Никогда еще прежде не доводилось Исабель видеть смерть в таком ужасном и отвратительном обличье. Нет, конечно, в прошлом году умер любимый батюшка, о котором она пролила потоки слез, и до сих иной раз тихонько плакала перед сном.  Еще малышкой она простилась с бабушкой, а два года назад на похоронные дроги положили ее подружку, тихо угасшую от давней болезни. Но все эти смерти были мирными и свершились, конечно, по воле Создателя. Умершие ушли во сне и лежали такие спокойные и умиротворенные, что конец их выглядел естественным и неизбежным ходом вещей. Даже приятельница Ана, угасшая на четырнадцатом году жизни, так долго чахла перед концом, что смерть ее показалась всем чуть ли не благом.
Нет, ничто из пережитого не могло подготовить девушку к тому ужасу, который предстал перед нею.
С глухим стоном Исабель бросилась на тело покойного. Оно было еще теплым, и члены гибкими, как у живого: Роберто ушел всего несколько минут назад. И все же достаточно было Исабель приглядеться, чтобы понять, что он ушел безвозвратно.
-Прости меня! Прости меня, милый!  - простонала Исабель, - Я не сберегла тебя, я оставила тебя одного!
Вряд ли хрупкой девушке удалось бы помешать безумному бандиту, даже если бы она осталась в комнате, но Исабель казалось, что все можно было бы изменить. Она могла бы закричать... повиснуть на бандите, мешать ему...
В отчаянии девушка несколько раз ударила себя кулаком в лицо, затем вцепилась в волосы, вырвала из них заколку, и тяжелые каштановые кудри упали ей на плечи. Она целовала умершего, как будто надеялась, что ее поцелуи оживят его: когда-то в детстве она слышала такую сказку.
Но время шло, и Роберто оставался столь же неподвижным. Он уже покинул свою бренную оболочку и не хотел или не мог вернуться.
Тогда мысли Исабель изменились.
-Фр-р-риас! -прорычала она, как волчица, у которой отняли детеныша. - Фр-р-риас! Бандиты! Вы мне заплатите!
Когда-то давно Роберто рассказал ей о злых женщинах, которые, по верованиям древних римлян, преследовали преступника, не давая ему покоя, пока не замучают его до смерти. Как же их звали? Кажется, фуриями!
Вот именно такой фурией теперь хотела быть Исабель.
Она вскочила на ноги и бросилась вниз.  Вид ее мог показаться пугающим: на платье, на лице и руках - везде была кровь Роберто, а длинные распущенные волосы развивались за спиной.  Но всегда аккуратной девушке теперь не было до этого дела.
Она вылетела во двор, точно пуля.
И сразу увидела, что обстановка изменилась: приезжие супруги, явно оставшиеся победителями, стояли во дворе и видимо, только что обнимались, на земле валялись тела бандитов. Они получили по заслугам!
Исабель подбежала к лежащему ничком толстяку и злобно пнула его своей маленькой ножкой, потом подлетела к Лысому, который, корчась, пытался взять нож, и одним пинком отшвырнула нож подальше, а следующий пинок с удовольствием отвесила прямо по его гнусной башке. В поисках прочих она огляделась и увидела  немного подальше дона Педро, то ли мертвого, то ли умирающего, и еще крестьянина с глупой рожей, в которого вцепилась старуха -крестьянка.
Но того, кого она искала больше всех, здесь не было. В ярости Исабель огляделась по сторонам и вдруг увидела двух быстро удаляющихся всадников, которые, похоже, торопились покинуть ферму. Она пригляделась и узнала силуэт Фриаса.
-Убийца! - в ярости закричала она. - Не отпускайте его! Убейте его!

Отредактировано Исабель (2025-10-06 09:22:57)

— Сеньорита, милая... — Адриан попытался было отвлечь девушку, но его призыв пропал втуне.

Что же там такого произошло в доме? Кто еще убит?

Все, что он мог бы сейчас сделать — это остановить юную даму, сжать ее в объятиях, вытерпев пинки и побои — и быть может, она затихла бы и просто выплакалась, но на все это не оставалось времени: к ферме приближались пока еще невидимые всадники.

— Она была не одна, — пробормотал он, следуя за Санчо. — Ни по кому из местных она бы так не убивалась. Может, это за ней едут?

— Не знаю, — несколько невпопад отозвался каталонец, усаживаясь на крыльцо и бросая рядом с собой мешочек пуль, извлеченный из седельной сумки. — Эй, ты! — он наставил палец на Паблито, который, казалось, вздумал играть в гляделки со старшим братом. — Лошадей в конюшню, живо! И пистолет подай, вон он, в траве!

Зубами он выдернул затычку порохового рога и, зажав между коленями пистолет, на глаз отсыпал в ствол пороха.

Адриан не присел рядом, остался стоять, сжимая в ладони эфес шпаги. Только бы не новая драка... Спрашивать друга, как он себя чувствует, было глупо: Санчо соврал бы в ответ что-то бодрое и утешительное. Адриан сам бы поступил так же на его месте. А времени на перевязку у них тоже не было.

Баск окинул взглялом "поле битвы": так посудить, то, что они были живы — само по себе уже было чудом Божьим.

— Чем займемся потом, когда все кончится? — шепнул он.

— Если хорошо или если плохо? — усмехнулся Алехандро, торопливо забивая в ствол пыж и пулю. — Боже, как ты выглядишь! Амазонка, нет, королева амазонок! Как ее там?..

Старуха, оставив старшего сына, поспешила к младшему, забирая у него поводья, и тот, шумно высморкавшись, бросился на поиски второго пистолета.

— Ипполита, — заулыбался Адриан. — Ай, даже зеркальца нет! На даму хоть еще немного похож?

Что-то грохнуло, будто дальний раскат грома — или не такой уж далекий выстрел. А грозы осенью редкость.

— Кажется, наши бандиты недалеко уехали, — вздохнул Адриан. — А те, кто едет к нам, вооружены.

— Враг моего врага… — судя по тону, в свои слова Алехандро не слишком верил. На вопрос друга он не ответил вовсе, но гримаса его была достаточно выразительной. — Сеньорита! Ушли бы вы куда!..

Призыв этот тоже пропал втуне, и каталонец, сыпанув пороха на полку, протянул руку за вторым пистолетом.

— Дай-то Бог... — кивнул баск.

А потом появились те самые "враги", которые могли оказаться им друзьями, а могли и не оказаться. И Адриан почти не расслышал слов сеньора, грозящего им именем какого-то здешнего вельможи, чего-то требующего. Он содрогнулся, будто увидев призрака — и, не глядя, нащупал край мантильи, потянул за него, прикрывая лицо.

Никакая мантилья, никакое платье не спасло бы его теперь, и даже за королеву амазонок он бы не смог себя выдать. Неужели безрассудная юношеская выходка может обернуться такой бедой?

— Я его знаю, — едва слышно выдохнул он, склоняясь к плечу Санчо. — Этого, длинноволосого. Он... кажется, он меня тоже узнал.

Исабель не слышала обращенных к ней слов, не видела путешественников, которые о чем-то переговаривались. Весь мир для нее был окутан кровавым туманом, и единственное, что она ясно различала - спины убегающих мерзавцев.
Они вот-вот скроются, убегут.. Будут жить и веселиться, когда Роберто, милый Роберто, лежит бездыханный там, наверху! И ее месть их не догонит!
Исабель хотела бежать следом, но запуталась в юбках и чуть не упала. На минуту взглянула на небо - серенькое, осеннее, с набегающими тучами. Погода портилась, кажется опять собирался пойти дождь, - и в этом небе нигде не было видно сияющего престола Всевышнего. В прежние, ясные дни детства, Исабель очень любила смотреть в небесную синь и воображать, что видит чертоги рая и  ангелов у подножия Господня. Но теперь поблекли и небеса.
-Помоги мне! - шепнула она, глядя в небо. - Ты все видишь, не оставь без наказания тех, кто это сделал, Господи!
И тут до нее донесся глухой, отдаленный звук выстрела, а затем конский топот.
Что-то случилось! Не то бандиты на кого-то напали на дороге, не то на них напали...
По дороге быстро приближались всадники - незнакомые и судя по всему, вооруженные, и в другое время девушка предпочла бы  избежать встречи с ними, но теперь собственная судьба заботила ее далеко не так сильно.
Один из новоприбывших, по виду - дворянин, внезапно крикнул, что представляет какого-то местного сеньора.
Ему отвечал один из двух путешественников, тот, который был мужчиной, назвался и неожиданно заявил, что они приехали сюда, на ферму, не случайно, что они искали ее, Исабель.
Исабель отрешенно, точно это касалось не ее, а кого-то другого, удивилась. Неужели супруги были посланы ее семьей?
Но как? Девушка не сомневалась, что братья ищут ее, но вряд ли они рассказали бы семейную тайну чужим. Может, эти супруги - какие-то ее дальние родственники? Исабель смутно припомнила, что у нее есть какой-то кузен в Мадриде, которого она никогда даже не видела. Не он ли это?
Впрочем, она мгновенно забыла все это, когда в душе ее внезапно вспыхнула надежда на отмщение. Приезжие представляют местные власти?  Тогда разве они не должны покончить с бандитами? И Исабель бросилась вперед.
-Сеньор! - воскликнула она. - Молю вас о правосудии! Бандиты, которые только что скрылись по этой дороге, похитили меня.. ограбили... убили человека! - добавила она с рыданием. -Сейчас они сбегут,  и их уже не поймать! Помогите!

Адриан опустил шпагу, ножен, чтобы ее спрятать у него не было, вытереть ее тоже было не о что — не о подол же собственного платья, хоть оно теперь и не отличалось чистотой...

Мантилью от лица он не убрал, пусть и, взглянув на маркиза де Касаса снова, убедился: помнит. Узнал.

***

Такое вряд ли забудешь. Сам он в ту ночь здорово перетрусил — и даже не знал от чего больше: от того ли, что приглянулся маркизу, или от того, что оскорбил его дерзкой шуткой. И то и другое было равно неприятно: Адриан не искал себе на карнавале ни врагов, ни друзей, ни, тем паче, случайных интрижек. Он хотел потанцевать — всего-то. И вообще это Диего был виноват, что потащил его к Лерме: они могли бы замечательно повеселиться в городе.

Поэтому, даже когда оказалось, что маркиз не сердится и не обижен, Адриан счел разумным не продолжать знакомство. Альба и Лерма не слишком ладили в последнее время, и пусть он мог сколько угодно дразнить и подначивать Диего, но попытки испытывать терпение герцога... обоих герцогов — могли обойтись ему слишком дорого.

Тем более, Диего сознался ему тогда, что в разговоре с маркизом назвал его "марикой". Это была не Севилья — пестрая, шумная, карнавальная в любое время года. Это был строгий, по-столичному чопорный Мадрид — и следующий день, Пепельную среду, Адриан провел в церкви, как и положено — то и дело тормоша Диего, чтобы не зевал на мессе.

***

— Пойдем? — шепнул он Санчо. Действительно: что им еще оставалось делать? Не драться ведь и не бежать. — Я плохо знаю, что за человек маркиз де Касаса. Но если бы он хотел мне навредить, то давно бы мог это сделать — и не сделал.

— Тем лучше, — еле слышно откликнулся каталонец, подхватывая его под руку — не столько как даму, сколько как товарища. Безмолвно кивнув в ответ на вопрос дона Альфонсо, он поманил к себе старуху, и сейчас, пока не подошла она и все остальные, у них еще оставалось несколько мгновений на частный разговор. — Я дальний родственник дамы, и нас попросили помочь. Семью не называем, чтобы не разносить слухи. Вообще никаких имен.

Адриан кивнул. Девушка могла и поверить: она была в слишком расстроенных чувствах. Да и все ли знают своих кузенов в лицо? У него самого в Новой Мексике была родня, которую он в глаза не видел. Оставалось надеяться, что маркиз и его спутники тоже поверят.

Он оглянулся на старуху, вздохнул и на всякий случай решил предупредить Санчо:

— Он... маркиз видел меня в юбках. Раньше.

Каталонец сжал губы, отводя полыхнувший неприязнью взгляд, и, выпуская локоть друга, обернулся через плечо:

— Паблито! Принеси наши седельные сумки, и побыстрее!

Мальчишка, подскочивший от оклика, неуклюже поклонился и, ежась под все усиливавшимся дождем, кинулся в конюшню, а каталонец, снова беря Адриана под руку, наклонился к самому его уху:

— В юбках? Или без них?

— В юбках-в юбках, — заверил его баск. — Я удрал, когда он полез целоваться. Только Диего потом проболтался ему, кто я и что я такое.

Отредактировано Луис де Толедо (2025-10-19 21:34:58)

В другое время Исабель,  сообразительная и наблюдательная от природы, непременно задалась бы вопросом, каким образом ее кузен вообще узнал, что ее следует искать на этой ферме, и как он так быстро получил сообщение от ее семьи. Ведь она была готова поклясться, что разбойники не успели послать никакого письма, да и времени с ее побега из дома прошло немного, хотя ей казалось, что целая вечность. Кроме того, доном Хосе звали ее двоюродного деда, только тот был убит на войне лет пятьдесят тому назад и насколько ей известно, не оставил потомства.
Но сейчас все это не имело значения, все это блекло по сравнению с важностью ее миссии - покарать бандитов и почтить  память милого Роберто, который, вероятно, еще не отлетел слишком далеко, кровавыми гекатомбами. Исабель не знала слова "гекатомба", но именно это она представляла, думая о разбойниках.
Поэтому Исабель лишь вяло удивилась, приглядевшись к "даме"-спутнице говорящего. Вблизи таинственная дама выглядела подозрительно мужественно и походила на переодетого мужчину, живо напоминая Исабель случай, когда ее братец Родриго стащил ее платье и маменькины плащ и  чепец, и отправился в таком виде на улицу. Там он, изображая девицу, наделал переполоху, привлек внимание стражи  и позже удостоился знатной  порки от отца. И еще платье Исабель так разорвал и испачкал,  что пришлось подарить его служанке.
Впрочем, какое ей дело до этих путешественников, до их секретов? Важно было как можно скорее заполучить в свои руки того бандита, которого новоприбывшие, по их словам, поймали, и уговорить их послать погоню за тем, что бежал в лес. Никто из этих мерзавцев не уйдет безнаказанным. Все они заплатят за страшное злодеяние.
Новоприбывшие люди, которые назвались представителями сеньора.. де Луна, кажется? - выглядели сильными и при них был собственный отряд, значит, надо было как-то понравиться им и уговорить сделать то, чего она хотела.
Поглощенная такими мыслями, она слушала незнакомого "кузена" вполуха и немного оживилась лишь тогда, когда он заговорил об одежде. Одежда - это важно, это то, что позволяет производить впечатление на мужчин.
Исабель глянула вниз и ее замутило, когда она увидела свое платье, насквозь пропитанное кровью милого Роберто, и ощутила этот запах. На миг она пошатнулась и была вынуждена уцепиться за перила.
В самом деле, необходимо переодеться...
- У меня есть своя одежда, сеньор, - произнесла она тихо.- Там, на наших лошадях, были наши седельные сумки, в них вся моя одежда. Сумки, наверное, в конюшне, я не видела, чтобы их заносили в дом.
На глаза Исабель навернулись слезы, когда она вспомнила день, когда Роберто украдкой принес ей эти  сумки, чтобы она уложила вещи для побега. Это были отличные, дорогие дорожные сумки из первоклассной кожи, которые он заказал  для путешествия у лучшего мастера в городе и еще, - о, сила любви! - велел ему те две, что предназначались для вещей Исабель, украсить ее монограммой.
Ах,  еще недавно, счастливая, как птичка, Исабель укладывала свои самые ценные вещи, мечтая о том, как будет наряжаться для свадьбы и в первые дни брака во все это! И в итоге набрала так много всего, что ее добро не влезло в две сумки и Роберто пришлось переложить пару свертков в свои собственные сумки! Как он смеялся и шутил по этому поводу, и нашел в этом дополнительный случай поцеловать ее ручки..
Тут Исабель взглянула в сторону конюшни и заметила крестьянского парня, того, что постарше, который крался к дверям конюшни. И сразу вспомнила, что он тоже был заодно с бандитами, и его нельзя отпускать. К тому же он, кажется, что -то собирался украсть.
-Подождите! - воскликнула она, обращаясь к своему новоявленному кузену и его не то спутнице, не то спутнику. - Вон тот крестьянин, смотрите, - он был вместе с разбойниками, помогал им, нужно задержать его! И он собирается украсть вашу лошадь!

Отредактировано Исабель (2025-10-20 05:18:40)

Баск задержал взгляд на лице друга. Во-первых, он сам предпочел бы заняться его раной. Во-вторых, Санчо просил не называть имен, да и кто знает, не дошли ли уже вести о беглеце до сарагосского трибунала? В-третьих... В-третьих, здесь был сеньор маркиз, дон Гаспар, кажется... Новый взгляд он бросил уже на маркиза — ни о чем не прося, больше пытаясь понять, какое решение тот принял относительно него, Адриана.

— Я друг дона Санчо, — в конце концов, это была самая что ни на есть настоящая правда. — И немного актер, вы не ошиблись, дон Альфонсо, — Адриан запоздало поклонился. — Дон Санчо попросил меня помочь с розысками сеньориты, и мы решили, что молодые супруги вызовут у похитителей меньше подозрений, чем два вооруженных всадника, рыщущих в этой глуши, — улыбка на краткий миг осветившая его лицо, вновь уступила место затаенной тревоге. — Если позволите, господа, я мог бы сам перевязать рану моего друга, пока мы будем рассказывать вам, как было дело.

— "Зовите меня донья Ана"? — рассмеялся каталонец и неуклюже, одной рукой, начал расстегивать камзол. Его, казалось, беспокоила только его рана. — Сожалею, дон Альфонсо, но я понятия не имею, кто это был. Он назвался доном Педро и приказывал всем остальным. Я бы посчитал его за дворянина, но быть может, сеньорита знает больше. Или... хозяйка дома?..

Он глянул на старуху, но та только мелко-мелко затрясла головой:

— Дурной это был человек, дурной, а мальчик мой ничего дурного не сделал, пощадите, ваши милости, убили бы его, кабы он им прислуживать не стал!

То ли страх, то ли расчет помешали ей заговорить, когда ее сын был схвачен, и теперь последние ее слова растворились в потоке слез и бессвязных молений.

"Дон Мигель?" — с веселым удивлением подумал Алехандро, борясь с навалившейся внезапно усталостью. Казалось, это невесть откуда взявшееся имя послужило неким сигналом, и его тело, уверившись, что опасность миновала, потребовало своего… но ведь не миновала она, и, даже если этому дону Гаспару можно было довериться, это такое соблазнительное предложение нельзя было принимать.

Отказываться, впрочем, тоже было нельзя.

— Вы более чем великодушны, дон Альфонсо, разумеется, мы оба счастливы принять ваше приглашение. Спасибо, дон Эстебан, — он чуть наклонил голову и, усаживаясь на скамью напротив командовавшего отрядом вельможи, утомленно прикрыл глаза, позволяя другу заняться его раной. Игры в этом не было никакой, он и в самом деле еле держался на ногах, и если голос его зазвучал глуше, то не только потому, что он рассчитывал отказаться от визита в замок дона Альфонсо под этим предлогом: — Я надеюсь, друг мой, вам не придется упражняться на мне в вышивании… или просить об этом донью Исабель!

Судя по ощущениям, пуля действительно едва ободрала кожу, но теперь, запоздало осознавая, чем бы все это кончилось для него, пролети та даже на полпальца ближе к телу, он невольно поежился. Повезло — остался бы без руки, а то и вовсе истек бы кровью. И плакать бы о нем никто не стал, в отличие от этого… Вивальдо.

Что-то в рассказе доньи Исабель было не так, но сил обдумать его по-настоящему у Алехандро не было. Может, дело было в ее юности? Но, что бы ни настораживало его в этой истории, главная опасность была в том, что в ней не осталось места для них с Адрианом. Как могла семья сеньориты что-то узнать о беде, в которую она попала?.. И сколько времени она в ней была, в этой беде?

Сквозь опущенные ресницы он оценил платье доньи Исабель, пытаясь прикинуть на глаз, давно ли она здесь. День, два? Надо было что-то придумать, надо было что-то говорить, а ему ничего не приходило в голову, сил не было даже на соболезнования. Спросят — подумаем. Но все-таки, бедная девочка…

Где-то рядом суетилась старуха, смешивая мольбы о милосердии с предложениями нагреть еще воды и постелить постель, не забывая при этом возблагодарить Бога за появление дона Альфонсо, который, уж конечно, отличит "этого негодяя разбойника" от ее бедного сына, но смотреть, что там за негодяй Алехандро тоже не стал. Всему свое время, сейчас время ждать.