Мадам де Ларошфуко встретила гостий не на лестнице, конечно, но стоило лакею проводить их в гостиную, как она вскочила навстречу и протянула к Эмили руки.
- Ах, моя дорогая графиня, наконец-то! Я просто заждалась вас! Но я верила, верила, что вы приедете! - тут только Габриэль заметила Анну-Марию. Возникла пауза, и Эмили поспешила представить подругу:
- Ваше сиятельство, позвольте представить вам мадемуазель де Вансак.
На почтительный реверанс Анны-Марии герцогиня ответила рассеянным кивком и тут же ухватила мадам де Бутвиль за руки.
- Ужин подадут в малой столовой, но мне просто необходимо поговорить с вами наедине. Вы же простите нас, дорогая? - обратилась она к Анне-Марии и, не дожидаясь ответа, потащила Эмили к двери.

Отредактировано Провидение (2023-12-08 04:24:16)

Судя по выражению лица герцогини де Ларошфуко, возражение Эмили поставило ее в тупик. Впрочем, опомнилась она почти сразу:

- Ах, моя дорогая, у вас такое доброе сердце! Уверена, эта особа пользуется вашим великодушием! И вы, конечно, поможете и мне, вы же так добры! Тс-с-с!

Появившаяся в эту минуту нагруженная подносом горничная издала задушенный, но очевидно изумленный возглас и присела в почтительном реверансе, одновременно протягивая поднос своей госпоже.

- Туда, - герцогиня нетерпеливо махнула рукой в сторону только что закрывшейся за ними двери боковой гостиной и снова подхватила Эмили под руку. - Идемте, идемте. 

Она решительно пресекла попытку горничной пойти за ними со своим подносом в ее кабинет, собственноручно закрыла за ними дверь и, испустив глубокий прерывистый вздох, упала в ближайшее кресло.

- Эмили, дорогая моя, я пропала! - простонала она. - И бедненький Илер тоже!

Отредактировано Провидение (2023-12-08 04:24:36)

- Что значит, какой? - изумилась герцогиня. - Мой Илер!

Как многие люди, она была совершенно уверена, что ее собеседники посвящены во все, что известно ей самой (за исключением, понятное дело, тех случаев, когда речь заходила о чем-то, чем она собиралась поделиться), и непонимание графини де Люз оставило ее в полнейшем недоумении.

- Мне прислали… - она осеклась, судорожно глотая воздух, и продолжила внезапно безжизненным голосом: - Мне прислали записку. П-принесли. К-какой-то уличный… Что я д-должна заплатить…

Она сделала какое-то странное телодвижение, то ли собираясь встать, то ли едва не выпав из кресла.

- Господин герцог меня… - она не закончила, спрятав лицо в платок.

Отредактировано Провидение (2023-12-08 04:24:45)

- Мой Илер, - повторила герцогиня. Судя по ее тону, а еще больше взгляду, в котором раздражение смешивалось с сомнением, она начала уже жалеть о том, что начала этот разговор. - То есть наш Илер. Наш сын. Вы же знаете, Господь прибрал нашего малютку… не Илера!

Нетерпеливое это уточнение явно было вызвано тем, что она прочитала в лице своей юной гостьи, но в следующий миг ее чело затуманилось, и, выразительно вздохнув, она начала объяснять: дитя, которое она носила под сердцем, родилось мертвым, и, едва оправившись, она пожелала забрать в Париж своего предыдущего ребенка - малыша Илера, которому не так давно исполнился год. Герцог не чинил ей препон, и она отправила карету за ребенком и заботившейся о нем кормилицей, однако кучер вернулся один: и женщина, и ребенок накануне пропали.

- А мне прислали письмо! - герцогиня, похоже, снова переживала свое потрясение. - Такую… мерзкую бумажонку… грязную! От нее воняло! И потребовали, вот. Душечка Эмили, вы же мне поможете?

Она шмыгнула носом и выжидательно уставилась на юную графиню.

Отредактировано Провидение (2023-12-08 04:24:04)

При этом естественном вопросе герцогиня де Ларошфуко смешалась, но, несмотря на залившую ее щеки краску, пустилась в несколько путаные объяснения, из которых г-жа де Бутвиль смогла подчерпнуть, что, при всем искреннем уважении, которое ее собеседница питала и к своему супругу, и к своей матери, жизнь под одной крышей с маркизой де Гершвиль была для ее дочери тяжелым испытанием - пусть и по ее же собственной вине и ввиду ее же собственных недостатков, как удрученно поспешила заверить сама герцогиня. Маркиза, как выяснилось, считала, что детьми должна заниматься мать, и не раз выражала удивление, что герцогиня не разделяет эту точку зрения. Герцогиня же, в полном осознании того, что ей свое мнение иметь не полагалось, опытным путем установила, что присутствие младенцев, а тем паче - нянек в доме наихудшим образом влияет на умонастроение ее супруга. А так как на третьем ребенке, крошке Мари-Элизабет, чье хрупкое здоровье волшебным образом улучшилось в деревне, стало очевидно, что скверную заботу о детях ей припишут в любом случае, герцогиня оставляла у кормилиц также и следующих, Мари-Катрин, Антуанетту, Габриэль и, последним, Илера.

- Конечно, Илер - мальчик, - туманно пояснила она, поднимая на Эмили полные слез глаза, - господин герцог скажет, что я не должна была… и госпожа маркиза скажет…

Губы ее задрожали, и она не закончила, очевидно полностью подавленная ждущими ее упреками.

Откровенное облегчение, отразившееся на лице герцогини, когда г-жа де Бутвиль так ясно выразила свое понимание, сменилось задумчивостью, а потом тревогой, пока она подбирала слова для ответа.

- Я велела ему молчать, - призналась она наконец. - То есть… то есть…

Оказалось, что ужас, испытанный герцогиней при столь чудовищном известии, был таким невыносимым, что совершенно помешал ей задать даже те простые вопросы, которые занимали сейчас ее юную собеседницу, и если из ее рассказа можно было понять, что она ограничилась строжайшим приказом никому ничего не говорить, то о форме этого приказа можно было лишь гадать. И однако герцогиня была уверена, что кучер промолчал - прошло уже три дня с его бесславного возвращения, а ни ее муж, ни мать еще не обрушили на ее голову полагающиеся ей громы и молнии.

- Я… я пошлю за ним? - спросила она.

Отредактировано Провидение (2023-12-14 08:03:05)

Длинные ресницы герцогини затрепетали, но, что бы она ни собиралась сказать, не прозвучало, только губы сжались на миг и тесно сплелись тонкие пальцы.

- Сию минуту, - кивнула она и яростно тряхнула серебряный колокольчик. Вошедшей горничной было приказано немедленно привести сюда Робена и, когда та стремглав выбежала, герцогиня обернулась к Эмили. - Я не знала, что делать, не знала! Как вы не понимаете? Робен вернулся третьего дня, я всю ночь не могла глаз сомкнуть! Но я послала за вами сразу! Как только вспомнила, сразу! А вас не было! Я думала, вы в отеле де Монморанси живете! Если бы вы были в Париже! А вы были неизвестно где, в провинции почти! Поэтому три дня! Знаете, как мне трудно было все так устроить, чтобы ни господина герцога не было, ни госпожи маркизы? А вы еще эту привезли… Может, мы поужинаем? Я прикажу, чтобы сюда подали…

То ли герцогиня проголодалась сама, то ли спохватилась, что не с руки ссориться с единственным человеком, который мог ей помочь.

Герцогиня выслушала свою юную гостью, сосредоточенно наморщив лоб, и кивнула, когда та умолкла, с очевидной растерянностью.

— Ну, конечно, не служанка, - согласилась она. - Она же одета как дворянка… вы же не стали бы одевать свою служанку как даму, правда? И представлять ее… вы же ее представили! Я все помню, я не такая рассеянная! И разумеется, о ней позаботятся, она поужинает с моими дамами. Дорогая, я знаю, что я должна была представить их вам, но тогда мы бы вообще не смогли бы поговорить! И я сказала им, что я сегодня в них не нуждаюсь… но это же не значит, что их здесь нет, они… ну, где-то. С ней. Так что вы можете о ней не беспокоиться, ее одну не бросили, и меня тоже… вы даже не представляете, как трудно было их убедить, чтобы они вообще не приходили!

Герцогиня выразительно топнула ножкой, возвела очи к потолку и снова схватилась за колокольчик. Появившийся лакей поклонился в ответ на приказ сервировать ужин здесь же, и мелькнувший за дверью силуэт в пышных юбках отпрянул недостаточно быстро, чтобы избежать внимания герцогини, и та испустила глубокий вздох, снова поворачиваясь к новой наперснице, а затем еще один, когда та, увлеченная видами в темном стекле, не ответила на первый.

Последующие речи юной графини, впрочем, пришлись ей совершенно по сердцу:

- Нет, мне тоже не указывают… - протянула герцогиня и тут же, противореча самой себе, уточнила: - Но да, конечно, вы же сирота! Какая вы отважная! Я бы умерла от ужаса, если бы мне пришлось самой все решать, без мужа, без матушки…

В дверь поскреблись, и в ответ на ее раздраженное "Да?" на пороге возник молодой черноволосый мужчина, от которого явственно несло конюшней.

На простоватой физиономии кучера внезапно отобразилась тревога:

- Это что же это, ваша светлость? - воззвал он, оборачиваясь к герцогине. - А как же это, его светлость как же? Не пойдет этак, ваша светлость, я же этак крайним выйду, коли их милость того, а его светлость не того!

Герцогиня, очевидно растерявшаяся, потребовала объяснений, из которых сомнения Робена быстро сделались ясны: получив от нее приказ молчать об исчезновении ее сына, кучер ожидаемо встревожился, обнаружив, что графиня де Люз посвящена в произошедшее, и уверился, что его молчание непременно будет теперь поставлено ему в вину. Более того, к вящему ужасу герцогини он немедленно изъявил желание поставить герцога в известность, и ее светлость, осознав нависшую над ней угрозу, зашла столь далеко, что схватила его за рукав, не позволяя ему взяться за дверную ручку:

- Нет, ни в коем случае! Я вам запрещаю!

- Ваша ж светлость! - казалось, Робен и сам не особо жаждал признаваться в своем умолчании. - А что мене их светлость скажет?

- Ничего, - живо отозвалась герцогиня, - он ничего и не узнает, потому что госпожа графиня найдет господина Илера сама.

Кучер мрачно уставился на молодую женщину:

- Отвезти ее, что ль?

- Именно так, - герцогиня метнула на Эмили красноречивый взгляд. - Только сперва рассказать ей, что и как.

- Не было маленького господина, - буркнул Робен. - Ни его, ни мамки.