Луиза была, конечно, с другими дамами и к этому времени была уже в отчаянии, потому что все они, конечно, заметили, как холодна была с ней королева, и сразу припомнили ей все, что хотели припомнить, а Луиза ни словом не могла ответить - только ежилась и чуть не плакала, а ее величество как будто не замечала, и это было так ужасно, что не описать. Когда ей сказали вчера, что королева велела ее заменить, у нее все внутри просто застыло и она даже кивнуть еле смогла, и все, конечно, сразу решили, что ей конец, да она и сама так решила, и ушла из Лувра, хотя это было и опасно, конечно, и хотела сгоряча послать за шевалье де Траном, но к счастью, вовремя спохватилась, потому что во-первых, он бы ее записку все равно раньше чем назавтра не получил, а во-вторых, что бы он ей ответил, кроме как что он все передал? И глупо как - она все еще ему верила, до сих пор, ничуть не меньше, и толку было расспрашивать? Она же и так уже знала, что он сделал, он же ей все рассказал, и да, он тоже доверился…

Нельзя вот доверять мужчинам, никак нельзя, но это было даже не обидно почти, потому что этот урок она уже усвоила, а вот что ее величество так себя повела - это было больно, ужас как! Потому что сегодня совсем уже ясно стало, что она в немилости, а то и хуже, и все из-за этого месье де Корнильона! Вот будь она хоть чуточку более гадкой, она бы так всем и сказала - что ее величество за то на нее гневается, что она там в спальне со своим ухажером встречалась, а ей мадам де Шеврез велела задержаться и поэтому она этого ухажера увидела, и вот этого ей ее величество простить и не может. Правда, никто бы ей на слово не поверил, но это из дам, а кто поверил бы - она очень хорошо знала!

Вот честно, сначала она сама думала, что дело было в этом, а потом решила все-таки, что нет или хотя бы не только, потому что не позабыла же королева про это письмо! А что она и не спросила ничего, это как раз было самое худшее, потому что если бы она думала, что письмо это из-за чего-то другого не дошло, она бы к ней сама кинулась посоветоваться, такое письмо это было! Луизу вот всякий раз, когда она вспоминала, что прочитала, в холодный пот бросало, и ночью она глаз не сомкнула, все думала, а ее величеству - как все равно? Нет уж, в такое Луиза не верила - точно, к мадам де Шеврез ее величество пошла, а та и рада и небось ей наговорила, что доверять никому нельзя…

От этого Луизе совсем уж тошно делалось - что она так помогала, так старалась и репутацией своей рисковала, и все такое, а ее величество… Ведь наверняка же это еще и оттого было, что она почти не скрывала, что ей месье де Корнильон не нравится, а ее величеству да, и это ж всегда так обидно, но все равно - так сразу решить, что это она виновата…

Обидно было до слез, но когда Луиза вошла в кабинет ее величества, она ничего постаралась не показать, только присела в реверансе.

- Ваше величество пожелали меня видеть?

Все-таки голос у нее дрогнул, как она ни старалась, и тогда, что тут было делать, она бросилась на колени перед королевой.

- Не гневайтесь, ваше величество, я не нарочно, честное слово!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза чуть не разрыдалась - и непременно разрыдалась бы, если бы королева на нее так не смотрела - хуже чем на паука какого-нибудь, которого она раздавить собиралась! Ах дура она, дура, как только могла подумать, что все эти заверения в дружбе чего-то стоили!

- Да! - выдохнула она, и глаза у нее все-таки наполнились слезами, но она как-то сдержалась, у нее все же была своя гордость, какая бы она ни была нехорошая, и быстро поправилась, потому что это вранье получалось: раз письмо не дошло, то его не передали: - Нет, выходит, ваше величество - раз вы спрашиваете, я… я… Я отдала его шев-валье… я… он сказал, что передал… у него со-со-сотоварищ… Я… я не нарочно осталась, ваше величество, я… Оно точно не дошло? Точно-точно?

Ой, не надо было про спальню упоминать даже, но Луиза так испугалась, что уже не соображала почти, а ведь еще никак показать было нельзя, что она то письмо прочитала, а спросить, что в нем было - ну уж нет, ничего ей теперь не скажут, и ой, как же это было несправедливо!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза вытянула, конечно, шейку, но с пола столешницу не было видно, а встать с колен она без разрешения ее величества не могла и поэтому понять, что получил шевалье де Корнильон вместо письма она не могла. К счастью, ее величество тут же ей сказала - а может, и не к счастью, потому что это было еще одно унижение - хотя, может, королева и не хотела, чтобы она на это письмо посмотрела, только тогда почему? Потому что это было не то письмо? Или это она так ее проверяла, а оно на самом деле дошло? Или…

- Ваше величество, - в отчаянии сказала она и еще молитвенно сложила ладони, - я клянусь, я никогда бы не предала ваше доверие! Если шевалье получил только чистый лист, то значит, ему не передали… но я никому другому его не отдавала! Клянусь, чем угодно, на библии, на распятии, если письмо не дошло, я обманута так же, как и вы, и я верила… доверяла… о господи боже мой, если оно попало в чужие руки… ваше величество, оно… умоляю, скажите: оно вас не выдаст? Вы же были осторожны?..

Она заломила руки и прикусила язык, чтобы не сказать лишнего: хоть ясно было как день, что королева это из-за шевалье де Корнильона ей так не верит, нельзя говорить, что вдруг он солгал, потому что боже мой, если она с ним в молельне… она, такая всегда богобоязненная… и как же его только выпустили? А если он и в самом деле?.. ведь стоило хоть кому-то из людей короля и кардинала услышать, что ее величество с ним в доме у мадам де Шеврез встречалась, они же все-все после этого раскопают, не невидимкой же он в этот дом вошел? А она сама еще сказала, что шевалье ей это письмо передал… ой, значит, думает, что она еще и подслушивала!..

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза встала, конечно, сразу, но слезы все-таки потекли у нее по щекам, так это было жестоко, это "наконец" - теперь совсем уже ясно было, что королева ей не верит, пусть она и говорила так, словно это ей, Луизе, было чего бояться! Нет уж, ваше величество, это вам трепетать надо, если ваше письмо в чьи-то чужие руки попало, а вы-то и не помните, что писали! За услуги благодарили, освобождение обещали - через мадам де Шеврез наверняка, раз уж ей это так быстро удалось, а ведь его высокопреосвященству это ох как не понравится, что вы это через его голову устраивали! А если еще и король узнает про то, что вы с этим мальчишкой  наедине виделись… Спорить можно, что мадам де Шеврез это не из любви к вам устроила и свидетели ей были нужны, что королева не подняла крик, когда у нее в молельне мужик обнаружился - а ведь мадам де Шеврез потом всех подальше от спальни увела!

Луиза не понимала, правда - всю ночь поразмышляла, но так и не поняла - с чего это мадам де Шеврез ей велела в спальне оставаться. Нет, понятно, конечно, что ей предавать королеву никакого резона не было, но все-таки?.. В доверие мадам де Шеврез Луиза не верила, оставалось только считать, что та предлагала союз, и Луиза бы с радостью, после того, как мадам де Шеврез правильно про шевалье де Корнильона угадала, а она - нет, но королева-то разозлилась! И Луиза сперва вообще думала, что мадам де Шеврез того и хотела - чтобы ее величество, как с шевалье бы в спальню вышла, так бы ее увидела и разозлилась, но потом она как следует подумала и решила, что вряд ли: вряд ли мадам де Шеврез не понимала, что оружие, которое она ей дает, куда опаснее, чем шанс, что королева, увидев в спальне свою же наперсницу, так взбесится! Нет, мадам де Шеврез думала, надо думать, что ее величество, может, и обидится, но только охладеет к ней слегка, а такого она не ждала - что ее величество вообще с ней поссорится!

Может, конечно, еще, мадам де Шеврез знала что-то про то письмо, ведь мог же шевалье с ней пооткровенничать? И тогда она этак ее, Луизу, предупредила… но нет, в такое Луиза тоже не очень верила, с чего бы? И разве важно это, на самом деле, зачем мадам де Шеврез так подставилась? Ну, понятно было, что Луиза ее величество не предаст, ни как подругу, ни как королеву… только ведь не подруга она ей больше! И по голосу видно, и по поведению, и по всему… Да уж, "не стоит так волноваться"! Кому стоит, а кому нет, потому что вас-то это письмо и впрямь погубит, а меня… Я ваш приказ выполняла, ваше величество, только и всего, что со мной сделают? Удалят от двора? А надо оно мне, когда вы меня сами гоните? Подруга называется!

Ох, нельзя так обижаться, вообще уже думать перестала!

- Он за это поплатится, - с жаром пообещала Луиза. Теперь, когда она стояла на ногах и могла видеть письмо, она ясно видела, что письмо это другое - бумажка совсем свежая, ясно, что никто эту записку за корсажем не носил и за пазуху не прятал! Ой, а может, это шевалье де Корнильон сам и?.. Только не скажешь же - влюблена у нас ее величество! - Я спрошу, я вызнаю, но только либо он это, либо его приятель! Ох, может, его на самом деле не выгнали?

Тогда письмо попало в руки людей кардинала, конечно, то есть месье де Кавуа, а тот бы ни за что не стал ничего месье де Корнильону передавать - ни письмо, ни лист бумаги, ни даже с дерева листочек. И тогда понятно было, откуда подделка взялась!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза подчинилась, конечно, попробовала бы она не подчиниться, и платок свой достала, чтоб лицо вытереть и высморкаться тихонько, только перестать плакать у нее никак не выходило, очень уж это было обидно, но она постаралась хотя бы не всхлипывать.

- Я… я его знаю… еще с Савойи, - сказала она. - Только не его, а… Ну то есть, там я знала шевалье де Трана, но это совсем другой человек был. То есть… простите, ваше величество, я очень непонятно… Он… В общем, его я знаю почти столько же времени, сколько я в Париже, и он всегда… Он мне очень помог один раз, и спас, и… Я была уверена… Ваше величество, умоляю… если вы только позволите, я его расспрошу еще раз, так, чтобы он не заподозрил… То есть я постараюсь…

Она судорожно вздохнула и добавила:

- Он был гвардейцем кардинала раньше, но его прогнали. Потому что он служил под чужим именем - под именем того человека, которого я знала. Может… Боже, если я ошиблась… но…

"Я думала, что он меня любит", - подумала она, но ничего не сказала, потому что незачем было ее величеству об этом знать, и особенно если они были больше не подруги. Сразу решила, сразу! А она из-за нее и в подвал этот ужасный попала и с гадким этим д’Онвре!..

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза снова бросилась на колени и поцеловала руки королевы. Платок, конечно, пришлось уронить, но она его потом исподтишка подняла, потому что жалко же - настоящий батист! Это у ее величества таких много, а у нее… ой , нет, то есть и у нее теперь много, она же замужем… И какое счастье, что месье де Мондиссье не придется теперь рассказывать, что она больше не фаворитка! Испытание? Черта с два, как будто Луиза королеву не знала! Слишком доброе было у ее величества сердце, чтобы этак притворяться, подругу она бы так не мучила - она даже этого гадкого д'Онвре не мучила! Нет, это она взаправду решила - не иначе как потому что мадам де Шеврез ее убедила! Ой, ну какое счастье все-таки, что она решила все же сперва с ней поговорить, а то ведь могла бы же и сразу прогнать!

- Я всем обязана вам, ваше величество, - прошептала Луиза, умоляюще глядя на королеву снизу вверх, - вы приветили меня в чужой стране… приблизили к себе… Что бы мне дали другие - господин кардинал, ее величество? Разве я змея, ваше величество, чтобы кусаться без причины?

Она хотела бы еще добавить, что мадам де Шеврез - она сама по себе сила и ей ее величество не особо-то и нужна, но тогда ее величество могла подумать, что для нее она - только средство, а этого Луиза совсем не хотела. Нет уж, лучше…

Тут ребенок у нее в чреве шевельнулся, и все мысли, что умные, что злые, разом у нее из головы вылетели, а глаза снова наполнились слезами, и это было очень кстати, потому что нарочно она плакать никогда не умела, а тут - как по заказу!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

- Я… - Луиза очень старалась перестать, наконец, всхлипывать, но выходило как-то не очень, хотя это было уже от облегчения. Кто бы подумал, что ее величество так легко про нее плохо подумает? Ужас, а она-то считала, что их дружба и не то выдержит! Нет уж, точно - с королевами дружить себе дороже! И с гвардейцами, может, тоже, и это было тоже ужасно обидно, а еще страшно обидно было из-за шевалье де Корнильона, который мало того, что наябедничал, что письмо это не дошло, так это из-за него королева так разозлилась - потому что если бы он был с ней получше, она бы и не вышла бы тогда в спальню, и не злилась бы так. - Я… я от счастья, ваше величество.

А еще на самом деле очень хорошо было, что ее величество не помнила толком, что она написала в этом письме, потому что если бы она помнила, то она в ужасе была бы, и тогда бы она гораздо больше гневалась, но она, кажется, тревожилась только о том, что месье де Корнильон его не получил, а кому оно досталось - об этом пусть Луиза беспокоится. Ну, она и побеспокоится, конечно, потому что как же иначе? Шевалье де Трана к королеве вести? Чтобы все придворные слышали, о чем разговор пойдет? Он же не дама, его в кабинет не уведешь…

- Если вы позволите, ваше величество, я поговорю с шевалье де Траном и… - она судорожно вздохнула и закончила почти шепотом: - попробую понять, он ли… но только кто же признается?

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Вот на что уж Луиза ее величество уже вроде хорошо знала, но от такого предложения она так растерялась, что сперва даже ничего сказать не могла и на лице у нее, верно, ее изумление было большими буквами написано - потому что она не оправилась еще от обиды и злости. Привести шевалье де Трана в Лувр? И там с ним по секрету поговорить - наедине, но так, чтобы ее величество смогла этот разговор подслушать? А все остальные придворные дамы уверились бы, что он ее любовник, и разболтали бы об этом кому ни попадя?

- А… конечно, ваше величество, - пролепетала она, потому что ну как она могла отказаться теперь, когда ее чуть не выгнали. - Только вот как?

Нет, может, ее величество про еще один тайный ход знала, через который можно было бы шевалье де Трана в Лувр провести, только такой, чтобы там гвардейцев поблизости не дежурило и чтобы он выходил в какую-нибудь потайную комнату, куда она могла бы прийти якобы одна, а королева бы притаилась у какого-нибудь слухового отверстия… ведь стращали же ее как-то рассказом о мадам Екатерине и проваливающихся полах, и что у нее якобы такие слуховые отверстия в каждой комнате были!

Отредактировано Луиза де Мондиссье (2019-08-11 01:20:55)

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза к тому времени слезы уже вытерла и даже в зеркало над камином глянула, чтобы убедиться, что все хорошо, а увидела, конечно, что ничего не хорошо и что по ней отлично видно, что она плакала - и веки покраснели, и нос, кажется… Она постаралась об этом не думать, потому что делать здесь было все равно нечего, и вместо этого объяснила ее величеству - ужасно деликатно, конечно, как могла - что ей кажется, что из ее планов ничего не выйдет. С оранжереей и с беседкой было проще всего: и туда, и туда ее величество бы одна не пошла, подслушивать было негде, чтобы кому попало на глаза не попадаться, а в оранжерею Габриэля бы так бы легко не пустили, наверно - он все-таки не лейтенант мушкетеров. Про дворцовую часовню она, к сожалению, знала мало, но опасалась, что если они с шевалье де Траном залезут в исповедальню вместе, то это неприлично и может священник прийти и ему это не понравится, а если королева там одна спрячется, то шевалье де Трана надо будет убедить секретничать именно в этом углу - если его пустят, конечно. Но этот план, с ее точки зрения, можно было еще обдумать, а вот выдать ее величество за одну из ее придворных дам будет сложнее, потому что шевалье де Тран, он все-таки был гвардейцем и королеву уже видел, а еще - потому что при другой даме вряд ли он станет что-то Луизе рассказывать.

Тут ее осенило, и она предложила свой план - что она ее величество пригласит к себе в гости тоже, а у нее в доме можно сделать так: у нее в спальне проделать в стене дырку - якобы в детскую - чтобы ребенка из спальни было слышно, если он вдруг заплачет, а наоборот нет, чтобы его не разбудить. Все решат, конечно, что это обычная бабская придурь, но сделают. Ее величество в нужное время пойдет к ней в спальню - поправить бантик какой-нибудь, как бы нечаянно у этой дырки сядет и станет слушать, а прочих дам отошлет на другой конец комнаты - потому что может же королева чужой разговор спокойно послушать?

Тут она прыснула, конечно, и извинилась, потому что предлог-то было нетрудно придумать - она может дырку эту изображением Девы Марии прикрыть, потому что у них отдельной молельни нет, или что еще. В общем, так ее величество весь разговор услышит и ничья репутация не пострадает, а что после этого визита все будут знать, что мадам де Мондиссье у ее величества ни капли не в опале и даже наоборот - этого она, конечно, говорить не стала, и того, что мужу она немножко иначе скажет, чтобы он не тревожился из-за чужого мужчины - тоже.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.