Постараюсь вкратце пересказать то, что говорит Батиффоль про гвардейцев и мушкетёров кардинала (Louis Batiffol «Autour de Richelieu»).

Вначале историк упоминает, что на Генеральных Штатах 1614 года духовенство умоляло короля запретить кому-либо в королевстве иметь своих гвардейцев, особенно в мирное время. Видимо, постановление Генриха III от 26 декабря 1583 года, запрещающее содержать пеших или конных военных равно как и почётную стражу, соблюдалось не всеми. Свои телохранители были у королевы-матери. Восемьюдесятью гвардейцами-французами располагал Гастон Орлеанский. На них были плащи-казаки, плечевые перевязи из бархата его геральдических цветов с кружевными вензелями, вышитыми золотом. Позднее к ним прибавилось 80 швейцарцев, которые на торжественных церемониях маршировали впереди него, стуча в барабаны. Правда король оговорил, чтобы подобные выходы никогда не происходили в Лувре в его присутствии. Были свои гвардейцы у коннетабля, как же иначе. Когда арестовывали в Альпах маршала Марийака, было упомянуто, что при нём находился капитан его гвардейцев Мениль. Были свои мушкетёры и у лидера протестантов герцога де Рогана. Короли терпимо относились и к военной свите губернаторов провинций. Но во всех остальных случаях придерживались правила, что никто в королевстве, даже министры, не должен окружать себя личной гвардией.

Когда Ришелье пришёл к власти в 1624 году, он следовал общему правилу. Далее я не буду излагать хорошо известные всем нам события, которые привели кардинала-министра к необходимости защищать себя. Король не только разрешил, но и приказал кардиналу обзавестись гвардейцами, которые его будут окружать и защищать, сопровождая даже в Лувре. Это решение тогда поддержала и королева-мать, и нунций Спада. Когда в 1626 году после заговора Шале кардинал покидал Нант, возвращаясь в Париж, генеральный прокурор Ренна предупредил его, что в дороге его собираются убить, это была уже третья попытка. Король приказал роте из пятидесяти конных аркебузьеров сопровождать кардинала. К ним присоединилось ещё 30 дворян, двадцать человек были посланы епископом Мана и штук двадцать солдат нанял сам Ришелье. Путешествие прошло без помех.

Король ещё в мае 1626 года решил, что у Ришелье должна быть своя гвардия. 12 гвардейцев из окружения королевы-матери должны были находиться рядом с Ришелье. Напомню, что в те времена ещё продолжалась большая дружба министра и Марии Медичи, и она с радостью на это согласилась. Ришелье это, однако, вовсе не радовало. Он писал Клоду Бутийе 8 сентября 1626 года:

«Я вас уверяю, что это некстати - быть вынужденным защищать себя, будучи уверенным, что с того момента, как дошёл до этого, можешь сказать «прощай» своей свободе. Однако... чем больше они покушаются на мою жизнь, тем сильнее я стремлюсь служить королю. »

Король методично осуществлял свой план по защите министра. 27 сентября 1626 года он подписал патент, в соответствии с которым " он приказывает монсеньору кардиналу всегда держать около себя 50 кавалеристов с командирами, чтобы ими руководить, по его выбору". Вот эту дату можно рассматривать как день рождения гвардии кардинала. Однако вначале Ришелье завёл только 20 гвардейцев, в 1629 году их стало 30. Он писал: "Я содержу 30 гвардейцев за свой счёт уже 2 года, чтобы защитить себя от ненависти множества врагов, которую я навлек на себя только по государственным соображениям." Принц Конде писал Гюрону в 1627 году:" У кардинала больше поводов себя защищать, чем когда-либо... Король хорошо знает, что было затеяно против его (*кардинала) жизни, что делается снова и что он должен остерегаться яда и присматривать за всеми, кто входит к нему в дом."

В 1631 году король решил увеличить войско, окружающее кардинала и позволить создать ему регулярную гвардию по примеру королевской. По постановлению, действующему с 1 августа 1631 года, Луи XIII дал "поручение кардиналу набрать роту шеволежеров" из ста двадцати знатоков своего дела для своей личной гвардии. Эта рота стала скоро называться просто «конная гвардия кардинала». 30 августа следующего года король дал Ришелье "поручение по набору рекрутов в роту из ста военных". Но эта рота использовалась лишь в армии и никогда не выступала в парадных войсках окружения кардинала. Позже, 4 мая 1634 года, король подписал " поручение, данное монсеньору кардиналу, по набору рекрутов в роту пехоты, которая находится возле его персоны и занимается его повседневной защитой." Этой пехотой выступали мушкетёры. Сверх того, в соответствии с этим документом, должна была быть набрана рота из ста шеволежеров или конных мушкетёров. Мушкетёры не были дворянами, они набирались из обычных солдат.

То есть были три роты. Пехотных мушкетёров стало потом двести, поэтому всего у Ришелье было 420 бойцов - 120 шеволежеров, 200 пехотинцев и 100 военных, gens d'armes или gendarmes по-современному. Современники восхищались их отличной выправкой, считая их самыми компетентными и самыми смелыми в королевстве. Для повседневной службы кардиналу использовалось только две или три части.

Ришелье не употреблял слово гвардейцы относительно своих мушкетеров, он называл так только кавалеристов. И его мушкетёры не сражались на дуэлях с мушкетёрами короля, так как простолюдины не участвовали в поединках с дворянами. Мушкетёры короля враждовали с равными им по происхождению шеволежерами, кавалеристами.

Батиффоль отдельно рассказывает про офицеров гвардии кардинала. Они играли особую роль, будучи доверенными лицами Ришелье, которым он давал трудные, щекотливые поручения, военные или даже политические.

Шефа одной роты называли капитаном гвардейцев, другой - капитаном мушкетёров или мушкетонов.

Первым капитаном конных гвардейцев был Боплан, умерший от болезни при осаде Ла Рошели в 1628 году. Тогда Ришелье послал отца Жозефа с предложением этой должности к Понти, который осторожно его отклонил. Тогда капитаном назначили лейтенанта гвардейцев Жана де Лонлэ, сьёра де Сен-Жорж. Он был некогда другом Кончини и даже находился среди тридцати сопровождавших его дворян в день, когда того убили. Причем именно Сен-Жорж осмелился обнажить шпагу и попытаться защитить своего господина, доказывая, хотя бы, свою верность и смелость. Сен-Жорж оставался капитаном гвардейцев кардинала до 1636 года. Ему дали губернаторство Пон д'Арша, но Буаробер на него донёс - дело в том, что он незаконно взимал пошлину с каждого проходившего по Сене мимо Пон д'Арша судна. Он впал в немилость и был уволен. Однако до этого момента его отношения с Ришелье были превосходными, кардинал писал ему незадолго до опалы: "Я всегда буду лучшим из ваших друзей." Также Батиффоль вспоминает одну историю, рассказанную Обри. Как-то кардинал несправедливо резко отчитал Сен-Жоржа по поводу мнимого служебного проступка. Последний, донельзя огорчённый, скрылся. Опечаленный Ришелье велел искать его повсюду, потом, когда его нашли, обнял с большой нежностью и сказал ему:" Мы оба очень вспыльчивы, но если вы поступите, как я, вы об этом никогда не вспомните!"

Сен-Жоржу наследовал Ла Удиньер, его лейтенант. Причиной этого продвижения по службе был отец Жозеф, который боялся, что кардинал сделает капитаном Гассьона, которого предлагали на эту должность, но он был гугенотом. Ещё будучи лейтенантом, Ла Удиньер зарекомендовал себя ловким исполнителем опасных поручений Ришелье. Став капитаном, он продолжал оказывать кардиналу важные услуги.

Последним капитаном гвардейцев был де Бар. Он участвовал и в похоронах кардинала, находясь, одетый в траур, у изголовья парчового ложа, где лежало тело Ришелье. Потом он стал губернатором Амьена, стерёг во время Фронды принцев в Венсенне, Маркусси и Гавре и мирно скончался в 1695 году в чине начальника полиции.

Лейтенантом гвардейцев вначале был Форе, убитый при осаде Ла Рошели мушкетным выстрелом. Затем лейтенантом стал Ла Удиньер, его сменил Майола. Но в 1639 году он был убит при осаде Эсдена, и лейтенантом стал Манс. Последним лейтенантом был Белеба, бывший паж кардинала.

Кстати, смена командования гвардейцев показывает, как неправы были памфлетисты, считая их паркетными вояками. Мы видим, как офицеры кардинала гибли на полях сражений.

Капитаном мушкетёров кардинала был бессменный Оже де Кавуа, дворянин из Артуа. Перед тем, как начать служить кардиналу, он зарекомендовал себя ярым дуэлянтом. Он был небогат, но очень смел. По страстной любви он женился на молодой вдове мадам де Ла Круа, которая ему воздавала сторицей. У них было 11 детей, и они славились взаимной привязанностью. Валансе порекомендовал кардиналу Кавуа, который искал энергичного дворянина для командования своими мушкетёрами:"Монсеньор, возьмите Кавуа, и я вам ручаюсь своей честью, что он будет очень хорошо служить Вашему Преосвященству." Кавуа скончался в 1641 году от последствий ранений, полученных под Бапомом.

Лейтенантом мушкетеров был Марсаль, а прапорщиком - Аппельвуазен.

Роль мушкетеров более проста. Они каждое утро поднимают мушкет на плечо, проходя торжественным маршем с барабанщиком и знаменосцем впереди, и по двое становятся в караул у наружных дверей.

У гвардейцев не только представительская функция, кардинал часто посылает офицеров с поручениями. Он поручает им поездки в армию, чтобы они дали отчёт о состоянии войск, ходе осады, работах или операциях. Капитан Ла Удиньер таким образом отправляется в 1636 году в пикардийскую армию, которой командовал граф Суассон, для того, чтобы провести дознание такого рода. В 1635 году лейтенант Майола едет в армию маршала де Ла Форса. В 1636 году он инспектирует укрепления Вердена. Эти поручения иногда небезопасны, тот же Майола будет убит в 1639 году под осаждённым Эсденом. Самое главное, данные миссии возбуждали в армии беспокойство, ревность, гнев. Пюисегюр пишет в Мемуарах:"Какой-то Майола, прапорщик гвардии кардинала, убит по пути в минную галерею для проверки работ". Сам Ришелье писал 28 июня 1639 года Ла Мейере:"Я не могу высказать вам своего огорчения из-за смерти Майола. Если бы было можно его выручить, я бы показал то, что я его уважал и то, что он стоил." 30 числа он добавлял в другом письме про ту же смерть:"Я думаю, что долго не смогу утешиться".

Ришелье без колебаний посылал на фронт, в случае необходимости, свои роты. Гвардейцы и мушкетёры тогда облачались в доспехи. В июне 1639 года был критический момент, требующий срочного подкрепления, кардинал посылает своих гвардейцев со шлемами и кирасами, а король - своих. Все мушкетёры поедут со своим капитаном Кавуа. "Кавуа вам приведёт свою роту всю целиком".

Батиффоль сообщает и о малоизвестном факте - у кардинала были ещё воинские части, так решил король. В мае 1635 года король дал Ришелье поручение набрать полк кавалерии "конных мушкетёров, называемых драгунами "из пяти рот по сто солдат каждая. Ришелье стал полковником и оплатил их набор и содержание. Он писал 30 июля 1636 года Сервьену:"Прибыли мои драгуны; они через три дня будут в Немуре."

Жандармы кардинала, о которых говорилось выше, почти постоянно несли боевое дежурство в действующей армии. В 1635 году они были с принцем Конде, в 1636 году с герцогом де Шоном в Пикардии.

Все войсковые части кардинала пользовались превосходной репутацией. В них желали быть зачисленными, так как солдатам регулярно платили и легче поддерживали дисциплину. Арпажон писал Ришелье в 1632 году:"Монсеньор, рота жандармов Вашего Преосвященства, которой командует мсьё де Муи так достойно служил с тех пор, пока она находится в армии, что я могу сказать вам по правде, что никогда не видел ни так управляемой, ни так желающей служить, ни так жаждущей применения роты, как эта."