У всех Лаварденов, сколько их перевидела Бретань, был один странный дар - совершенно не испытывать похмелья. С одной стороны, эта особенность толкала иных отпрысков славного рода на пьянство сверх всякой меры, зато с другой - исправно служила на пользу тем, кто после обильных возлияний проснулся не там, где рассчитывал проснуться.
Еще не открывая глаз, Лаварден понял, что разрывается между двумя желаниями - облегчиться и выпить воды, - и только это заставило его с хрустом распрямить затекшее тело, перевернуться на бок и приподняться на локте. Гвардеец обнаружил себя в незнакомой постели с балдахином, в чужой, роскошно обставленной комнате. Это место могло быть чьим-то домом - но у Лавардена не водилось таких богатых друзей. Либо, это могли быть королевские апартаменты в невиданной таверне - и тогда гвардейца волновало только, кто будет за них платить.
Послышался короткий вздох. Лаварден обернулся и увидел спящих рядом Вентьевра и вчерашнего незнакомца. С одной стороны кровати был сорван балдахин, и этим балдахином они все трое были кое-как укрыты. А спать, при том, легли, не раздеваясь и даже не снимая ботфорт.
- Никогда больше, - пробормотал Лаварден, выползая из кровати. - Ну кружку, ну две, для веселья, но чтоб так, как свинья...
Он протер глаза и проморгался, откинул с лица черную копну спутанных волос. На полу кругом валялись, посверкивая подводным изумрудным отблеском, осколки разбитой бутыли. У окна кого-то стошнило. Лаварден подошел к двери - и остановился в крайнем удивлении. Дверь была забаррикадирована изнутри сундуком и столом, и даже ручку кто-то замотал пестрым шелковым поясом. Бретонец с сомнением обернулся на спящих товарищей. Смутно припоминалось, что неизвестный вчера пил совсем мало, в то время, как они с Роже даже из кареты не смогли бы выйти на своих двух. И все-таки, легче было поверить, что подперли изнутри дверь именно пьяные гвардейцы, а не этот знатный человек.
Впрочем, долго размышлять Лаварден не стал - у него было дело, не терпящее отлагательств. Потерпев неудачу у двери, он открыл окно. В комнату вошел промозглый холод, и запах тумана, и тусклый, серый в серебро свет ранних сумерек ненастного дня. Окно выходило в безлюдный внутренний двор, укрытый белой пеленой тумана, и только прошедший по краю видимости слуга посмотрел на Лавардена с таким возмущением, как будто тот отливал из окна папского дворца в Ватикане.
Во всяком случае, это точно была не таверна.

Вернувшись к спящим, Лаварден хотел разбудить Роже, но случайно бросил взгляд на незнакомца и замер. На секунду показалось, что тот мертв - настолько он был бледен. Только понаблюдав немного, как вздымается в такт дыханию впалая грудь истощенного человека, гвардеец успокоился. Заодно, при внимательном вглядывании, обнаружилось еще кое-что. Алый гвардейский плащ Вентьевра широко разметался по постели, и самый краешек его спящий незнакомец сжимал в руке, будто затем, чтобы удержать веселого симпатягу Роже, если тот вздумает уйти.
Лаварден осторожно вытащил алую ткань из худых пальцев, не зная, что и думать. Ребенок может спрятаться в кровати с игрушками, чтобы переждать свои ночные страхи, но чего может бояться взрослый мужчина, дворянин, вельможа?.. Бретонец потряс за плечо однополчанина и тихо, чтоб не разбудить незнакомца, прошептал на ухо Роже:
- Вентьевр! Проснитесь! Черт знает, где мы, но нам надо отсюда сматываться.

Отредактировано Ги де Лаварден (2019-04-19 23:57:02)

Лаварден тем временем кружил по комнате в поисках потерянных вещей. Шляпа обнаружилась под столом, две шпаги с перевязью - в разных углах, а шляпу однополчанина он вытащил из-под кровати и водрузил на голову Роже. Возле находки Вентьевра он тоже задержался, несмотря на спешку, открыл и закрыл крышку, удивленно хмыкнул и выразительно закатил глаза - мол, живут же люди!
- Могу почти точно сказать, что мы не в Африке, - прошептал он, бросая взгляд в окно. - И, стало быть, если поторопимся, то, может быть... О, черт!
Лаварден застонал и ударил себя ладонью по лбу. Лошади! Лошади вместе с друзьями остались в "Голубятне", о чем он и сообщил сослуживцу в непривычно эмоциональных для себя выражениях. Ругался Лаварден редко, но изощренно, не только по-французски, но и по-испански, и по-бретонски, и дорога назад, только что описанная Вентьевром, меньше, чем за минуту, стала в несколько раз дольше и тяжелее.
- ...Хотя, это чушь, пешком идти совсем не дело, - закончил свою мысль Лаварден, садясь на сундук у окна. - Лошадей, что ли, у хозяина позаимствовать, а, Вентьевр? В конце концов, вряд ли мы сами вчера к нему в гости напрашивались.
Он положил подбородок на сцепленные в замок ладони и уставился на спящего вельможу с выражением крайней задумчивости. Хотя о чем тут оставалось раздумывать?
- Ну что, разбудим его?

Отредактировано Ги де Лаварден (2019-04-20 13:48:45)

Лаварден вскинул брови, простер руку - да так и застыл, позабыв дышать, и только застрявший в горле предостерегающий возглас выдавился медленным:
- Мда-а-а, Вентьевр...
Бретонцу и в голову не приходило, что Роже обойдется с вельможей настолько по-свойски. Для них, для солдат, конечно, ничего страшного не произошло, но когда ты знатный человек и привык, что перед тобой все заискивают... Впрочем, этот ведь был совсем странный - кто его знает, может, ему так нравится?
Кусая губу, чтоб не засмеяться, Лаварден покинул свой насиженный пост на сундуке, забрал из рук Роже кувшин, вернул его на столик и, наконец, присел на корточки перед кроватью.
- Добрый вечер, сударь, - сказал он с несколько неискренней наивностью на голосе. - Мы никак не могли уйти, не попрощавшись с Вами.
- То есть не поздоровавшись, - поправил Роже. - И не спросив дорогу.
- И не спросив, где это мы, и с кем честь имеем, и... Сударь? - Лаварден тревожно переглянулся с Вентьевром. - Сударь?!
Незнакомец открыл глаза и уставился перед собой застывшим взглядом. Голова и плечи у него были мокрые от вылитой Роже воды, но вряд ли он это чувствовал. Лаварден дотянулся до сухого покрывала, вернее, балдахина с кровати, и, насколько мог, вытер хозяину дома лицо.
- Дурно Вам, что ли? - поинтересовался он. - У Вас тут дом, прямо скажем, небедный, прислуги, наверное, много. Позвать?
- Не надо, - быстро сказал незнакомец, перехватив запястье гвардейца так, что Лаварден от неожиданности вздрогнул. - Не надо.

Лавардену было немного жаль хозяина дома, и из-за этой жалости он чувствовал себя немного дураком.
Да и не только из-за жалости. Попробуй не растеряться, сидя в незнакомом доме, в запертой изнутри комнате, которую чудной хозяин еще и запрещает открывать!
Ручка задергалась, и Лаварден неприятно поежился. Смутно ощущалось за дверью что-то страшное, неведомое и неназываемое - как в детстве, когда открывали темный погреб, а Жан завывал дурным голосом и хватал за плечи.
- Вентьевр, - Лаварден взял сослуживца под локоть и тихонько оттащил от постели, то и дело оглядываясь на застывшее лицо вельможи. - А по-моему, он нас не слышит.
Роже тоже оглянулся на хозяина дома и, не откладывая дело в долгий ящик, снял столик с сундука и отставил в сторону, а затем, не услышав возражений, взялся за сам сундук и с помощью Лавардена отодвинул в сторону и его. За все это время вельможа не удостоил их даже взглядом.
Лаварден размотал шелковый узел и взялся было за ручку, но тут, вспомнив что-то, метнулся к окну и переставил стол так, чтоб с порога не видно было разбитую бутыль и лужу блевотины.
- Вдруг, это хозяйка дома, - объяснил он шепотом Роже. - А нам еще лошади нужны... Ну... Открываем?

Отредактировано Ги де Лаварден (2019-04-22 02:01:03)

- Да, милейший, выпить, всего лишь выпить, - Лаварден нарочито-непринужденно стоял за спиной Роже, облокотившись плечом о стену, и старательно делал вид, что ничего особенного не происходит. - И две верховые лошади.

- Как только его светлость распорядится, - нашелся лакей. - С разрешения ваших милостей…

- Сначала выпивка, потом разрешение, - не сдавался Роже. - И лошадей.

- Ваши ж милости… - лакей знакомо перешел на обычное простонародное нытье, - ну как же ж я господскими лошадками распоряжаться стану? Может, вина пока подать, а там и их светлость… а?

- Вина - обязательно, - великодушно согласился Роже и снова не уступил лакею дорогу. - Сначала вина, милейший. А там глядишь, глотнет его светлость, и ему тоже полегчает.

То ли допустив возможность и такого исхода, то ли убедившись, что имеет дело с непреодолимым препятствием, слуга развернулся и поспешил прочь, бормоча себе под нос что-то явно нелестное, и в это же время из спальни донесся какой-то шорох. Лаварден шагнул вперед и успел подхватить вельможу под руку. Тот, наконец, встал с кровати и взгляд у него теперь был более осознанный, хоть и тусклый от боли.
- Ваша... светлость? - Лаварден помнил, как назвал своего хозяина лакей, и звание это делало ситуацию более смешной и в то же время более жуткой.
- Голова болит, - прошептал герцог. - Кто вы?.. А. Да. Я помню.
Он окинул взглядом спальню в осколках стекла, сорванный балдахин, изучил с ног до головы помятого Роже, остановил взгляд на разбитой физиономии Лавардена и едва заметно поморщился - примерно так бы морщился Лаварден, если бы поутру нашел себя в сарае со свиньями. Жалость к герцогу мгновенно улетучилась. Бретонец выпустил его локоть, отошел назад и закрылся скрещенными на груди руками.

Когда Роже простодушно предложил опохмелиться, улыбка исчезла с лица герцога. Он прислонился плечом к столбику кровати, отвернулся и некоторое время молчал.
- Моя болезнь много старше, чем наши возлияния, - сказал он, наконец, - и вино мне не поможет. Мои противники позаботились о том, чтобы не было противоядия.
- Вас отравили? - нахмурился Лаварден; желание пить вино в этом доме у него сразу же пропало. - Кто?
Герцог тяжело опустился на кровать и с усилием поднял на него взгляд.
- Их много... - он немного помолчал, будто раздумывая, заслуживают ли гвардейцы доверия. - В этом доме многие - не те, за кого себя выдают. Я вычисляю их по одному. Не подаю вида, впрочем. И вам, господа, лучше поступать так же. Не подавайте вида. Но будьте готовы ко всему.
Герцог перевел взгляд на Роже:
- А Вы? - спросил он. - Видели вчера отца Вуазена? Что он Вам говорил, Вы помните?

Сумерки сгустились в углах комнаты, растеклись по потолку, встали тенями за спиной. Ветром сдуло туман, и в окно глядело холодное небо с россыпью первых звезд в разрывах туч.
- Сбежим... - слабым эхом повторил герцог, уходя в глубокую задумчивость. - Не сбежим..
Лаварден отошел к окну, приоткрыл его настежь, чтоб стало светлее, и обернулся. Отсюда уже нельзя было разглядеть лица тех, кто стоял в комнате, и невольно подумалось - а ведь вчера было еще темнее, глубокая ночь была. Что, если и вправду приходил какой-то отец Вуазьен? Казалось, что не было такого, казалось, что в карете герцог говорил лишь с темнотой. Но вчера Лавардену многое казалось.
Что Дрюкура похитили, например.
- Не сбежим. Они и это предугадали. У них все просчитано, - произнес герцог, но в его голосе прозвучала просьба переубедить.
- Тогда они предугадали, что Вы соберетесь сбежать, а потом подумаете, что они это уже предугадали, и не станете пробовать, - сказал Лаварден, подходя к Роже и незаметно толкая того плечом в бок: поддержи.
- И про нас они ничего не могли предугадать и предусмотреть, - добавил Роже, - потому что про меня даже матушка никогда не знает, что я выкину, она сама так говорила.
В густом полумраке слышно было, как Лаварден тихо прыснул в кулак. Герцог вздохнул.
- Чтобы спутать им все карты, надо бежать прямо сейчас, - сказал Лаварден, - а то в следующий раз они и это предугадают.
Его била мелкая дрожь - то ли от холода, окно ведь было открыто настежь, то ли от азарта. Он успел еще подумать, что подначивает, не разобравшись, вот прям как Роже, которого Лаварден прежде упрекал в поспешности суждений. Успел подумать - но уже ничего не мог с собой сделать. Как у игрока за карточным столом, весь мир сузился до одной цели: получить этих чертовых лошадей и увезти незнакомого вельможу.

Герцог поднялся на ноги. Не разглядеть было выражения его лица, но голос звучал бодрее и смешливее:
- Во всяком случае, мы не будем скучать, да, господа? Что Вы там говорили про простыни, Вентьевр?

Отредактировано Ги де Лаварден (2019-04-24 20:29:53)

- Меня? В заложники? - герцог засмеялся и сразу же потер ладонью висок, ежась от боли. - Возмутительно. Ну так сражайся, спаси меня... Вина сначала дай господам, они давно ждут.
Лакей, двигаясь с нескрываемой неуверенностью, вызванной то ли угрожающим жестом Роже, то ли царившей в комнате полутьмой, подобрался к отодвинутому от двери столику и сгрузил на него свою ношу.
- Ваша светлость, - начал он снова.
- Брысь, мерзавец, - рявкнул Роже. - Что это за посуда для благородных господ? Золото неси! Есть у вас золото? Золотые кубки времен крестовых походов?
Лакей выглядел теперь так, словно тоже смутно ощущал, что что-то в этом замке идет не так, но признался, что со времен крестовых походов как-то ничего нет, а вот со времен Столетней войны…
- Неси, - великодушно разрешил Роже. - Только отчисть сначала. От этой… пыли веков.
Слуга вышел пятясь, словно перед лицом монарха, и Роже, торопливо закрывая за ним дверь, пояснил:
- Пусть повозится. Так, Лаварден. Этот балдахин - он же не со Столетней войны тут? По-моему, это получше простынь. А вы, ваша светлость, поищите-ка шапку… Очень помогает со следа сбить, если ворона сверху нагадит.
- Ворона?..
- Это Вентьевр, - пояснил Лаварден, сгребая с постели балдахин. - Он шутит... А кстати, Вентьевр, командовать Вам идет. Вы становитесь... как пират. Что с балдахином делать? Резать? - он выглянул из окна вниз. - А давайте второй сорвем и как раз достанет.
- Идет? Тогда ищите-ка ему еще куртку, что ли. А это?.. - обнаружив, что тряпка, поднятая вельможей с пола, была на самом деле плащом, Роже влез на кровать и, оставляя на простынях отпечатки сапог, а на себе - крупные хлопья пыли, кое-как сдернул вторую занавесь. Связать их вместе оказалось задачей посложнее, но молодые люди справились и с ней, успешно доказав хозяину дома, что г-н де Кавуа принимает к себе в роту людей умных и изобретательных, пусть зачастую и совершенно бесшабашных. Борясь с балдахинами, они выяснили, что хозяина дома зовут г-ном герцогом де Ларошгийоном, что он приходится родственником г-ну полковнику д’Эстиссаку, у которого Роже имел честь служить, и что г-н де Кавуа скорее всего примет во внимание таинственные, но крайне чрезвычайные обстоятельства, которые вынудили его светлость попросить двух его гвардейцев наплевать на службу и отправиться с ним по государственным делам.
- А если он спросит, что это были за дела? - усомнился Роже, обвязав сорванный балдахин вокруг кроватного столбика и запоздало осознавая, что сняли они его зря - только пришлось снова привязывать.
- Скажете, что это были тайные дела, - ответил герцог. - Если будете рассказывать, что увидели и услышали, вам все равно не поверят. Как мне.
То ли сон, то ли веселье благотворно на него подействовали. Пока гвардейцы возились с балдахином, он сидел на том самом стуле, опустив сиденье, и тихо напевал себе под нос какую-то мелодию.
- Что-то знакомое, - оторвавшись от завязывания узлов, пробормотал Лаварден. - "Доярочка из Фуа"?
Герцог фыркнул:
- "Освобождение Рено".

Лаварден тем временем помог Ларошгийону снять мокрый камзол и переодеться в куртку. Волосы герцога вытерли простыней, обвязали лоскутом на моряцкий манер, водрузили сверху шляпу с великолепным пером.
- Со ступеньками хорошая идея, Вентьевр, - пробормотал бретонец, возвращаясь к окну. - Он еле стоит. Только сперва пустите меня вперед. Проверю, как там внизу.
Лаварден сел на подоконник, перекинул ноги на другую сторону и мягко соскользнул вниз, окунувшись, как в воду, в ночной зимний холод. Конец балдахина заканчивался на высоте человеческого роста над землей, и гвардеец, помедлив, спрыгнул вниз. Тихо бренькнули шпоры и шпага на перевязи. Лаварден огляделся. По фасаду светилось несколько окон, во дворе никого не было. Дыхание вырывалось изо рта белым паром, и гвардеец с тревогой подумал, что если поездка затянется, то больному на таком холоде станет совсем худо.
Что же они творят?.. А, поздно сомневаться!
Лаварден задрал голову, морщась от падающих на лицо снежинок, и махнул рукой Роже - мол, все чисто, идем. Роже, следивший за приятелем сверху, обернулся к герцогу и кашлянул с совсем уж необычной для него неуверенностью.
- Ну, как, ваша светлость? Вас ждут великие свершения и Лаварден… или он же и сломанная нога, что выбираете?
- С переломами можно подождать, - скромно согласился герцог.

Спуск по изрезанной занавеси тяжело дался больному человеку. Несколько раз он был страшно близок к падению, а в самом конце действительно сорвался - но его уже подхватил Лаварден и мягко поставил на землю.
- Все у Вас в порядке, Ваша Светлость? - спросил бретонец, заглядывая в затуманенное лицо герцога.
Тот тяжело сглотнул и слабо кивнул. Лаварден все еще придерживал его за плечо и чувствовал, как на холоде Ларошгийона начинает бить дрожь.
- Ох, мы еще об этом пожалеем... - пробормотал гвардеец, кусая губу, но герцог неверной рукой взял его за грудки и несильно тряхнул:
- Прекратите, сударь! Я еще даже не украл собственных лошадей, а Вы уже собираетесь на попятную. В конце концов, кто из нас моложе и кто из нас военный?..
Лаварден удивленно вскинул брови и усмехнулся:
- Не поспоришь, Ваша Светлость. А Вы... молодец.
Герцог ничего не стал отвечать на неуклюжую похвалу. Он неуверенно освободился от поддерживающей его руки, отошел на пару шагов и завороженно всмотрелся в ночь, снова принимаясь тихонько напевать.
- "Оскопление Рено", да? Это баллада какая-то? - поинтересовался Лаварден, наблюдая, как из окна вылезает Роже.
- Освобождение, - поправил Ларошгийон. - Не все искусство ниже пояса, господа... Это был балет, в котором я, помнится, даже участвовал...
- Да ну?! Вы?!
Лаварден только смутно почувствовал, что спросил как-то неправильно. Ларошгийон ответил ему темным от тоски взглядом:
- Так трудно поверить, правда?
- Да почему ж... - гвардеец смутился. - Ну, а что Вы там делали?
- Я был Демоном Охоты, - глаза герцога были полны ночной темноты, и факела отражались в них пляшущими огоньками. - Говорят, получилось недурно.

Отредактировано Ги де Лаварден (2019-04-25 00:40:01)