Если бы Рошфор разговаривал со старым другом, он бы пожал плечами. Ну, любовница духовного лица... Такое случалось на каждом шагу, и его не шокировало ни капли. Преподобный епископ Буржский, насколько он помнил, здравствовал, и ни во что особенно интересное не был сейчас замешан. Разве что был человеком Конде, не слишком-то расположенного к монсеньору, так что сведения о его распутстве были небесполезными. Про любовь Кавуа, конечно, вранье, но причины, по которым тот заинтересовался историей леди Винтер были и без того известны. Факты, сообщенные Варгасом, отлично ложились в общую картину - то, что знал он сам, и то, что сегодня услышал от графа де Варда. Другие черточки, но такие же выразительные. Месть первого мужа, и то, что она считала (считала ли?) его погибшим, совершив невольный грех двоемужества по его вине. Гнусная история с д'Артаньяном - тут Рошфор не мог леди Винтер не посочувствовать, кем бы она ни была - и взятая зачем-то с любовника клятва не затевать по этому поводу дуэли. Перед смертью миледи, всегда строго хранившая свои тайны, удивительно много откровенничала с любовниками, словно предчувствуя свой конец. Одно одному, другое - другому... Что она рассказала третьему? И чем была эта откровенность - только лишь следствием отчаяния загнанного в угол существа, или попыткой так же подстраховаться на случай своей смерти, как это сделал сам Кавуа? Рошфор подумал, что, возможно, мог бы предотвратить все это. Если бы не подвел леди Винтер тогда. Если бы она по-прежнему могла к нему обратиться.

Загнанная в угол, миледи стала опасна - взять хоть то, как много она рассказала Варгасу, и вряд ли только о себе. Кавуа был прав, хотя сам Рошфор решал бы эту проблему иначе. Капитан, впрочем, действовал теми методами, которые были ему привычны. Вынес ей приговор, но медлил, и собирал доказательства, чтобы оправдаться за убийство перед монсеньором. И упомянул, что пока не считает доказательства достаточными. Впрочем, теперь, после обыска в доме миледи, доказательств было более, чем с избытком: действовать было не просто пора, действовать надо было намного раньше. Миледи собиралась бежать, продавала сведения... Сегодня она должна была быть на приеме у госпожи де Буа-Траси - и о том, что происходило на этом вечере, Рошфор надеялся завтра к полудню получить исчерпывающий отчет, в красках и лицах. От мысли о том, какие сведения она могла предложить этой даме, Рошфору даже стало немного не по себе.

- Вы назвали много причин, по которым леди Винтер могла бы желать смерти капитана, - заметил Рошфор после раздумья. - Но убивать женщину, которая полностью у тебя в руках - ничего нет глупее. Разве что у нее нашлось, чем ответить. Вам ничего не приходит в голову?

Нашлось, разумеется. Похищением дочери. У Кавуа были связаны руки, пока его дочь держали в заложницах, а больше никто ничего не знал. И если бы не записка... Миледи остановили в самый последний момент, завтра, вполне возможно, было бы поздно. И при мысли о том, кто это сделал, Рошфор едва не поморщился, как от головной боли.

Отредактировано Рошфор (2018-08-18 17:07:31)

- Верно, - согласился Рошфор. - Ваш лист кандидатов заканчивается на Кавуа, но мой включает еще несколько имен, и я не всех успел за сегодня проверить. К тому же, и я в свою очередь могу заблуждаться. И есть еще эти, - он кивнул на бумагу со списком, заполненную летучим почерком испанца. - Давайте сделаем так, дон Рамон. Расскажите мне все, что сможете, о том, как вы собирались добыть эти улики, и я проверю ваши сведения по своим источникам. Обвинить капитана напрасно не доставит радости ни вам, ни мне. А вы, между тем, возьмете на себя некоторых из моих. Или, - он усмехнулся снова, - из наших общих. Вот например, - он пододвинул к себе список, - Валеран. Это имя мне отчасти знакомо.

Кое-что рассказывал Ротонди. Еще что-то было Рошфору известно потому, что пару лет назад он занимался делом отца упомянутого персонажа. И его долговая расписка в бумагах покойной выглядела достаточно убедительно, даже для графа, не блиставшего знаниями по финансовой части.

Рошфор едва не улыбнулся: эта манера пробовать границы ему была хорошо знакома. Получив наверняка больше, чем мог надеяться, испанец тут же требовал еще. У графа было много причин отказать, и большинство из них он мог бы спокойно назвать вслух, без ущерба достоинству обеих сторон. Хотя бы те незавершенные поручения, о которых дон Рамон упомянул утром, и за которые служба кардинала определенно не могла принять на себя ответственность. Но он выбрал ту, которая действительно была главной.

- Я мог бы раздобыть вам такую бумагу через канцелярию его высокопреосвященства. Но, если свою дружбу я вам предложил без всяких условий, то покровительство его высокопреосвященства нужно заслужить.

Канцелярию Рошфор упомянул не зря. Это было правдой - он, в конце концов, не герцог и не министр, чтобы раздавать охранные листы  с неопределенным кругом полномочий от своего собственного имени. Как, впрочем, было правдой и то, что ему Шарпантье наверняка заверил бы такой лист, не задавая лишних вопросов. Но это не исключало необходимости держать потом ответ перед монсеньором - и к этим своим правам Рошфор действительно никогда не относился вольно. Однако, официальный путь означал и кое-что еще: людей, поступающих на службу к кардиналу, проверяли, и это не было тайной за семью печатями; зато был - вопрос о том, кто и какими полномочиями в этом процессе обладал. Даже сам Кавуа, вон, кажется, всерьез полагал до сегодняшнего дня, что его мог проверять Рошфор.

- От своего имени я всегда могу написать письмо с просьбой оказывать вам содействие, - заверил Рошфор, - определенному лицу, и в конкретном деле. То, о чем вы попросили... Вы вправе этого добиваться, дон Рамон, и это не несбыточное желание. Но для этого нужно либо личное решение монсеньора, либо достаточно заслуг перед ним, чтобы я мог оправдать свое собственное решение.

Отредактировано Рошфор (2018-08-20 12:13:26)

Рошфор молчал, не сводя с испанца внимательного взгляда. Теперь уже дон Рамон предлагал больше, чем от него могли ожидать. Преданность и жизнь - он не ждал подобного ни от кого, кроме собственных слуг, большинство из которых были сами обязаны ему жизнью, и не променяли бы своей службы ни на что. И немногих друзей, с которыми это было взаимно. Если Варгас был Варгасом, он был равным. И граф не сделал пока для Варгаса ничего, что могло бы оправдать подобную готовность - служить, а не поддерживать дружбу, пусть изрядно отдававшую покровительством. Только предложил ему дело, надежду на будущее, и ту защиту, и те ресурсы, на которые мог рассчитывать всякий, кто регулярно рисковал собой по его заданиям - и испанец еще даже и представления не имел, насколько серьезно Рошфор относится к обязательству прикрывать спину тем, кто ему доверился. Внезапно возникшая преданность и доверие... монсеньор, положим, умел творить подобные чудеса, но в этом граф не считал себя даже учеником. Это было похоже на ловушку - благоразумие требовало подозревать ловушку в первую очередь. Или на проверку. Или... был еще один вариант, и он был бы лучше всего.

- Дон Рамон, если вам не достаточно моего слова, как вы можете так вверять мне себя? - ответил он наконец, с легким, хоть и уважительным, удивлением, в котором тенью мешалось если не сочувствие, то готовность к нему. - Неужели вы в настолько отчаянном положении?

Вопрос прозвучал осторожно, и граф действительно приготовился отступить, и даже извиниться, если собеседник сочтет его нескромным, или неуместным; они вступали в зыбкую сферу той откровенности, на которую сделанное и принятое предложение дружбы не вполне давало ему право.

- Если так, расскажите мне об этом как другу, и я постараюсь помочь. Если нет - давайте начнем с меньшего. С того, что вы примете несколько поручений, и сами себе ответите на вопрос, достаточно ли я для вас надежен.

Отредактировано Рошфор (2018-08-22 22:08:27)

Рошфор кивнул. Это объясняло почти все, это было довольно легко проверить, и, черт возьми, он еще никогда не отказывал другому дворянину в помощи просто потому, что дело выгядело слегка опасным. 

- Когда вас окружит пять человек, обсуждать и решать, что делать, может оказаться немного поздно, - заметил он. -Только вы один можете судить, что мне следует знать о вашей истории, а чего, возможно, лучше не знать. Но один вопрос я должен задать. Что будет стоять в требовании о выдаче, если дело примет официальный оборот? Нет, два. Если за вами пошлют, это будут люди испанской короны, или ваши враги представляют..., - он осторожно уточнил, - какую-то иную силу?

Инквизиция, или люди любого из грандов - это Рошфора мало заботило: никто из иностранцев не имеет права преследовать человека на землях французского короля, и помешать им в этом будет заслугой. И услугой монсеньору, поскольку скандал с поимкой испанских агентов, пытающихся убить человека в Париже, ему сейчас был бы только на руку. Но это была не единственная возможность.

Будь Варгас в ссоре с испанской короной, политическим эмигрантом, из тех, за кем станут охотиться и на чужой земле, сказать об этом было бы самое время. Значит - другое. Какой-то влиятельный враг. Или действительно неблаговидный поступок. Испанец сказал очень много, но не назвал имя врага, и не уточнил, что именно послужило поводом. Второе Рошфора интересовало мало, рассказать о первом было в интересах в первую очередь самого Варгаса, если он хотел получить защиту, и раз тот молчал, значит, знал, что делает. 

- Не пират, но моряк? - уточнил граф вместо этого. - Значит, простые вычисления в уме не поставят вас в тупик. Я дам вам ключ к шифру, он же сможет служить и паролем практически на любые случаи - позже покажу, как это работает. Вам нужно будет его заучить, так, чтобы вы могли написать и прочесть записку, не прибегая к бумажному ключу. И скажу, к кому обратиться в Пале-Кардиналь, если что-то случилось в мое отсутствие.

Объяснить Россиньолю, что именно ему нужно, было непросто, зато осознав, что граф ставит не бессмысленные задачи, новое приобретение монсеньора сделалось почти приемлемым в общении, и не отказывалось помочь. Опознать свой собственный уникальный шифр, завязаный на имя агента, и при необходимости подтвердить его личность математику ничего не стоило - и возможность так, косвенно, без опасности для себя поучаствовать в самых секретных делах тому, похоже, немало льстила.

- Мне нужно несколько дней, чтобы получить такой шифр, - Рошфор снова долил вина в бокалы, время было позднее, пора было переходить к текущим делам, - но и вам, как я понимаю, понадобится время, чтобы завершить неоконченные дела, о которых вы упоминали утром. Между тем... Как вы полагаете, ваша рана не помешает вам завтра нанести один или два визита?

Рошфор улыбнулся. Кто же признается, что с раной предпочел бы день-другой поваляться спокойно, когда на примете есть опасное дело? Сам такой.

- Прекрасно, тогда навестите с утра этого шевалье де Валерана. Он есть и в вашем списке, и в моем, в бумагах леди Винтер был его вексель. О вашем появлении в ее доме известно не только мне - давайте придадим этому такой вид, словно часть бумаг вам удалось унаследовать. Или, по крайней мере, вы стремитесь создать такое впечатление у тех, кого подозреваете в ее смерти. Посмотрим, что он вам скажет, но не становитесь слишком настойчивы. Вам нужно только заставить его занервничать, и, может быть, побежать за помощью - дальше с ним иметь дело будут другие. Если он не захочет с вами говорить, упомяните, что обратитесь к лейтенанту де Ротонди, это должно произвести на него впечатление.

Рошфор подумал о Ротонди не зря. Приказывать лейтенанту он не мог, но, может быть, приятелю доставит удовольствие узнать, что его имя наводит страх на товарища детских игр, и тот согласится слегка поддержать игру? В любом случае, если то, что граф слышал о Валеране, было правдой хотя бы отчасти, тому хватит и одного имени, чтобы утратить изрядную долю рассудка, и натворить глупостей.

- Валеран вырос при дворе королевы-матери, один бог знает, какие секреты могли утечь из его рук, - пояснил он. - Что до Ротонди, - он слегка усмехнулся, - это тот человек, который будет рад услышать дурное о Валеране, и мог бы все представить ее величеству в самом невыгодном для того свете. К леди Винтер он отношения не имеет, но мне по другим причинам хочется знать, как они себя сейчас поведут, оба, если немного столкнуть их лбами, - и если после этого признания к лейтенанту подкатят с какими-нибудь интересными предложениями... впрочем, Рошфор не собирался заранее думать об испанце плохо, так, расставлял невидимые колокольчики на всякий случай: не сходи с дороги, и не наткнешься. - Нужно только подумать о том, как прикрыть вам спину, чтобы не повторилась история с Сен-Сульяком, - Рошфор снова стал серьезен. - Расскажите мне, как часто вы бывали у шевалье с леди Винтер, при каких обстоятельствах, знает ли он вас лично?

- Лейтенант шеволежеров его высокопреосвященства. И крестник ее величества, - Рошфор собирался заехать и поговорить с Ротонди завтра же, тем более, что от него можно было и что-нибудь узнать. - Человек, с которым наш друг определенно не сможет сделать попытку договориться... если ничего не изменилось.

Пауза была достаточно многозначительной; лейтенант был один из немногих людей кардинала, в чьем выборе в новой ситуации Рошфор нисколько не сомневался, но догадаться об этом мог разве что кто-нибудь из тех, кто помнил их совместные проделки в Блуа, а с тех времен прошла добрая дюжина лет.

- Постарайтесь упомянуть его, если появится повод, но  в целом, для вас это просто имя, которое должно Валерана встревожить еще больше. Важно, что он предпримет. К кому пойдет, и не пойдет ли к кому-нибудь из этого списка.

Рошфор побарабанил пальцами по столу, раздумывая, и добавил без нажима:

- Я отправлю с вами слугу. Развязывать языки прислуге сподручней равному. Он также устроит слежку у дома, а если кто-то увяжется за вами, вдвоем у вас будет вдвое больше шансов не только отбиться, но и выяснить, что это за люди. Не все носят с собой такое, - он кивнул на принесенный Варгасом клинок, - приметное оружие.

- Неизвестен. И думаю, что нет, - Рошфор сильно сомневался, чтобы Ротонди следил за судьбой старого знакомца настолько пристально, - но я спрошу. И, предупреждая следующий ваш вопрос - я тоже не знаю. Вексель погашен, так что предметом шантажа скорее всего служит имя благодетеля. И я хочу знать, кто тогда выручил нашего друга, связано это с гибелью леди Винтер, или нет.

- Могу я взглянуть на этот вексель? - чуть помедлив, спросил испанец. Эту бумагу вблизи он никогда не видел, а найти ответ на вопрос Рошфора, не зная некоторых подробностей, было бы затруднительно.

Рошфор поднялся, и вскоре вернулся с листом, а заодно и с раздушенным кошельком, который Варгас уже видел.
- Вот, - он протянул бумагу испанцу. - С ростовщиком, конечно, поговорят, но позже.

"Очень большая сумма", отметил про себя бретер. И срок... Ну да, такой секрет должен быть, наверное, не из тех, что протухают со временем. От кошелька тянуло не самым неприятным запахом, но Варгас непроизвольно сморщил нос. Нужно быть большим приверженцем моды, чтобы купить такое, а тем более, подарить любовнице. Или любовнику. И в Париже таких приверженцев хватало, только по карману это было не всем...

- Может, я начну с ростовщика? - предложил бретер, возвращая бумагу. Все, что его интересовало, он увидел. - Он может сообщить о моем интересе "благодетелю", сумма достаточно крупная, чтобы хотеть оказать услугу такому плательщику.

- Зачем? - Рошфор воззрился на испанца с неподдельным интересом. - Мы не знаем, как поведет себя человек, способный запросто потратить такую сумму, неизвестно на что, - и, между прочим, собрать всего в несколько дней, как следовало из дат. - Вы хотите приобрести еще одного могущественного врага? Давайте начнем с того, от кого мы хотя бы отчасти знаем, чего ждать.

- Почему сразу врага? - мягко улыбнулся Варгас. - Я не настаиваю. Только подумал, что интерес еще не означает вражды, я мог бы просто искать человека, который сделал бы то же самое для меня. Но вы правы, пожалуй... Хотя, если у вас есть возможность следить за ростовщиком, один из ответов мог бы упасть в руки в считанные дни.

Рошфор рассмеялся.

- Дон Рамон, проследить несколько дней за ростовщиком несложно. Но выяснять потом цель каждого из визитов - его и к нему - сколько, как вы думаете, людей на это понадобится? Вопреки слухам, у нас нет шпионов на кажом углу Парижа. В то время, как другой человек, не вы, может просто прийти к нему официально, и потребовать показать книги. Но это - после того, как вы исполните свою часть. Тот, кто был готов одолжить Валерану подобную сумму, может и ему самому захотеть оказать услугу. Зачем наводить на мысли, что вы блефуете?  И потом, - граф подвинул ближе кошелек, и встряхнул его; он уже успел обнаружить вышитую надпись на изнанке, которая ничего покуда не прояснила, - у нас с вами на очереди еще десяток имен, и эта вещица, которая произвела такое впечатление на капитана. Вы говорили, мы сможем увидеться с кем-то, кто сможет о ней что-нибудь сказать?

Пришедшую в голову неожиданную мысль Варгас озвучивать не стал. Только потому, что не хотел нарваться на запрет - были и в ней нотки авантюризма, но вполне допустимые, с его точки зрения. На этот раз цель вполне оправдывала почти безобидные, а главное, тихие средства. И официальный визит в этом случае никак не мог помочь, пошлют визитера с богом, а то и еще куда-нибудь...

- Кошелек, - он вынырнул из размышлений. - Да.
И предупредил:
- Это дама.

- Вот и прекрасно, - дама так дама. - Сможем мы навестить ее вечером? Что за дама?

- Мадам де Вейро.

Варгас понятия не имел, что называет хорошо знакомое Рошфору имя.

- Она недавно в Париже и не преследует ничьих интересов, кроме собственных. Взбалмошное и очаровательное создание, которое иногда нуждается в охране. Думаю, она примет нас.

Хм, подруга Ронэ, из-за которой тот устроил переполох с полгода назад? Та, что подозревала, что в доме Клейрака готовится убийство, и покушения на нее самое. Так серьезно, выходит, подозревала, что в отсутствие Ронэ нанимала другого бретера того же класса. Весьма интересно, и даже не только ради кошелька.
- Вот и прекрасно, - Рошфор решил ни о чем не расспрашивать; вечером все увидит на месте, потом будет время для вопросов, если они еще останутся.

- Итак. Кавуа. То, что я должен проверить.