Выехав из Люксембургского дворца, карета свернула направо и бодро покатила по улице Вожирар. Несмотря на промозглый и серый февральский день, жизнь в Сен-Жерменском предместье била ключом, что могли бы свидетельствовать два мастеровых, с рассвета деловито чинивших крышу небольшого особнячка почти напротив не застроенного еще пустыря рядом с дворцом. Если бы, однако, некий особо любопытный прохожий вздумал бы присмотреться к их усилиям, он вскоре обнаружил бы, что продвинулись они весьма незначительно - возможно, потому что то и дело они поглядывали на дворец, замедляя, а то и прекращая свой труд всякий раз, как в его воротах появлялся какой-либо экипаж. Оттого и получилось так, что к пяти часам вечера, когда небо начали окрашиваться синевой, у них не была починена и треть крыши, а тут один из них бросился к чердачному окну.

- Эй! - вскрикнул второй и незамедлительно ринулся следом, с необыкновенным проворством скатившись вниз по приставной лестнице.

Хозяйка дома, прибежавшая по пятам за обоими в свою гостиную, успела только воскликнуть что-то невнятное, когда оба они высунулись из окна второго этажа, к ставне которого ненадежнейшим образом - пеньковой веревкой, перерезанной сейчас взмахом ножа - было привязано самое настоящее мачтовое дерево.

- Ну?

- Давай!

Хозяйка дома попыталась также вставить свое слово, но не успела: две пары рук что было толкнули дерево, и то, подчиняясь естественному ходу вещей, рухнуло поперек улицы Вожирар - по несчастливому совпадению, прямиком на лошадей, запряженных в карету, покинувшую парой минут ранее Люксембургский дворец.

Вопль форейтора, грянувшегося о мостовую, смешался с испуганными криками прохожих и отчаянным лошадиным визгом, внезапно усилившимся вдвое, когда, как гром с ясного неба, один за другим прогремели три выстрела.

Конь Валерана рухнул как подкошенный, и всадник, вылетев из седла, скатился почти под колеса кареты. Двое швейцарцев, на свою беду, оказались проворнее и, успев выпростать ноги из стремян падающих скакунов, спрыгнули на землю - как раз вовремя, чтобы встретиться с двумя молодцами весьма разбойного вида и получить по кинжальной ране в живот. Еще один, сунув за пояс сослуживший свою службу пистолет, распахнул дверцу кареты слева, а другой - по-прежнему с пистолетом в руке - справа.

- Приехали, ваши благородия, - ухмыльнулся этот последний, показывая гнилые зубы, и разрядил свой пистолет в ближнего к нему швейцарца.

За то время, пока молодой человек подбирал кинжал, второй из его стражников успел броситься на распахнувшего дверцу головореза, отбить направленное ему в грудь лезвие мясницкого ножа длинной испанской дагой и воткнуть ее в плечо нападающего, ответившего потоком божбы. Выпрыгнуть из кареты он, однако, не успел - подоспевший на выручку сообщник такого же разбойного вида швырнул ему в лицо пистолет и, воспользовавшись моментом, ударил ножом. Швейцарец успел увернуться, попытался отшатнуться от нового удара и мгновением позже, истекая кровью, повалился на труп товарища.

Головорез, застреливший швейцарца, одобрительно ухмыльнулся, засовывая за пояс пистолет.

- Видал? - кивком он указал на кинжал в руке узника. - Не промах, его милость.

Раненый, тщетно пытавшийся зажать рану, ответил ругательством. Его товарищ, впрочем, предусмотрительность узника оценил:

- И то: че это за мужик без клинка? Ходу, ваше благородие, покуда из дворца не подвалили. Дамочка одна вас оченно видеть хочет.

- Хех, - фыркнул  головорез, наполовину влезая в карету, чтобы подобрать с пола свой пистолет, - Буек, подставьте-ка их светлости локоток.

Его застреливший швейцарца товарищ оскалился, явно не найдя шутку смешной.

- Дурак ты, Бялый - забыл будто, че от испанских сапожков бывает?

- Уж точно не эдакие вот подковки с ленточками, - тотчас возразил Бялый, тыча заскорузлым от грязи пальцем в обувь молодого человека. - Вылазьте уж сами и быстренько, ваше благородие, а то вон наша барышня вот-вот сомлеет.

Раненый, бледнея на глазах, вцепился в плечо Бялого, который тут же повлек его к ближайшему проулку, тем самым указывая пленнику путь к свободе. На место этих двоих заступил еще один их подельник, так же небрежно помахивавший пистолетом.

- Давайте, живо!