Жак-Мишель де Сен-Тома никак не мог уснуть. Проклятая нога опять болела, и не давал покоя внезапный приезд королевского мушкетера. Принесла же нелегкая! И кто бы мог подумать, что тот жиздрик, которого полуголого в кустах нашли, станет жаловаться. И что, собственно, жаловаться? Одежонку какую-никакую дали, на подводу, что в Париж ехала, посадили. Пить надо меньше! Жак-Мишель крякнул и попытался повернуться на бок. Мушкетёр вон херес пил прекрасным образом. Хотя что там, хороший херес, лучше у короля разве... Пол-бочки, вроде ещё осталось... Пить-то пил, а на Изабеллу не взглянул ни разу... Бедная девочка только что из платья не выпрыгнула... Замуж бы надо...
От сонных раздумий доброго хозяина отвлёк грохот во входную дверь, и не успел он кое- как сползти с кровати («Эх, грехи наши тяжкие! А херес-то хорош...»), как ворвавшийся перепуганный слуга сообщил:
- Дворяне там, военные, ваша милость! И тощий Жаку, из «Двух лун», с ними!
Первым порывом господина де Сен-Тома было послать нежданных гостей ко всем чертям - не вышибут же они дверь. Да нельзя, коли дворяне... И мушкетёр ещё этот... Хотя, может, и хорошо, что мушкетёр: глядишь, вмешается, если пришлые бузотерить начнут.
- Шлафрок подай, - приказал он слуге. Увидев сунувшуюся любопытно горничную, уже к ней обратился: - Открой им, бегом! В гостиную проводи. А Мишель и Тома пусть рядом будут, и Тома пистолеты пусть зарядит.
Все также кряхтя, он вытащил из ящика бюро два пистолета и сунул лакею.
- Поторопись!
Через несколько минут хозяин дома, хромая, появился в гостиной, куда горничная уже проводила Вентьевра с товарищами.
- Доброй ночи, господа! Что же вы шумите, добрых людей пугаете?

Отредактировано Анриетта (2019-08-09 00:58:53)

«Теперь ещё и гвардейцы!» - господин де Сен-Тома любезно улыбался гостям, лишь мимолетно бросив злобный взгляд на Жаку. Нечаянно заметившая это Анриетта невольно схватилась за руку Роже. Хозяин же разливался соловьем:
- Какие разбойники, господа? Что случилось? Вы проходите в дом, проходите... Люк, вина в гостиную! Хересу подай! - Он невольно вздохнул: хереса было жаль... - Мы уж тут спать легли... Провинция, знаете ли...
Совсем недавно он говорил мушкетёру, что они почти в Париже... хоть бы тот спал, что ли...

Подавая пример д'Онси, Роже развязал завязки своего тяжелого зимнего плаща и бросил его на ближайший стул. Позволив хозяину дома вдосталь насладиться равно характерными цветом и покроем того, что было надето под ним, он также принял из рук слуги бокал с темно-золотистым вином и уже собрался перейти к сути дела, когда в гостиной внезапно появилось новое действующее лицо - чем-то даже знакомое, хотя Роже, как ни старался, не мог вспомнить, откуда он этого дворянина знает. Тот, однако, в отличие от г-на де Сен-Тома, выглядел, несмотря на множество недостающим в одежде деталей, военным до мозга костей, и Роже приподнял шляпу, признавая своего.

- Вентьевр, гвардии его высокопреосвященства, - еще раз отрекомендовался он и, позволив д'Онси представиться так же кратко, назвал и их юного спутника: - И шевалье д'Арбиньи. Дорогой господин де Сен-Пьер, мы же, кажется, уже сказали вам, что мы прибыли по поводу ваших разбойников. Мы избавили вас от труда их ловить. Если они не ваши, как вы явно сейчас возжаждете поведать, то не угодно ли вам будет незамедлительно их повесить?

- Иначе нам придется оттащить из в Париж, - добавил д'Онси, - потому что не на развод же оставлять?

- Можно так и оставить в подвале, - предположил Роже, - и замуровать люк. Как думаете, сударь, это заденет нашу честь?

Д'Онси, судя по его наморщенному лбу, тоже пытался вспомнить, откуда он знал незнакомца.

- Ничего я не понимаю, - жалобно проговорил Сен-Тома, собравшийся было отослать дочь восвояси, но вовремя сообразив, что хорошенькая мордашка Изабеллы в кои-то веки на что-то сгодится, потому что ничто так не отвлекает молодых людей от важных дел, как хорошенькая девичья мордашка.  А что дело серьезно, Сен-Тома понял сразу, едва приметив жавшегося в дверях Жаку.  - Но, может, господа, оставим это на завтра? Утро, знаете ли, вечера мудренее.
- Но , быть может, господа гвардейцы желают отужинать? - вмешалась мадемуазель де  Сен-Тома, совсем нечаянно встав так, что д’ Онси, при желании заглянув туда, где случайно чуть распустился стягивающий ворот рубашки шнурок, мог оценить совсем не маленькое богатство, хранящееся у девицы за пазухой.

Д'Онси подхватил со стула свой плащ и распахнул его любезнейшим жестом.

- Быть может, мадемуазель, если она остается, предпочтет присесть?

Роже, также оценив выставленное напоказ богатство, тоже потянулся за своим плащом.

- Мадемуазель, вы босиком?

Судя по выражению лица д'Онси, идею закутать ножки девушки он не обдумывал и теперь пожалел, что она пришла в голову не ему. А нечего было лезть первым!

- Ах, нет, я в туфельках, - Изабелла, улыбнувшись одному кавалеру и с готовностью усевшись на приготовленный стул, кокетливо продемонстрировала другому хорошенькую атласную домашнюю туфельку, в которую была обута не менее хорошенькая ножка.

Д'Онси не зашел столь далеко, чтобы показать другу язык, но плечи мадемуазель де Сен-Тома он закутывал плащом старательно и очень неторопливо, и Роже мог только набросить свой плащ ей на колени со всей возможной небрежностью.

- Наших нашел, если так можно выразиться, шевалье д'Арбиньи, - продолжил он, отвечая разом мушкетеру и хозяину дома. - В придорожном трактире, где у него украли лошадь.

Презрительная гримаска на лице мадемуазель д’Арбиньи лишь в малой степени отражала то, что она сейчас чувствовала. Ей было невыносимо стыдно оттого, что она наблюдала. И за девушку, и за Роже (а ещё жених, больно нужен такой!), и за д’Онси. И Роже зачем-то обидел незнакомого дворянина, ясно же, что пострадавший - не он. И не дошло бы до беды...
- Мы, конечно, можем поспорить о темах, пригодных или непригодных для дамских ушей, - вмешалась она. - В подвале холодно, разбойники не испортятся. Даже тот, который, возможно, не доживет до виселицы. Только, мне кажется, наши товарищи могут заскучать.
Сен-Тома едва сдержал ругательство. Изабелла так хорошо отвлекала приезжих! Не слишком прилично, конечно, и на замечания господ военных следовало бы обидеться. Потом, когда, глядишь, молодчик бы покусился на девичью честь... Тогда оскорбленный отец мог бы обратиться к свидетелям, и про разбойников бы позабыли, а он бы потом как-нибудь с этим разобрался. Сжечь поганый трактир к чертям, и дело с концом! А если застать гвардейца с дочкой, так можно потребовать, чтобы женился... и всем хорошо! Так влез же этот рыжий!
- Господа, господа, не пройти ли нам за стол? - засуетился хозяин дома.

Отредактировано Анриетта (2019-08-16 18:37:34)

- Какой еще стол? - изумился д'Онси, который, смутившись от своей шутки куда больше чем все прочие, теперь жаждал реванша. - Вы всегда обедаете посреди ночи, сударь?

- Деревянный, - со знанием объяснил Роже. - Кузнечик, милый, это ты у нас еще мальчишка, а мы теми разбойниками не наелись, нам бы супчика или жаркого…

- С собой, - в кои-то веки д'Онси повел себя серьезнее товарища, к чему, может, его сподвигло замечание мушкетера. Впрочем, выдержать этот тон он не сумел: - В сапоге.

- В вашем?

Д'Онси глянул на мадемуазель де Сен-Тома и решительно сменил тему:

- Мы не смеем больше беспокоить ваш покой, мадемуазель.

- Мы сами о нем мечтаем, - вздохнул Роже, вспомнив о предстоявшем назавтра дежурстве. - И да, это жалоба!

Он покосился на мушкетера, который, черт его побери, был прав и сумел каким-то образом взять на себя командование, что Роже решительно не нравилось.