Арамис не мог не признать, хоть и только мысленно, что двойник его величества в очередной раз проявил редкостное благоразумие, а стало быть, чем позже он узнает о своем сходстве с королем и об их с Мари планах, тем лучше - не тот это человек, который очертя голову бросится в авантюру. И пусть взгляд, который он бросил на возлюбленную, был слишком быстрым, чтобы кто-либо кроме нее мог в нем что-либо прочитать, вряд ли его чувства могли остаться тайной от нее. Ах, Мари, Мари, ты словно стальное кресало - из кремня высекаешь огонь, а глину раскалываешь!..

Она интриговала с детства, а он только начал постигать эту науку - удивительно ли, что он не умел так, как она, каждой фразой и каждым жестом узнавать что-то новое о тех, с кем имела дело?

Но выводы-то он делать умел? И за первым выводом следовал и второй, который следовало извлечь из той легкости, с которой Анрио отказался от игры, едва она показалась ему опасной. Это было уже не благоразумие - то подсказало бы ему другой выход из положения, а не из роли. Это было больше похоже на трусость… но ведь и кровь его царственного отца была разбавлена крестьянской кровью!

- Урок фехтования вы, может, еще и получите, - усмехнулся Арамис, поднимаясь на ноги, и снова взглянул на герцогиню. - Не могу согласиться, друг мой: шпага нужна там, где не хватает слов, а не там, где они лишние.

На пушках, обстреливавших Ларошель, Ришелье приказал выбить слова Ultima ratio regis. И Арамис, когда увидел их впервые, подумал, что этот довод годится лишь для дураков, однако теперь его возлюбленная заставила его взглянуть на них с другой стороны, и он, не соглашаясь, мысленно признавал ее правоту: это было то, что определяло дворянина: готовность решать оружием и самой своей жизнью. Однако, пускай Арамис готов был сложить к ногам Мари и то, и другое, он был способен и на большее - и снова стремился это подтвердить.

Подпись автора

Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс

- Это лишь другая сторона медали, - лукаво улыбнулась Мари де Шеврез.
Впрочем, тут же напомнила себе, что эти словесные игры, привычные им, доставляющие особенное удовольствие, непонятны Анрио. Непонятны, а, следовательно, скучны. Впрочем, король Франции тоже частенько скучал, может быть, это фамильная черта Бурбонов.
Мари ненавидела скуку и готова была бежать от нее хоть на край света – или в очередную интригу. Но вот беда, со временем старые враги становятся нам чем-то вроде старых друзей – война с ними, раньше отнимавшая все силы, все больше напоминает игру двух карточных шулеров, которые отлично знают все уловки друг друга. И Анрио – вернее, их планы на Анрио – стали чем-то вроде дуновения свежего ветерка в томительно-жаркий полдень. Герцогиня де Шеврез была заинтересована, впрочем, интерес ее светлости, случалось, гас так же быстро, как вспыхивал.

Фазанов у трактирщика не нашлось, как и бланманже из индейки, но он вынес к их столу недурных цыплят на вертеле, истекающих соком. Хорошенькая девица в белоснежном чепчике, должно быть, дочь или племянница, несла следом запеченного на углях угря в винной подливе, круглые хлебцы, и господа, о которых говорилось так много – покосились на этот пир с чем-то, похожим за жадность или зависть.
- Имею предложить вашим милостям пирог со свежей вишней и сливки, только что из-под коровы.
Мари милостиво кивнула, а когда трактирщик уходит, достает из-за пояса кошель, достает четыре серебряные монеты. Выкладывает их перед Анрио.
- Расплатитесь с трактирщиком. Последнюю монету придержите… вот так, - Мари одернула пальцы, будто дразня. – Скажите, что в следующий раз, когда вы почтите его заведение своим присутствием, будете ожидать должного приема. Держитесь снисходительно, но строго.

Наверняка, Анрио никогда не держал в руках золото, но и серебро способно смутить людские сердца и пробудить в них алчность. Подвержен ли он этому греху – это Мари и желала узнать.

Если бы Портоса спросили, сможет ли он по поручению королевы-матери разыскать в очередной раз ускользнувшую из Парижа герцогиню де Шеврез, бравый мушкетер поначалу возгордился бы оказанным высоким доверием монаршей особы, затем оскорбился бы ролью соглядатая, и только потом озадачился вопросом, где, черт возьми, искать беглянку. Но Портоса ни о чем не спрашивали, а послали с приказом. Приказы Портос не привык обсуждать или обдумывать. Надо, значит, надо. Тем паче никакой определенности в туманном распоряжении «разыскать» не содержалось, следовательно, ущерба для дворянской чести в поездке в провинцию не было.

Впрочем, Портос почти тотчас сообразил, что навести справки о госпоже де Шеврез он вполне может у Арамиса. Тот настолько уклончиво отнекивался от всякой связи с прекрасной Мари, что даже у простодушного Портоса не осталось никаких сомнений. Успехом друга он гордился и втайне немного завидовал.

К большой досаде Портоса, Арамис тоже оказался в отъезде из Парижа, то ли у тетки близ Орсэ, то ли вообще, по слухам, в Новом Свете. Не то что бы этот факт навел мушкетера на какие-то подозрения, но Орсэ было хоть каким-то направлением, куда можно было поехать.

Пути господни неисповедимы, всё в этом мире взаимосвязано, мысль материальна – эти или любые другие банальности может воспроизвести в своей памяти читатель, когда на подъезде к Орсэ Портоса замучили дорожная жара и жажда, и он остановил свой благосклонный и придирчивый взор на придорожном трактире, толкнул дверь и...

– Арамис! – обрадованно воскликнул мушкетер, после яркого солнца едва замечая остальных присутствующих. – Вот это удача. Вас-то мне и надо! Но сначала ответьте, здесь подают приличное вино?

Тут Портос все же заметил, что застал Арамиса не в одиночестве и отвесил его спутникам небрежный поклон, в своей великолепной и обезоруживающей наивности не удосужившись подумать, что может оказаться лишним в этой маленькой компании.

Отредактировано Портос (2021-02-18 23:49:20)

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)

Не слишком удачно все складывается для них – впрочем, в этом нет вины Мари или Рене, всего лишь неудачное стечение обстоятельств. К подобному следует относиться философски. Герцогиня де Шеврез готова была относиться к подобному философски, но не тогда, когда Рене, по сути, выступал один против троих. К тому же, любой шум, любая нечаянная ссоры могла бы привлечь излишнее внимание к их протеже. Конечно, вряд ли кто-то всерьез озаботится тем, чтобы запомнить лицо и манеры провинциального дворянина в старомодном берете, но неудачные стечения обстоятельств – вспомним о них снова – случаются.

У Мари не было шпаги, не было телохранителей, которые обнажили бы за нее свои шпаги, но у нее было кое-что другое – серебро в тугом кошельке, а у любого трактирщика на заднем дворе есть пара дюжих работников, готовых раскидать всех. Даже господ дворян, еже ли те, к примеру, не заплатят, или начнут буянить. Потом, конечно, попросят прощения – не увидели, не догадались, простите, великодушно…
Но опять вмешались обстоятельства.
И эти обстоятельства были Мари знакомы.

- Да это же… - прошептала она, но замолчала, припомнив, что тут присутствует их Бурбон не-с-той-стороны-кровати, и лучше обойтись без имен.
Память вернула ее в Париж. Ее тайный визит, свидание с королевой Анной, их слишком смелая прогулка. Слишком смелая – все могло закончиться куда хуже.
Мари улыбнулась своим мыслям и воспоминаниям. И – ободряюще – их протеже.
- Все будет хорошо. Вам понравится.

Отредактировано Мари де Шеврез (2021-01-17 14:29:03)

Возможно, Портос не отличался сообразительностью и ловкостью, присущей д'Артаньяну, или проницательностью, свойственной Атосу, но мушкетер отнюдь не был глуп.

– У вас неприятности, друг мой? – прямо спросил он, грозно подкрутив левый ус и окинув троих противников Арамиса оценивающим взглядом от макушки до пят, словно уже примериваясь, как сподручнее будет выбрасывать одного за другим в окно.

Перехватив взгляд мушкетера, трактирщик затосковал еще сильнее.

– Лучшее вино моего заведения только для вас, господа! – торопливо возвестил он, тайком погрозив кулаком служанке, которая застыла столбом, то ли от страха, то ли от восхищения красавцем-мушкетером, то ли, вернее всего, от природной бабской глупости.

Опомнившись, та метнулась в погреб.

Уделив внимание врагам, Портос, наконец, пригляделся и к союзникам, и глаза его округлились. Человек действия, мушкетер не был склонен к умозрительным философским размышлениям, как его друг. И завсегдатаем салона мадам де Рамбуйе не был. Поэтому в голову ему не пришла красивая аллегория, что отправившись искать совета, то бишь ступив на тропу мудрости, он обрел всё, что искал. Он просто тихо присвистнул – в смазливом паже Портос узнал госпожу де Шеврез. Зная о невиннной страсти герцогини (невинной на фоне других ее страстей) к мужскому костюму, удивляться ее облику не приходилось.

И все же Портос оказался в затруднении. Как выше было сказано, дураком он не был, и печенкой почуял интригу. Когда же его растерянный взгляд наткнулся на третьего человека за столом, интригу он почуял не только печенкой, но и всеми частями тела.

– Благодарю, – вздохнул он. – Мне точно не помешает выпить.

И Портос посмотрел на Арамиса с немым укором.

«Как? – говорил его красноречивый чуть обиженный взор. – Вы ввязались в историю, не известив меня?»

Отредактировано Портос (2021-02-19 22:34:45)

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)

Как слон, двинутый по полю умелой рукой, друг Арамиса по прежним временам, где-то веселым, а где-то опасным, изменил исход партии. Господа дворяне, сидящие за соседним столом, разом растеряли свою задиристость и обрели похвальное миролюбие, трактирщик же боле не желал кокетничать, сетуя на то, что фазаны разлетелись, бургундское выпито, а персики в меду скисли буквально давеча. И это было, конечно, прекрасно, но только ни мадам де Шеврез, ни шевалье д’Эрбле не могли предположить, что в эдакой глуши найдется кто-то, кто сможет оценить сходство Анрио со своим порфироносным братом.

Но дело, как говориться, сделано, разве что друг милого Рене внезапно приобрел несвойственную ему ранее близорукость, но на это надежды было мало. Дело сделано, и все, что им оставалось, делать приятное лицо при неприятной игре и притворяться, что близорукость приобрели они.
«Похож на его величество? Право же, не нахожу ни малейшего сходства».

- Сейчас же все будет, не извольте беспокоиться.
Трактирщика как ветром сдуло – не иначе, пошел искать в своем погребе наименее отвратительное из того, что там имелось. Но, возможно, от бургундского там имелась пара бочек, которые пройдоха использовал для хранения местного вина.
Мари с улыбкой взглянула на Рене.
- Вы представите нас друг другу? Нет ничего приятнее случайных встреч.

Портос поклонился. Рука его непроизвольно потянулась к шляпе, дабы обнажить голову перед дамой. Однако «шевалье де Дампьер» из уст Арамиса напрочь ислючало «даму», как и предостерегающий взгляд друга. Рука поспешно отдернулась.

– Шевалье де Дампьер и шевалье де Брей, – произнес Портос, кивая и важно надувая щеки, показывая тем самым, что все понял, хотя не понял ровным счетом ничего. – Я запомню.

Оглядевшись, он без видимого труда придвинул к столу тяжелую лавку и присел, принимая приглашение. Взгляд больших, чуть выпуклых глаз мушкетера то и дело останавливался – нет, не на госпоже де Шеврез. Ножки герцогини, крайне неприлично и крайне завлекательно выставленные напоказ в мужском костюме, сейчас были скрыты под трактирным столом, поэтому сохранять сдержанность было совсем нетрудно. Портос не мог отвести глаз от того, кого Арамис представил как шевалье де Брея.

«Ставлю свою перевязь, – подумал Портос, – он шевалье де Брей не больше, чем другой – г-н де Дампьер, за исключением того, что он все же мужчина».

Настойчивое внимание к незнакомцу могло показаться обидным от любого другого, но во взгляде гиганта читалось лишь простодушное любопытство.

Минутную неловкость сгладил трактирщик, вернувшийся с пресловутым вином. Глаза Портоса заблестели, и он временно утратил интерес к странному спутнику Арамиса.

– Вы возвращаетесь в Париж, господа? – спросил он, залпом опустошая треть кружки и довольно выдыхая.

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)

- Мы в Париж, а у месье де Брея родня неподалеку, - безмятежно ответила герцогиня де Шеврез. - А вот и вино, нам явлено чудо, аллилуйя.
Воистину, чудо, правда, вино тут было не при чем, как и трактирщик, решивший слишком смело пошутить со своими гостями. Да и чудо это было такого рода, что Мари бы с радостью объехала этот трактир десятой дорогой, если бы знала, что тут они столкнуться с господином Портосом. Не потому что имела что-то против друга Рене, отнюдь, но встречи неудачнее сложно было представить. Разве что сам кардинал Ришелье заглянул бы в этот богом забытый угол.

Надеяться на то, что Портос не узнал ее, не приходилось, как и надеяться на то, что королевский мушкетер внезапно стал скорбен глазами и не увидел очевидного сходства между «месье де Бреем» и Его величеством королем Франции.
Чутье интриганки, схожее, пожалуй, с чутьем хищных животных, подсказало герцогине, что добычу надо прятать. И Орсэ, возможно, уже недостаточно надежное убежище. Но об этом они поговорят позже, пока что, по мнению герцогини де Шеврез, следовало делать вид, что ничего особенного не произошло. Она так далеко от Парижа потому, что ей восхотелось подышать деревенским воздухом в обществе Арамиса, а месье де Брей – так, случайное знакомство. Со всеми, время от времени, случаются случайные знакомства, и в этом нет ничего подозрительного.