошла сплетня, что капитан причастен к бедам Бутвиля, - небрежно заметил он, подцепляя кусок мяса с тарелки. - Арестовали его люди короля, это все знают, - "а кто он такой, чтобы повлиять на что-то еще?" не было произнесено, но достаточно явственно прозвучало в тоне.

Вся история с последней дуэлью Бутвиля прошла практически мимо графа, который в то время был занят совсем другим. Но минуло почти уже два года, а миазмы от нее продолжали отравлять воздух вокруг людей кардинала, словно присутствие непохороненного трупа. Это была не его забота - публичным мнением занимались другие люди - но волновало его, как волновали практически любые дела монсеньора, или чуть больше, потому что речь шла о вопросах чести. А теперь и еще немного больше, поскольку отныне им с Кавуа предстояло действовать в куда более тесном сотрудничестве, чем раньше.

Отредактировано Рошфор (2018-08-12 13:49:14)

- Однако же, - Рошфор покачал головой с насмешливой улыбкой. - Люди королевского дома делают грязную работу за нас. Приятно слышать, что недруги монсеньора считают его до такой степени всемогущим.

Еще больше его втайне позабавил образ Кавуа, обиженного на несоблюдение эдиктов. Между тем, те факты из жизни капитана, что были ему известны, в рассказанную историю ложились ловко. Кто-то, похоже, недурно постарался не то отвести подозрения от себя, не то просто подогреть страсти - но кто именно, спрашивать, разумеется, следовало не Варгаса.

- Так капитан служил у Монморанси, - заметил Рошфор, наливая гостю еще вина. - Кстати, ваша история мне напомнила..., - следующие десять минут были посвящены забавному дуэльному анекдоту времен регентства Марии Медичи, когда над головой у дерущихся еще не висели эдикты, весь смысл которого заключался в том, чтобы дать собеседнику спокойно подкрепиться перед приходом хирурга, и не задевать никаких значительных тем.

Жак привел хирурга как раз вовремя, чтобы прервать болтовню ни о чем.

Взгляд, которым дон Рамон встретил поползновения мэтра, был Рошфору очень знаком: ровно с таким же подозрением относился к медикам он сам. Особенно его бесила неспособность людей этой породы ни за какие деньги объяснить понятными человеку словами, что ты делаешь, и зачем. Ей-богу, любые ремесленники, монахи, и даже нищие справлялись с этой задачей намного лучше. Если правильно спрашивать, и внимательно слушать. С врачами это почему-то не помогало, словно они сговорились обсуждать свои профессиональные дела на каком-то особенном птичьем языке, подобно ворам. Только этот арго не усвоишь так, между делом, болтая с кем-то, кто его знает, о чем попало. И эта непроницаемость раздражала его даже больше, чем то, что от половины их предписаний пациентам становилось, как по личному опыту, так и по наблюдениям, только хуже.

Вернулся тот слуга, что ввел Варгаса в дом, тихо сообщил что-то хозяину на ухо, мимоходом подобрал с пола вещи гостя. Через пару минут вернулся со свежей рубашкой, которую повесил на спинку кресла, и начал бесшумно собирать со стола, оставив лишь бокалы и вино.

Рошфор наблюдал за процедурой, задумчиво потягивая бургундское, и размышлял. В том, что на теле наемного убийцы полно шрамов, не было ничего необычного - вспомнить хоть того же Ронэ. Но большинство из них были старыми. Приобретенными, скорее всего, еще до перемены участи - в чем бы та участь не состояла. Либо вскоре после. Не слишком удачно начал? Да черт, если бы его дырявили так часто, он попросту не удержался бы в своем ремесле. Домашние мальчики не идут в наемные убийцы. Впрочем, и в пираты не идут. И даже в корсары - если дома все благополучно.

- Вы, должно быть, изрядно времени проводите в зале, - заметил он вскользь.

Это было не так. Происходящим в зале Мендосы Рошфор весьма интересовался, а уж дуэлью в лодке недавно ему пришлось заниматься и вовсе весьма прицельно, и, хотя предметом его непосредственного внимания был тогда секундант, об основных участниках в ходе расспросов тоже пришлось наслушаться достаточно. Из услышанного, вроде бы, выходило, что испанец не пренебрегает тренировками, но и не то, чтобы посвящал им заметно больше времени, чем другие фехтовальщики того же класса. И к тому же, совсем недавно перенес серьезную болезнь, искупавшись в ноябрьской Сене... А мускулатура по-прежнему как у атлета - как же это должно было выглядеть до того?

Все это могло оказаться важным. Или неважным. Главный вопрос был не в том, что у Варгаса в прошлом, а в том, захочет ли он с этим прошлым развязаться. Сможет ли. И сможет ли попросить помощи, если она ему в этом нужна. Отрицательный ответ на этот вопрос мог оказаться не менее ценным, чем положительный, и сулил не менее интересные перспективы. Но со своими Рошфор привык обходиться честно. Варгас выразил желание стать своим, он пообещал этому человеку шанс, и не собирался отказываться от своего слова, пока тот исполняет свою часть соглашения.

Отредактировано Рошфор (2018-08-13 22:24:38)

В несколько очень простых фраз дон Рамон дал Рошфору целых три повода для размышления. Начиная с дурного вина, как повода спиться, и заканчивая... Самому Рошфору и в голову не пришло бы в самые худшие времена спросить другого дворянина, чего от него хотят взамен, когда речь идет о таких мелочах, как радушный прием, вино, перевязка. Тот, кто вырос пусть и не в родовом замке - граф вырос не в замке - но в сознании своих прав, благодарит, конечно, и при желании превозносит доброту хозяина дома, но в душе принимает подобное отношение как должное. Варгас носил громкое имя, и держался, и вел себя, как настоящий гранд. Но что-то здесь было не так - или испанец нарочно давал понять, что он не тот, за кого себя выдает? А с другой стороны, он что, черт возьми, считает, что его бы стали заманивать обещаниями вместо того, чтобы просто заплатить, если бы речь шла о заказном убийстве?

Рошфор улыбнулся.
- Дон Рамон, вы меня обижаете. По-вашему, я похож на человека, который не может убить кого-нибудь без посторонней помощи? Обычно мне нужно совсем другое. Иногда сведения. Из тех, добыча которых сопряжена с опасностью. Часто - один или несколько человек с верной рукой, на которых можно положиться. Еще иногда - кого-нибудь разыскать. Именно об этом, кстати, я вас хотел попросить сегодня, но теперь..., - насколько испанец будет способен весь день мотаться по пригородам с колотой раной в боку? В его глазах явственно отразилось сомнение.

Рошфор потянулся за списком, который принес испанец, и развернул его снова.
- Вам платят за молчание и за риск, - заметил он, прежде, чем перейти к делу. - Я предпочел бы как можно больше молчания, и намного меньше риска. Дон Рамон, вы ушли по моим делам, и в первый же вечер вернулись раненым. В другой раз дайте мне знать, что именно вы намерены предпринять, и вы получите то, что нужно. Напарника, или человека, который способен прикрыть вам спину, не привлекая к себе внимания. А сейчас, если вы уже в состоянии говорить о деле, может быть, вы расскажете, что, собственно, произошло, и что вам удалось узнать?

Рошфор не ожидал, разумеется, что наемник будет в восторге от предложения воспользоваться чужой помощью - никто не был бы. Но Варгас сам сказал, что дело слишком опасно для одиночки, и сам выразил желание перестать таковым быть. Это было хорошим началом. И, как бы ни велик был аванс, свою половину пути к взаимному доверию испанцу предстояло пройти самому. Проверить хотел - прекрасно. Проверил и убедился, что, во-первых, не имея всей информации вытащил пустышку, а во-вторых, нарвался в одиночку на нож. Варгас не был мальчишкой, учить его его собственному делу было бы несказанной глупостью, поэтому ни одна из этих мыслей на лице Рошфора не отразилась, и он только вежливо кивнул, принимая объяснение.

Зато от очередной за день порции информации о финансовых махинациях у графа мгновенно заныли виски, и тут же всплыло воспоминание о том, что встал он сегодня затемно, и с той поры не имел ни минуты отдыха. Эту белиберду он способен был только запомнить, в идеале дословно, как можно скорее пересказать Бутийе, и забыть, как о страшном сне. Финансисты были честнее лекарей - они ничего никогда не отказывались объяснить - и деньги, в отличие от медицины, действительно были чем-то важным, это монсеньор когда-то ему внушил, и Рошфору не приходилось еще ни разу видеть доказательств противного. Но, черт возьми, может же человек в чем-то просто не разбираться? Он почти сказал Варгасу, что позже попросит его побеседовать об этом сюжете с кем-то, кто понимает больше. Остановило его одно прозвучавшее слово, и он просто продолжал внимательно слушать. Что ж, по крайней мере, человек, который передает отказ шантажистке в подобной форме, вряд ли стал бы себя утруждать обходными маневрами.

Услышать имя Кавуа Рошфор надеялся. Но нахмурился так, словно это было для него полной неожиданностью. И долго молчал, словно принимая нелегкое решение. И решил - ввязываться. Теперь его взгляд был вдвое серьезнее.

- Прежде, чем вы откроете мне что-то, о чем потом можете пожалеть, я хотел бы кое-что прояснить, - произнес он медленно. - Вы сказали, что считаете это дело своим собственным. Кем я должен сейчас вас считать - временным союзником, или человеком, который действует под моим началом? Что бы вы ни ответили, на наши прочие договоренности это не повлияет: у меня найдутся для вас и другие задачи. Но если речь идет о капитане де Кавуа...

В темных глазах Рошфора сейчас нетрудно было прочесть, о чем он думал. Что противостояние может быть смертельно опасным. Что монсеньор наверняка не захочет огласки. Что начальник охраны, по всей вероятности, знает больше секретов кардинала, чем он сам, и насторожить его раньше времени... На самом деле он думал о том, сколько времени Варгасу понадобится, чтобы обнаружить, что капитан к убийству непричастен, если он захочет действовать самостоятельно.

Отредактировано Рошфор (2018-08-16 13:48:47)

Первое замечание ответа не требовало - хотя, если Варгас спросил бы всерьез, то услышал бы честный ответ. Но в голосе испанца проскользнула ирония, а значит, и говорить было не о чем.  Рошфор тоже был неплохим фехтовальщиком, но совершенно в другом стиле.

"- Я счел бы за честь считать себя вашим человеком, граф." Хм. Если учесть, что дон Рамон, похоже, всерьез считает, что намерен примкнуть к какой-то разбойничьей шайке, где своих покрывают, что бы они ни сделали... Рошфор снова задался тем же вопросом - который снова стал важным, потому что от этого зависело, что можно будет поручать этому человеку, и в каких словах - и снова отложил поиск ответа на будущее. И, однако, взглянул на испанца с новым уважением. Представляя себе подобное, тот, тем не менее, явился, готов говорить, и даже не попытался остановить Бийо, который зачем-то забрал его оружие вместе с колетом. Интересно, кстати, зачем. 

- Это честь для меня, - заверил Рошфор, и тут же перешел к делу. - В таком случае, расскажите мне все, что знаете. И уверяю вас, монсеньор не будет в восторге, если один из его людей спутал его покровительство с индульгенцией на все случаи жизни. Леди Винтер никогда не была монсеньору полезна, - он сделал ударение на этом "никогда", не столько надеясь ввести собеседника в заблуждение, сколько показывая, как следует говорить об этом в любом случае, - но и врагом ему не была.

Отредактировано Рошфор (2018-08-17 13:10:36)