Несмотря на усталость и головную боль, при перемене в выражении лица г-на де Лавардена взгляд Ришелье заметно потеплел, не выказывая и следа той иронии, которую он ощутил при его ответе. Благо Франции, надо же! Слова и, главное, тон, более присущие восторженному юнцу нежели серьезному молодому человеку, откровенно позабавили его собеседника, хотя по нему этого было не сказать. Любопытно, случись г-ну де Лавардену увлечься, он бы тоже попытался умереть за возлюбленную раньше, чем попробовал бы сорвать первый поцелуй?

Но кардинал был бы скверным политиком, если бы использовал одни лишь недостатки своих людей или, напротив, одни их достоинства. Г-н де Лаварден выказал себя человеком глубоко преданным и по-настоящему благородным, и, поскольку капитан де Кавуа взял его под свое начало, у него могли быть и другие качества, возвышавшие его над пушечным мясом.

– Человек ваших талантов, сударь, – сказал Ришелье, – был бы чрезвычайно полезен в Новой Франции, но мало кто готов пойти на подобное добровольное изгнание. Я даю вам недельный отпуск на устройство ваших дел в Париже. Если по прошествии этого срока вы по-прежнему будете полагать, что Новый свет для вас предпочтительнее Старого, вы получите тогда мои указания и отправитесь в путь. В противном случае, – тонкая улыбка тронула его губы, – мы с вами поговорим снова.

Отсрочка, которую он давал гвардейцу, была, с одной стороны, вызвана пониманием, что тяга к дальним странствиям могла возникнуть у человека такого рода под влиянием момента, но с другой стороны, позволяла ему также побеседовать с капитаном де Кавуа и лучше понять, как направить к нужным целям эту внезапно проявившуюся страсть.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.