– Благодарю, монсеньор.

Маркиза выпрямилась после реверанса, сохраняя невозмутимое выражение лица несмотря на сильное желание зевнуть. Девять утра – ранний час для придворной дамы. Привычка покидать постель ближе к десяти быстро набирала силу у всех приближенных ее величества. Ришелье не мог об этом не знать. Впрочем, настолько подробными письма новоиспеченной статс-дамы Анны Австрийской все же не были.

Лишь пара улиц разделяла Лувр и дворец кардинала, но ранний подъем обострил ощущения, и холод казался пронзительно-острым. В мыслях маркизы недоставало ясности, в движениях – изящества, и скованность порождала тревожность. Утро понедельника началось, согласно понятиям мадам дю Фаржи, в ночи, поскольку туалет дамы непременно включал немалый слой пудры – это скрывало пятна от перенесенной оспы на ее когда-то хорошеньком лице.

Маркиза пребывала в уверенности, что разговор будет долгим и потребует больше внимания, нежели ставшая привычной служба при дворе. Чтобы немного отдохнуть, госпожа дю Фаржи исподволь и с любопытством рассматривала детали окружения.

Нельзя не признать: Пале-Кардиналь производил впечатление. Строгость стен Лувра была по душе маркизе, но резиденция кардинала очаровала ее сердце. Мадам дю Фаржи уже предвкушала, в каких красках опишет Анне Австрийской подмеченные оттенки и фактуры… Однако высоко развитый вкус к прекрасному сыграл с маркизой дурную шутку. Всего на мгновение перед внутренним взглядом предстала сцена: королева Франции наблюдает за игрой своих детей в покоях Пале-Кардиналь… «О Мария, откуда такие мысли? Отвлеклась, спорить нечего. Даже чрезмерно».

– Ваше высокопреосвященство, мое почтение. Не могу выразить словами радость от того, что долгожданная встреча наконец состоялась, – Мадлен вновь склонила голову. Причина, по которой Ришелье послал за госпожой дю Фаржи, казалась той вполне очевидной, но вежливость требовала спросить: – Чем могу быть вам полезна?

Отредактировано Madeleine du Fargis (2017-01-16 19:55:37)

Госпожа дю Фаржи приняла бокал и слегка пригубила вино. Не хотелось ни пить, ни есть. Утренний холод не возбуждал аппетита, напротив, заставляя тело цепенеть.

Лесть кардинала несколько огорчила женщину. Отец Жозеф был более учтив – по крайней мере, для монаха имели значение лишь ее ум и набожность. Этими двумя качествами Мадлен могла управлять. Уродство лица можно было только спрятать.

Мадлен почти радовалась, что именно отец Жозец тогда сделал ей предложение, от которого не стоило отказываться. Несколькими годами ранее подобное предложение сделал ей маркиз дю Фаржи, благодаря чему Мадлен де Сийи стала женой французского посла в Испании. Мадлен заботилась о муже. Пускай Монтень и писал, что брак подобен клетке: в неё попадают отчаянные, а выпадают отчаявшиеся – в семье дю Фаржи маркиз прислушивался к мнению жены, разделял некоторые ее идеалы и снисходительно относился к перепадам женского настроения. Мадлен этого было достаточно, чтобы искренне оставаться на стороне супруга и выручить его, когда такое понадобилось.

Что ж... учтивость кардинала делала ему честь и была приятна статс-даме королевы. Тревога Мадлен почти прошла: грусть переносить легче, нежели беспокойство.

- Слова вашего высокопреосвященства согревают не хуже вина. Но мое очарование не имеет никакого веса против великолепия Мадам. Все же мой труд состоит теперь в том, чтобы во Франции не было никого прекраснее ее величества - и я намерена трудиться изо всех сил на благо их августейшего семейства.

Мадлен сделала глоток из бокала. Хрусталь был прозрачен и чист, как слова маркизы дю Фаржи.

- Безусловно, монсеньор, - сразу ответила госпожа дю Фаржи. И вспомнила о Луизе де Мондиссье.

Неприязнь к Луизе возникла в душе Мадлен практически сразу после появления юной мадам при дворе. Излишняя, на вкус маркизы, веселость, этот сладкий тон, готовность услужить, утешить, развеять тоску… Последнее было, пожалуй, самым настораживающим и немного пугало. Действия Луизы не давали госпоже дю Фаржи покоя: казалось, все происходящее находится в рамках приличий, но одновременно будто и на грани. Всегда есть подвох – однако ни королева, ни прочие не могут этого разглядеть. Мадлен не удавалось отделаться от ощущения, что выгода Луизы не так проста и безыскусна, как та пытается убедить. Увы, доказательств у маркизы не было.

Стремительное продвижение госпожи де Мондиссье в помыслах ее величества тоже не принесло утешения. Мадлен и Анна Австрийская были подругами – настолько хорошими, насколько было возможно, учитывая разницу в статусе. Почти уверенная, что ее собственное положение при дворе не пошатнется, госпожа дю Фаржи все же ревновала Анну Австрийскую к новой «подруге». Конечно, мадам де Мондиссье состоятельнее маркизы, но доброе отношение королевы заслуживали иначе. В чем тогда причина дружеского расположения к этой глупой девице? Вероятно, ее величество просто развлекали идеи и выдумки Луизы. Но у Мадлен, которая заботилась об Анне Австрийской почти как о сестре, они вызывали только тревогу.

- Сударь, ее величество… - Мадлен помедлила, словно не будучи уверенной в необходимости своих слов. – Мадам снедает хандра. Ночами королеву мучают кошмары, в которых ее поджидает смерть; днем мучают головные боли. Но не так давно при дворе появилась дама, чье влияние на королеву уже стало заметным. Вероятно, целью госпожи де Мондиссье также является благо ее величества, однако меня тревожат способы, выбранные юной мадам. Чего стоит намеренно сломанная карета, которая стала причиной долгого пребывания королевы на постоялом дворе практически без сопровождения.

Октябрьский холод серьезно подорвал и без того слабое здоровье госпожи де Ланнуа, которая была предыдущей статс-дамой ее величества. Странно сплетаются события: кто-то мог бы подумать, что Луиза и Мадлен находятся в тайном сговоре. Впрочем, статус dame d’atour больше соответствовал целям, поставленным кардиналом перед госпожой дю Фаржи, и потому обличений Ришелье можно было не опасаться.

Отредактировано Madeleine du Fargis (2017-01-23 19:09:11)

Мадлен тоже удивилась, хотя не показала виду. Статс-дама предполагала, что является не единственной осведомительницей Ришелье при дворе ее величества. И хотя конкретных кандидатур на роль «коллег» у нее не было, едва ли кардинал предпочел сложить все украшения в одну шкатулку.
Однако искреннее удивление кардинала опровергло догадку мадам дю Фаржи.

- Я была в той сломанной карете вместе с другими дамами. Поначалу, когда ее величество решила посетить Венсенский замок, ничто не предвещало беду. Но в середине пути у кареты оказалось сломанным колесо. Накренившаяся повозка стала помехой в пути: мы остались ждать починки кареты, тогда как ее величество и госпожа де Мондиссье направились в сопровождении гвардейцев на близлежащий постоялый двор – переждать непогоду в тепле и сухости. Я не присутствовала при беседе мадам де Мондиссье и ее величества… однако в силу добросердечности и теплого отношения ее величество поделилась со мной подробностями разговора.

Ветер тонко звенел оконными стеклышками. Маркиза перебирала в памяти октябрьский разговор: королева была напугана, череда смертей придворных дам оставила тяжелый отпечаток на ее сердце.

- Мадам де Мондиссье обронила тогда на постоялом дворе интересную фразу - что-то вроде «в следующий раз придется не ломать карету, а портить лошадь». Ее величество отнеслась к этим словам настороженно, и юная мадам поспешила заверить: она так поступила только с целью развеселить королеву.

Мадлен отпила из бокала. Ветер усиливался.

- Ее величество призналась: узнав о том, что именно мадам де Мондиссье подстроила поломку, она переживала, не похищение ли это. К счастью для королевы, тот тревожный разговор не продлился долго.

Отредактировано Madeleine du Fargis (2017-01-25 22:17:51)

- Около месяца назад, монсеньор. Примерно в середине октября, - последовал ответ.

Тот воскресный день выдался холодным. Погода испортилась почти одновременно с поломкой злополучного колеса. Как Мадлен завидовала тогда юной мадам де Мондиссье, которую ее величество пожелала взять с собой! Эти идеи Луизы, ее «развлечения» - одного воспоминания было достаточно, чтобы настроение маркизы начало серьёзно портиться.

Карету, конечно, починили в скором времени – однако недостаточно быстро для того, чтобы дамы королевы обошлись без простуды. Маркиза искренне сочувствовала госпоже де Ланнуа, чье хрупкое здоровье которой октябрьский холод заметно пошатнул. Легкомысленность мадам де Мондиссье поражала и укрепляла подозрительность Мадлен. И если можно было привлечь Ришелье на свою сторону в этом противостоянии, маркиза дю Фаржи с удовольствием пошла бы на это. Обеспокоенность кардинала ситуацией было Мадлен только на руку.

Отредактировано Madeleine du Fargis (2017-01-29 16:37:07)

Мадлен и сама не отказалась бы понять, в чем заключается тайна очарования госпожи де Мондиссье. Она недоумевала и злилась: поведение, которое больше пристало бы юной девице, нежели замужней мадам, оказалось столь властно над людскими помыслами. Маркиза упрямо не желала верить, что ее величество очарована Луизой настолько, чтобы посетить ее дом. Сдержанный гнев грозил прорваться клеветой, но здравый смысл заставил выбирать выражения:

- Ваше высокопреосвященство, право, здесь я теряюсь в догадках. Вероятно, королева дала согласие под влиянием момента. Ее величество сдержит свое слово, даже если раскаивается в данном обещании.

Прежде чем сообщать следующее, маркиза помедлила в неуверенности.

- Дело в том, монсеньор… Святая Мария, не знаю, уместно ли это. Прошу меня простить; но вы священник – верю, вы меня поймете. Ее величество и я… мы догадываемся, что мадам де Мондиссье беременна. Вам, должно быть, понятны причины особого отношения ее величества к этому… состоянию, - Мадлен говорила с паузами, тщательно выбирая слова. – Королева просто не могла отказать юной мадам в ее просьбе, зная об этом.

Ранее, сплетничая с королевой, маркиза узнала и о другой причине осеннего визита в дом новой придворной дамы. Ее величество желала позлить «дражайшую свекровь», как она часто и небезосновательно звала Марию Медичи. Но об этом госпожа дю Фаржи предпочла не сообщать кардиналу, не будучи уверенной в его отношениях с королевой-матерью.

Точно так же Мадлен умолчала и о встрече королевы с цыганкой, которая нагадала ей таинственного возлюбленного. Кардинал наверняка осудил бы подобные развлечения Анны Австрийской. Против воли Мадлен, мысли ее вновь унеслись к загадке личности мужчины, влюбленного в королеву. Не единожды они с ее величеством строили догадки – это изрядно развлекало. Кто же это? Людовик? Юный паж? Стражник? А вдруг… Взгляд Мадлен метнулся к сутане Ришелье, и ее глаза расширились. Боже! Нет, такого просто не может быть. Непременно стоит покаяться духовнику в недостойных мыслях.

Отредактировано Madeleine du Fargis (2017-01-31 23:11:13)

Густые брови Мадлен поднялись в немом вопросе, который почти сразу же был озвучен.

– Монсеньор, не уверена, что верно понимаю вас. Вы спрашиваете, знает ли донья Луиса, – Мадлен на миг перешла на привычное обращение; сказывалось волнение, она не хотела рассердить кардинала, – знает ли, что она в положении? Конечно. Женщины обычно догадываются перв…

На этом моменте все еще раннего утра маркиза окончательно проснулась и осознала, о чем именно спросил Ришелье.

– …О. Прошу прощения, ваше высокопреосвященство. Вы предполагаете, что мадам де Мондиссье могла играть чувствами королевы и использовать их в своих целях? Такое низкое коварство не пришло бы мне в голову. Святая Дева! – Мадлен несколько потерянно провела пальцем по краю бокала. В душе ее благоухали розы райского сада. Кардинал сам напрашивался к ней в союзники.

– Монсеньор, я могу лишь догадываться. О подобном редко говорят вслух, а ее величество – безусловно, почти никогда. Госпожа де Мондиссье при встрече с королевой вручила ей подарок от мадам Кристины – ладанку, святую реликвию с частицей одежды святого Бонифация – и упомянула благословение, которое снизошло на ее семью, – маркиза дю Фаржи говорила медленно, словно осознавая нечто в процессе разговора. – Боюсь, такое и вправду могло быть произнесено намеренно. Потому что одни эти слова заставят сердце королевы биться чаще в надежде на Божью милость.

Отредактировано Madeleine du Fargis (2017-02-04 14:10:45)

Опасный вопрос. С одной стороны, крайне удачная тема, чтобы окончательно настроить Ришелье против чар мадам де Мондиссье, с другой – весьма неудачная для королевы. И для самой статс-дамы, которой придется вслух признать собственное «полное неведение».

Маркиза едва заметно вздохнула и принялась вдохновенно лгать.

– Монсеньор, формальной причиной для посещения выступили платья, которые хранятся в доме де Мондиссье. Ее величество заворожил рассказ о старинных нарядах. Еще бы! Платья сохранились еще со времен королевы Маргариты - причем в отличном состоянии, не могу не отметить. С них, конечно, спорота отделка, но удивительно, что они не были перешиты…

О платьях госпожа дю Фаржи могла говорить часами, в чем теперь мог убедиться и кардинал. События в этом октябре сплетались странно – однако, скорее, до странности гармонично. Мадлен прекрасно подошла на роль dame d’atour: она искренне восхищалась нарядами, которые полстолетия назад носила незнакомая ей женщина, и не могла не представлять, молчаливыми свидетелями каких историй бывали эти платья.

– Едва мы прибыли в дом мадам де Мондиссье и немного отдохнули с дороги, как юная госпожа умело завладела вниманием королевы. Позже ее величество призналась мне, что мечтает об одном из этих платьев. Впрочем, я уверена: наряд не только развеет хандру королевы, но и поможет примирению с мужем... Но это секрет, - спохватилась госпожа дю Фаржи. – Прошу вас, монсеньор, не выдавайте эту милую, но малозначительную подробность никому, и особенно – его величеству Людовику. Я молюсь всей душой о счастье августейшей семьи и сделаю для этого все, что в моих силах и ведении.

После небольшой паузы маркиза дю Фаржи продолжила:

– Полагаю, в скором времени ее величество вновь отправит меня в дом де Мондиссье – как раз за новым платьем. У меня будет возможность разузнать немного больше о загадочной юной мадам, приметив несколько… милых подробностей. Как вы считаете, монсеньор, не стоит ли намекнуть о чем-нибудь юной госпоже? Ради блага ее величества, разумеется.

Отредактировано Madeleine du Fargis (2017-02-07 13:07:32)

Мадлен склонила голову в знак согласия. Вино плескалось на середине бокала… Ее вновь начало клонить в сон, что было недопустимо и вызывало легкое раздражение, как и пауза в разговоре. Ночью от волнения мадам дю Фаржи долго не могла заснуть, затем последовал ранний подъем, долгие сборы и, наконец, холодная дорога до Пале-Кардиналь. В иной ситуации маркиза не отказала бы себе в удовольствии продолжить изучать интерьеры дворца, но сейчас мечтала только о поездке обратно, тепле привычных покоев Лувра и – что греха таить – разговоре с королевой.

Да, прямо сейчас госпожа дю Фаржи предпочла бы вину горячий шоколад. Почти нестерпимо хотелось обсудить сегодняшний визит и слова кардинала – она запомнила сказанное довольно неплохо, хорошую память Мадлен отмечали и в юности. Подобные разговоры приносили им с Анной Австрийской истинную радость. Что ж, не зря утверждают, что самые смелые шутки дамы оставляют для закрытого круга, состоящего только из женщин.

Недостаток сна медленно, но верно лишал маркизу сил. Беспокоясь, чтобы ее манеры не потеряли изящества, Мадлен сдержанно улыбнулась и произнесла:

- Да, монсеньор. Предполагаю, что в следующий раз мне будет что рассказать вам о мадам де Мондиссье.