- Есть, как не быть! - с жаром воскликнул мастер, то ли опасаясь расстаться со своим топором навсегда, то ли не желая упустить случай заработать, то ли и в самом деле тревожась за соседа. - Лучшие лютни во всем Париже - это мастер Беде, каждый вам скажет. У меня и господин Мулинье лютню заказывал, что для его высочества играет, и господин Готье, и господин Мезанжо!

Имя Мулинье решило дело - Гастон переступил через порог.

- Я и буду петь! - Сели шагнул за принцем. - Что, сам Мулинье?

- Как бог свят! - мэтр Беде перекрестился, что в кромешной тьме, царившей за дверью, можно было угадать лишь по шороху одежды. - Позвольте, сюда, ваши милости, сюда, я только свечку засвечу…

Почти в этот же миг послышался шорох, стук кремня, и вскоре в глубине дома затеплился огонек, осветивший его мастерскую.

- Лошадей привяжите! - крикнул Гастон, безошибочно подходя к приоткрытому футляру, где на алом бархате сияла свежеотлакированной желтизной новенькая лютня. - Как вам, господа?

Дождь золотых монет просыпался на прилавок из его кошелька, ясно показывая, что его выбор уже сделан.

Идея Верлена была принята весьма благосклонно, и веселая компания, пускай к этому моменту уже совершенно протрезвевшая, покинула дом мастера, унося с собой новехонькую лютню, притороченную к седлу графа де Бриона как самого старшего. Полчаса спустя они гарцевали уже под окнами небольшого домика на улице Скверных Мальчишек, выкликая имя сьера де Вуатюра на все лады, какие только могли прийти им на ум по дороге.

- Откройте, милый Вуатюр! - радостно проорал Гастон, задирая голову и едва не кувыркнувшись при этом с лошади. - Слагать стихи вас ждет Амур!

- Пастушка краше всех на свете, - с чувством произнес Верлен, - воспетой хочет быть в сонете.

- Это не она хочет, - поправил Гастон, - и не в сонете, а в серенаде.

- Скорее к нам спуститься надо, - хихикая, поправил его д’Эннемец, - потребна принцу серенада.

Возможно, Вуатюр не пришел в восторг, будучи разбужен посреди ночи. Но его голос, когда он высунулся из окна, этого не выразил:

– Прошу прощения, ваше высочество, я сию минуту спущусь.

- О! - обрадовался Гастон. - Вы составите нам компанию!

Так далеко Вуатюр заходить не стал. И, открывая дверь несколько минут спустя, вид имел по-прежнему неприбранный. За что извинился, объяснив, что болеет и оттого и только поэтому вынужден отклонить приглашение его высочества.

- Сказали бы лучше, что у вас дама, - фыркнул Гастон. - Или похмелье. Сочините для меня серенаду, Вуатюр - на мотив этой, как ее?..

- «Бокалов звон», - подсказал Брион. - Последняя Мулинье.

- Точно! Вы можете сочинить серенаду на определенный мотив?

Вуатюр поклонился с глубоко саркастичным видом.

– Для вас, ваше высочество, даже на мотив Te deum.

- Не вполне для меня, - уточнил принц. - Для моей дамы. Белокурой, с голубыми глазами. Златые локоны, какие-нибудь. Очи цвета неба.

- В грозу, - снова влез Брион.

Вуатюр заверил, что будет счастлив служить своему патрону, какого бы оттенка синевы ни были глаза, которые ему предстояло воспеть. Удостоверился, что его высочество пленила богиня, а не пастушка. И чуть более часа спустя все семеро молодых людей покинули его гостеприимный кров, торжественно унося с собой семь одинаковых листов бумаги.

- Мы будем упражняться по дороге, - решил Гастон, тщетно пытаясь разобрать, что было написано на листке, который ветер уже пытался вырвать у него из рук. - Монтрезор, я надеюсь, к господину Вуатюру у вас претензий нет?