Де Баац хищно подался вперед.

- Была? - повторил он. - Что значит - была?

Жюль-Сезар, который как раз думал, как это странно, что де Баацу уже второй раз выпадает три картинки, растерянно уставился на г-жу де Бутвиль.

- Вы хотите сказать… он жульничает?

Де Баац выплюнул грязное ругательство.

- Вы возьмете свои слова назад, или я вам их вколочу в глотку! Это вообще не я сдавал, сударек мой!

Вместо ответа де Баац отодвинул кружку, и Жюль-Сезар, который еще пытался сообразить, что происходит, вдруг понял, что он собирается сделать, и вскочил.

- Тасовал ваш приятель, - выкрикнул он срывающимся голосом, - и он вам так и разложил карты, чтобы сейчас вам снова выигрыш выпал. Вы мошенник, сударь - вы оба мошенники!

Юноша схватил со стола свою кружку с отваром, выплеснул ее в лицо де Баацу и только чуточку промахнулся - попало ему на камзол.

- Господа, господа, - запричитал трактирщик, - да что ж это такое, это же какое-то недоразумение, не иначе, что ж сразу смертоубийство…

- Послушайте, петушок… - тяжело начал де Баац.

- Я вас обвиняю, - перебил Жюль-Сезар. - Вас обоих. По очереди или вместе!

Конечно, он понимал, что это полнейшая глупость и страшный риск, но что еще он мог сделать? Де Баац уже собирался вызвать г-жу де Бутвиль! И хотя вряд ли она бы продолжила бы притворяться после этого, он бы тогда все равно вызвал ее спутника… А еще она могла не признаться, и кто бы он тогда был?

Наемники смотрели на Жюль-Сезара с одинаково оторопелыми физиономиями, и это было бы даже смешно, если бы ему было сейчас до того, чтобы смеяться, но потом де Баац неожиданно ухмыльнулся как-то очень странно, поглядел на г-жу де Бутвиль и встал.

- Начнем с меня, отважный юноша, - саркастически сказал он. - Господа, вы не откажетесь послужить нам секундантами, конечно?

- Ни в коей мере, - откликнулся де Брез. - А вы, господин де Кюинь?

- Секунданты не должны драться, - вмешался Жюль-Сезар, и тут его осенило. - И я счел бы за оскорбление, если бы вы стали драться с моим противником!

Подмигнуть г-же де Бутвиль он не решился, но поглядел очень выразительно.

Жюль-Сезар подумал, что он так и думал - не стала она признаваться, хотя и не могла не понимать, что какой из нее секундант! Но в трактире других дворян не было, и эти наемники все равно бы к ней обратились, а так он хотя бы мог быть уверен, что… Да ни в чем он не мог быть уверен - если его ранят, с нее станется согласиться его поддержать, даже без шпаги, такая она отчаянная.

Ему надо было, конечно, быть от нее в ужасе, но он на самом деле восхищался, как бы это ни было противно женской природе, он ее очень хорошо понимал - г-жу де Бутвиль, не природу, разумеется.

- Мне лично, - сказал де Баац, - на улицу идти не хочется: холодно, снег… Что вы скажете, если я вас здесь заколю, а?

- Господа хорошие! - взвыл трактирщик. - Да что ж это такое-то?

Жюль-Сезар собрался с духом и усмехнулся.

- Скажу, что я не согласен быть заколотым - ни на улице, ни здесь. Но драться в придорожном кабаке - увольте.

Если де Баац почему-то не хотел драться на улице, то надо было его заставить - и нечего ему так себя вести. Посмотрим еще, кто кого заколет!

Аббат смерил ее пренебрежительным взглядом.

- Да вам же и придется вашего друга из нее вытаскивать, - хмыкнул он.

Жюль-Сезар, который уже готов был вмешаться, если аббат попытается бросить г-же де Бутвиль вызов, едва ли не вздохнул с облегчением.

- Если вы не хотите доставлять такую неприятность своему другу, - сказал он, - то я готов уступить.

Де Баац хохотнул и пошел к выходу. Де Брез последовал за ним, и подотставший Жюль-Сезар воспользовался возможностью, чтобы шепнуть г-же де Бутвиль:

- Если меня убьют и вы полезете драться, то меня убьют зря. Поняли?

Получилось немного невнятно, но как это еще можно было сказать?

Жюль-Сезар и правда неплохо видел в темноте, но сообразил, что это дает ему преимущество, только оказавшись на улице и заметив, как щурится де Баац. Это было, конечно, не вполне справедливо, и юноша хотел уже послать за факелами, но вовремя спохватился: де Баац был тяжелее, и руки у него были длиннее, а он вовсе не пытался, например, потребовать себе шпагу покороче!

- Вы можете еще избежать кровопролития, господа, - церемонно проговорил де Брез, - если господин де Бадремон принесет извинения…

- Нет!

- Ну, нет так нет, - согласился де Брез.

- Не будем затягивать, -  сказал де Баац и вытащил шпагу.

Жюль-Сезар последовал его примеру, убедившись, что г-жа де Бутвиль отошла в сторону, и клинки скрестились.

На родине юноша никогда в жизни бы не обеспокоил так матушку и не подверг опасности свою бессмертную душу, да и в полку он еще ни разу не участвовал в дуэли, даже в роли секунданта, и поэтому сейчас он даже меньше боялся быть быть убитым, чем повести себя глупо. Фехтовать его, конечно, учили, и дома, и в полку, и товарищи говорили, что у него твердая рука, но вот так, по-настоящему, это вдруг оказалось страшно, и Жюль-Сезар, забыв обо всем, сосредоточился на защите, даже не пытаясь перейти в атаку. Его противнику это пришлось явно не по нраву, особенно когда Жюль-Сезар в третий раз парировал его укол.

- Ну же, сударь! Вы осторожнее чем девственница в борделе!

Жюль-Сезар не ответил, но было обидно, и, заметив просвет, он сделал выпад. В следующее мгновение руку у локтя обожгло как горячим углем, и он выронил шпагу.

- Вы удовлетворены, сударь? - спросил де Брез своего приятеля так, словно они были незнакомы.

- Вполне, сударь, - де Баац приподнял шляпу и обернулся к г-же де Бутвиль. - А вы, сударь? Может, и у вас имеются какие-то сомнения в моей честности?

Будь на месте г-жи де Бутвиль какой-нибудь настоящий г-н Франсуа де Кюинь, Жюль-Сезар бы его оттолкнул, потому что не надо было его держать, он никуда падать не собирался, и рана была пустяковая - царапина…

На самом деле боль начала расти, и он почувствовал, что его прошибает потом - не холодным, как в книгах, а просто его стала бить дрожь.

Наемники направились обратно в трактир, не удостоив их даже взглядом, и, как бы Жюль-Сезару ни хотелось крикнуть им вслед что-то обидное, он сдержался - этот де Баац победил его в честной схватке, хотя был, конечно, мерзавец… Как только так получается, так несправедливо?

- Пойдемте, - смущенно сказал он г-же де Бутвиль. Теперь она будет презирать его, потому что он проиграл - вот как он так сглупил? Надо было защищаться и дальше, как учили - пока шпага сама не уколет.

Рука болела все сильнее, но падать он все равно не собирался, хотя очень был рад, что, когда они вошли в обеденный зал, гасконцев там уже не было.

Жюль-Сезар механически подчинялся и даже сумел не застонать, пока г-жа де Бутвиль стаскивала с него сперва камзол, а потом - рубашку, и, наоборот даже, думал не о приличиях, а о том, что на рукаве будет прореха и грязное пятно, а у него другого камзола нет и что бы сказала матушка. Молилась бы, конечно, за счастливое избавление - живой!..

Жюль-Сезар скрипнул зубами и поспешно отвернул голову от г-жи де Бутвиль, так ему было стыдно. И проигрался в пух и прах, и из полка своего сбежал, и в лапы к мошенникам попался как последний дурак, и вот, даже на дуэли его тут же проткнули - как цыпленка насадили на вертел. И рука болела ужасно.

Если бы г-жа де Бутвиль ему бы сейчас посочувствовала, он бы вспылил и ему было бы потом еще неприятнее, но она не сочувствовала, а промыла его рану - очень умело и очень спокойно, и перевязала тоже очень хорошо - так что сразу стало легче, но все равно, когда она закончила, Жюль-Сезар уже так устал, что не стал даже спорить, когда она ему велела прилечь, а потом позорно заснул и проснулся только наутро, оттого что его лихорадило, и еще очень долго потом не мог встать с постели.