Отворил графу Паспарту. Который, хоть и держался в сторонке, тише воды ниже травы, во время их совместной поездки в Париж, проникся к нанимателю своего господина очевидным почтением. И потому низко поклонился сейчас, а затем, и не подумав спросить у хозяина, проводил гостя в комнату. Не дав Теодору даже время убрать со кровати раскладной столик и исписанные черновики, не говоря уже о том, чтобы вылезти постели.

– Пресвятая дева, – бретер только головой покачал. Проводил взглядом подсвечник, который слуга переставил на стол. – Какой приятный сюрприз, граф. Хотите вина?

Он смахнул бумаги в щель между кроватью и стеной. Сложил столик. И Паспарту убрался по его знаку, прихватив с собой кружку, стоявшую на полу. Там, где до нее было проще всего дотянуться, не вставая.

– Вы нашли меня в глубочайшей тоске, коей проникнуты часы мои до последней минуты. Садитесь, – Теодор гостеприимно похлопал по краю кровати. А затем и указал на табурет, оставляя решение за Монтрезором. – Мои клинки ржавеют от слез, а чернила сделались почти прозрачными – от них же. Скажите же, что вы пришли развеять мою грусть!

Он поменял местами подушки, устраиваясь поудобнее, и вопросительно глянул на графа. Никто не сказал бы по его улыбке, что у него есть причины для печали, не говоря уже о ней самой.

– Принцессой де Гонзага, – кивнул Теодор. О любви принца к юной красавице в салоне мадам де Рамбулье сплетничали еще до его отъезда. А накануне только и говорили, что об устроенной его высочеством серенаде. – Или уже не ей?

Он бы, пожалуй, удивился. Мадемуазель де Гонзага слыла не только ученой, но и умной. А принц был заманчивой добычей. Но если ему требовалась охрана… охрана указывала скорее на ревнивца.

Так или иначе, в отсутствие монсеньора Теодор был предоставлен самому себе. Не видел ни малейшей причины не помочь влюбленному. И по его лицу это было хорошо видно.

– Увезти? – Теодор отбросил одеяло. И оказалось, что он одет – не хватало лишь камзола и сапог. – Похитить? Из Венсенского замка? А что она говорит?

- Понятия не имею, - хмыкнул Клод. - Поскольку она о том ничего не знает.

– Я не увожу девиц против их воли, – предупредил Теодор. – Но вряд ли это наш случай. Каков ваш план?

- Принцесса каждый день выезжает на верховую прогулку. Охрана с ней больше для вида — никто не думает, что она может куда-нибудь сбежать, или кто-то решится на нее напасть. Достаточно просто повстречаться... и уехать.

– Просто?! А?.. – Теодор прикусил язык. Подобрал с пола упавший черновик. И выбрал самый невинный из вопросов: – У вас есть для нее смена одежды?

Отчего-то на месте принцессы де Гонзага он представил себе мадам де Вейро. Которая оказалась от похищения совершенно не в восторге. И перемена платья была самым меньшим, что надо было ей предложить.

Теодор невольно засмеялся. И, уже сев на кровати, снова откинулся на подушку.

– Перемена одежды, – перечислил он, – подставы для лошадей по дороге, место для ночлега, горничная. Какой-то способ сбить погоню со следа – вы не сумеете ехать быстро. Теплые перчатки, плащ…

В роли квартирмейстера для кардинала де Лавалетта и герцогини де Шеврез он кое-чему научился. Достаточно, чтобы посочувствовать принцессе.

– Увезите лучше ее величество, – предложил он. – На следующий день она сама предложит его высочеству этот брак.

Теодор представил себе, как с принцессы в ближайших кустах снимают платье. Уткнулся в подушку, чтобы переждать приступ хохота. А потом вытащил из-под одеяла томик Ронсара с вложенным в него карандашом и перевернул черновик на другую сторону.

– Венсенский замок. – Он нарисовал какую-то закорючку. Добавил к ней пятно. – Париж. Одна дорога, разумеется. Трактир «Два щита». Вам же придется где-то оставить вторую даму?

Он взглянул на Монтрезора. И понял, что объяснять не умеет.

– Половина нашей партии поедет с их высочествами, половина – с другой дамой. Которая и будет ждать в «Двух щитах». Никакое особенное платье ей не нужно, на них обеих будут плащи. И это вообще может быть служанка. После этого мы разделяемся, партия ее высочества едет в Париж, где их будет ждать карета. И горничная для ее высочества. А вторая партия едет на юг. Или еще куда-нибудь, лишь бы не назад в Венсен. Или наоборот – спросите кого-нибудь поумнее, как лучше. Но на второй дороге тоже стоит устроить подставы. А можно, чтобы его высочество как раз ехал с этой второй партией – чтобы точно отвлечь внимание.

На этом месте он снова представил себе мадам де Вейро. И насколько бы ей не понравилось, если бы ее любовник уехал с этой другой партией. Оставив ее со своими приятелями.

Восхищение в глазах Монтрезора польстило бы и более искушенному человеку. А упоминание о расходах решило бы дело, даже если бы он уже не согласился. Не то чтобы мадам Пети приходила требовать квартирную плату. Но всякий раз, когда Теодор оказывался ей должен, она начинала давать советы.

– Я буду счастлив помочь, – совершенно искренне сказал бретер. – Сколько вас уже? Сколько человек охраны? Когда она выезжает на прогулку – принцесса, не охрана?

Мысленно он уже выбирал, кого пригласить. Балансэ он отмел сразу – слишком здравомыслящ. Лампурд не подходил – не та рожа. Варгас? Саруйль?

Полчаса спустя они оба вышли из дома. И Теодор проводил Монтрезора до его портшеза. А затем направился к Саруйлю и, не дойдя каких-то пол-квартала до цели, заметил свет в окнах Портоса. Который также проживал на улице Старой Голубятни – но должен был быть с королем. Или нет?

Теодор постучал. И вскоре высвобождал уже слегка онемевшую руку из лапищи гиганта. Который, по обычной своей привычке, стоял в дверях своей комнаты, не давая ничего разглядеть у себя за спиной.

– Чертовски удачно я вас застал, – бретер подумал бы, что у мушкетера в гостях женщина, не будь тот совершенно одет. – Не хотите поучаствовать в небольшом приключении?

Бретер огляделся с нескрываемым любопытством – у Портоса он был впервые. Впрочем, комната оказалась обыкновенной: кровать с пологом зеленой саржи, стул в одном углу, потрепанный дорожный сундук в другом, стол и три табурета, на одном из которых стоял фаянсовый умывальный прибор. Только массивность скромной меблировки указывала на вложенные квартирной хозяйкой усилия.

– Мне нужен сообщник, – Теодор повесил шляпу и плащ на один из трех вбитых в стену у входа крюков для одежды. – Меня наняли помочь похитить невесту. Девушка согласна, родители – нет.

Он отыскал взглядом слугу. И бросил ему монету.

– Любое испанское вино. Вы не возражаете?

Вопрос был, разумеется, обращен уже к мушкетеру.

Теодор уселся, стянул перчатки.

– Жених не отличается опытом в такого рода делах, – объяснил он. – Это Месье, его друзья не умнее. Если вы предпочтете не лезть на такие вершины, вам стоит только сказать.

К тому времени, когда бретер дошел до улицы Старой голубятни, у него самого начали возникать некоторые сомнения. Судьбы д’Орнано и графа де Шале достаточно говорили о том, как его высочество относится к союзникам. Или хотя о том, насколько он способен их защитить. И оттого мысленно бретер решил не называть нанимателю имена тех, кого собирался нанять сам. И оттого же был настолько откровенен.

Бретер пренебрежительно махнул рукой.

– Ее высочеству разрешены конные прогулки, – сказал он. – Я отправлю завтра в Венсен моего бездельника, чтобы он узнал подробности, но пока… мне кажется, ничто не помешает им договориться на определенный день. Сколько бы человек ее ни сопровождало, в наследника престола они палить не станут, да и вообще… Перестрелять их лошадей с самого начала, и дело с концом. Другое дело, что ее величество непременно снарядит погоню. Мы с Монтрезором хотели пустить их по ложному следу – у вас нет среди знакомых какой-нибудь ловкой особы, которая согласилась бы уехать из Парижа на пару дней в обществе нескольких дворян? Под вашей или моей защитой, если таковая понадобится?

Чувства, которые он испытывал в отношении миледи, сразу же подсказали ему ее имя – и они же заставили его немедленно отвергнуть эту мысль.