Ришелье, одетый на сей раз по последней моде так, что, если бы не духовное звание, которое он себе присвоил, никто не заподозрил бы в нем священнослужителя, кивнул вошедшему на табурет, но сам садиться не спешил, задумчиво разглядывая бретера. Шарпантье отчаянно возражал против того, чтобы его покровитель встречался с наемником наедине, но кардинал настоял на своем – и не только потому, что находил унизительными подобные опасения. После рассказа Лекена смешно было бы считать, что присутствие секретаря – или кого-то из тех дворян, которым Ришелье готов был бы довериться, – хватило бы, чтобы помешать убийству, но даже если бы он этого не знал, кардинал не пожелал бы свидетелей для этой беседы. Многие псы опаснее своих хозяев, и горе человеку, если, спуская зверя с поводка, он не может потом его остановить.

– Я крайне недоволен вами, господин де Ронэ. Когда я позволил вам продолжать то занятие, в котором вы столь преуспели, я не разрешал вам оказывать услуги моим врагам. И тем паче – играть против меня. Что это было – глупость или предательство?

Гнев в голосе кардинала был неподдельным, хотя само чувство, пусть и захлестнувшее его с головой во время встречи с Лекеном, единственным, кто остался невредим после нападения на Бэкингема, уже миновало.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Ришелье ответил наглецу ледяным взглядом. Привычка Ронэ убивать в честном поединке при свидетелях внезапно перестала быть такой уж необъяснимой: выводить собеседников из себя  нахал умел в совершенстве – причем, как мгновенно стало очевидно, даже сам того не желая.

– Господин де Ронэ, – с обманчивой мягкостью проговорил кардинал, – неужели вам так часто платят за убийство, что вы затрудняетесь предположить, что это за последние несколько дней могло бы вызвать мое недовольство? Напрягите же вашу память, умоляю – или мне надлежит обратиться к вашему хирургу? Вы прикончили троих моих людей не далее как позавчера, еще один умирает – и вы думаете, что я так легко вам это прощу?

Если бы Ришелье всерьез полагал, что за проступком бретера стоит злой умысел, он не стал бы, разумеется, с ним разговаривать – или в любом случае, не стал бы разговаривать в таком тоне, но в злой умысел он не верил, как не поверил бы и в желание того за что-то отомстить – или даже подразнить, что было бы больше в духе для Ронэ. Но чья-то рука лежала на рукояти шпаги, которую Ришелье привык считать своей, и кардинал был твердо намерен либо вернуть себе этот клинок, либо сломать его.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Ришелье позволил себе недоверчивую улыбку. Рыцарские замашки у наемного убийцы! В это же мгновение он осознал, однако, что он ничего не узнает, если прямо спросит у бретера имя женщины, которая попросила его об этой услуге – потому ли, что тот и вправду не захочет ее скомпрометировать, или оттого, что вынужден будет придерживаться уже созданного образа – какая разница?

Впрочем, истину можно узнать, и не задавая ни одного вопроса.

– Если она знает, кому вы служите, господин де Ронэ, – холодно заметил Ришелье, не спуская с молодого человека пристального взгляда, – то ей могло показаться забавным отправить вас на выручку к герцогу Бэкингему.

В число тех, кто служил кардиналу, входила одна очаровательная особа, знакомая Клейрака, обладавшая необыкновенным талантом развязывать мужчинам языки. Про шевалье де Ронэ она рассказала немало любопытного, но тем, кому он служит, он ей не хвастался, и поэтому Ришелье не тревожился раньше о связывавшей их тайне – и напрочь позабыл, что, по словам его людей, с некоторых пор миледи принимать у себя бретера перестала. И потому, делая это предположение с нарочитой неторопливостью, он ни на миг не отводил глаза от собеседника.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Глядя на низко склоненную голову бретера, Ришелье мысленно выругался: ничего полезного ему это признание не сказало. Пусть даже сам Ронэ верил, что он ничего своей подружке не говорил – что с того? Люди такого рода редко понимают, когда и что они кому разболтали.

«Он должен был поступить иначе»! Это могло значить все что угодно, особенно для Ронэ: что он должен был догадаться, что он не должен был выполнять просьбу своей подружки, что ему не следовало лезть в чужую ссору… Нет, кое-что можно было исключить: просьба дамы, если судить по сказанному ранее, была для него достаточным оправданием, и в поединке пятерых против одного он собирался стать на сторону одного, кто бы ни были пятеро. Но не думал же он, к примеру, что, услышав голос Бэкингема, который слышал до этого лишь однажды, он тут же должен был его опознать?

– Да, – сухо подтвердил он, лихорадочно прикидывая, как пуще выбить своего собеседника из колеи. – Например, выбрать себе даму сердца, которая не была бы столь… – он помедлил, не столько подбирая нужное слово, сколько затягивая томительную паузу, – сомнительна.

Эпитет, который означал все и ничего, но не мог не задеть, и, выбирая его, кардинал всецело полагался на защиту, которую давала ему сброшенная на этот час красная мантия.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Ришелье помолчал, взвешивая все за и против – что, учитывая захлестнувший его гнев, было непросто. Совать руку в осиное гнездо было, конечно, неприятно, но имя любовницы бретера он узнал. Можно ли было его использовать против нее? Вслепую, как зачастую использовала своих любовников она сама – потому что иначе не получится? Пока кардинал не видел в этом смысла – но ведь обратное могло быть лишь вопросом времени.

– Ваша беспримерная наглость, господин де Ронэ, извиняется только вашей беспримерной же глупостью, - сказал он наконец. – Вам хочется повторить судьбу господина де Шале? Он тоже клялся мне в верности в свое время. Я могу вам точно сказать, что будет дальше. – Он поднял руку, призывая к молчанию. – Вы начнете с того, что заверите меня в своей преданности.

Даже если бы бретер не кивнул, по лицу его очевидно было бы, что собеседник попал в точку.

– Я не могу сказать ничего иного, – с усилием проговорил он. – Я служу вам, это все.

– Затем вы вернетесь к своей… возлюбленной, - Ришелье стоило немалых усилий не вложить в это слово все чувства, которые он испытывал к герцогине, - и скажете ей, что вы не можете более выполнять ее поручения. Вы откажетесь объяснять почему, разумеется, но госпожа де Шеврез – очень умная женщина, и легко сделает тот же вывод, который сделал я: кому вы на самом деле верны. Вы ведь сами сказали мне, только что, сами того не заметив, чью просьбу вы выполняли, спасая герцога Бэкингема.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

– Пари? – тут же предложил Ришелье. Возможность была идеальной, и он не замедлил за нее ухватиться. – Вы верите в свою Прекрасную даму – а я уверен, что она вас использует.

Бретер ответил не сразу, с нескрываемым подозрением глядя на своего патрона.

– Что вы имеете в виду?

– Ровно то, что сказал, и ничего боле, – чуть снисходительно улыбнулся кардинал. – Если госпожа герцогиня даст вам новое поручение того же рода – пожелает, чтобы вы кого-то для нее убили – для нее, или для ее подруги – если, в целом, она захочет воспользоваться вашей шпагой в своих целях – вы дадите мне знать. Немедленно.

– Это… недостойно.

– Значит, вы не отрицаете, что я прав. И готовы стать орудием в чужих руках?

Многие из тех, кто служил ему, легко вывернулись бы из этой ловушки, но от бретера он такой ловкости не ждал.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Ни один рыбак, верно, не был столь взбешен и растерян, когда, вытянув сеть, он обнаружил вместо нее внезапно жалкие ошметки, и в первые мгновения Ришелье не решался сказать ни слова из боязни наговорить лишнего – не того даже, о чем он мог потом пожалеть, но скорее того, чего потом бы стыдился. О нет, шевалье де Ронэ не предупредит своего покровителя, но вместе с тем будет рассчитывать на то, что этот покровитель не позволит ему наделать новых глупостей или более того, простит ему будущие ошибки и оградит от их последствий. Как это легко и просто, проявлять благородство, будучи г-ном де Ронэ!

Соблазн отправить означенного господина ко всем чертям и главной дьяволице королевства был почти непреодолимым, и однако остановил кардинала не один лишь расчет: при том, как невелик был шанс победить герцогиню де Шеврез, используя именно это оружие, двигала им в его решении странная смесь сочувствия и легкой зависти.

– Где она остановилась, вы мне, конечно, не скажете.

К тому же, напомнил себе Ришелье, всеведущ один лишь Господь, а непогрешим – только его святейшество, и все могло еще сложиться не так, как он ожидал.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

– «Звезда и корона», – задумчиво повторил Ришелье – не потому, что это название ему что-то сказало, но для того, чтобы лучше его запомнить – а заодно и выиграть время. Ловушка, столь тщательно расставленная для герцога, не поймала и комара, но сдаваться было еще рано. Что станет делать англичанин, счастливо избежав западни? Кинется обратно в Лондон? Примется сам искать свидание с королевой? Если он знает, что герцогиня в Париже… а он ведь об этом знает, должен знать, вряд ли г-жа де Шеврез отправила любовника на выручку к англичанину, не присовокупив к своей просьбе какого нибудь предупреждения…

«Звезда и корона»… Возможно, Бэкингем пожелает снова навестить своего спасителя. И, что важнее, вряд ли герцогиня оставит раненого кавалера без единого знака внимания, и вряд ли она успела посетить его сегодня. А значит, за шевалье де Ронэ надо будет проследить, а для этого надо было понять, собирается ли он возвращаться домой, и если да, переубедить его.

– И что говорит ваш лекарь?

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Ришелье спрятал улыбку – отказа он бы и впрямь не потерпел, но шевалье де Ронэ опомнился вовремя, а такое, смятое возражение было ему лишь на руку – хоть он и начинал сомневаться в такие моменты, так ли бретер простодушен как кажется.

– Вы тревожитесь о своем здоровье, сударь? Или не хотите покинуть Париж, не простившись с госпожой герцогиней? Я облегчу вам жизнь: граф де Рошфор навестит вас завтра в «Звезде и короне», где вас без труда найдут и ваш врач, и ее светлость, и передаст все подробности. Постарайтесь оказаться на месте, или я усомнюсь всерьез в вашей готовности служить мне. Вы меня поняли?

Задавая этот насмешливый вопрос, кардинал надеялся, что, получив на него положительный ответ, он услышит если не ложь, то заблуждение.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.