Нахальный солнечный луч, пробравшийся сквозь оконную решетку, поплясал на медном боку умывального таза, покачался на волнах, поднявшихся в тазу, когда кто-то неловкий расплескал воду, и, подумав немного, вскочил прямо на нос бледному юноше, укрытому одеялом до самого подбородка. Луис плаксиво сморщился, вздохнул и открыл глаза.

- Цыпа-цыпа-цыпа…

Откуда-то снизу доносилось возмущенное квохтание. Юноша осторожно подвинулся к самому краю койки и скосил глаза на пол. Там было на что посмотреть: московит с серьгой стоял на четвереньках, смешно оттопырив зад и засунув голову под кровать, пытаясь кого-то выманить.
- Цыпа-цыпа-цыпа…
- Что, Серьга, с курицей не можешь справиться? – насмешливо спросил фра Андреа, ставя таз на пол.
- Где уж мне! – не обиделся Серьга. – Я ж с малолетства все за книгами да за книгами. За скотиной ходить не обучен. Веришь, Андрий, у нас дома даже прислуга была. Ай, твою ж налево!.. Куфается, – пояснил он, выползая наружу и посасывая большой палец.
- Клюется, – поправил монах. – Птицы клюются, а не кусаются.
- Чудак ты, Андрий! – усмехнулся московит, ныряя под кровать. – Точь-в-точь мой дидаскал* в школе. Тот тоже вечно к словам цеплялся. И за каждую ошибку – щелбан в лоб! Да так, что голова у тебя до вечера гудит, как церковный колокол. Мы с ребятами ему в табакерку молотого перцу насыпали. Ох, он чихал!  Aequam, чхи, memento, чхи, rebus in arduis, пчхи!** – Серьга расхохотался и вылез, наконец, из-под кровати, держа курицу за лапки: - Попалась, которая кусалась? То-то!
- Краденая? – фра Андреа осуждающе покачал головой.
- Бог с тобой! – Серьга замахал руками, а курица истерично раскудахталась: – Добыта честными трудами. Что кривишься, будто я тебе куль дерьма сую? Ну, услужил я лавочнику, а он мне – вона чего. Да ты бери, бери, я же не за ради себя, я ж для всех стараюсь, – московит едва не ткнул курицей в лицо Луису: – Ему вон тоже мясо надо, а то лежит зеленый, как кикимора болотная!
- Если Амет увидит тебя в городе, твоим вакациям здесь быстро придет конец, – монах нахмурился, но курицу, все-таки, взял. – Поэтому марш в постель. Услужил он!
- Да я ему мешки с мукой помог перетаскать, -  пожал плечами Серьга. – А ты чего подумал, Андрий?
Фра Андреа пробормотал что-то неразборчивое и скрылся за занавеской, разделявшей комнату надвое.
А московит подмигнул Луису и мальчишке-голландцу:
- Не журись, хлопцы! – и по пути к своей койке от души хлопнул по плечу соседа – черноволосого молодого человека, лежавшего на боку.

Отредактировано Луис де Толедо (2020-04-24 20:22:28)

Луис натянул одеяло до самых бровей и, кажется, попытался сделать вид, что его тут нет.

Зато московит охотно просветил Родриго:
- Так за твои грехи и досталось. Да ты не думай, - Серьга махнул рукой, увидев, что испанец изменился в лице: - Ему всегда достается. И за свое, и за чужое, и за то, что у Амета левая пятка зачесалась.

Юный идальго заворочался под одеялом, но Серьга этого словно не заметил:
- Хозяин серчает, что Луис совсем хворый стал, и клиенты его не любят - вот и спускает на него всех собак.
- Заткнись, Серьга! - Луис откинул одеяло и запустил в московита подушкой, но не добросил и, подтянув колени к животу, расплакался то ли от боли, то ли от обиды.
- А, так твой друг еще не знает? - Серьга поднял подушку, не торопясь, отряхнул и, повернувшись к Родриго, зло выплюнул: - Шлюха он. Шлю-ха.

Рыдания в углу комнаты стали громче.

- Плачь, ваша милость, плачь, - Серьга положил подушку на койку, в ногах Луиса и уселся рядом: - Легче будет.

Родриго на миг задохнулся, как от сильной боли,  и в глазах стало темно:
- Врешь, собака!

- Не врет... - занавеска поднялась, и из-под нее показалась кудрявая голова фра Андреа: - Серьга, я, кажется, велел тебе быть в постели.

Московит примирительно понял руки и отступил к своей койке. А молодой монах шагнул к кровати Луиса, положил подушку ему под голову:
- Принести тебе воды?
Юноша только судорожно всхлипнул и повозил мокрой щекой по подушке: "Нет".
Фра Андреа укрыл его, подошел к койке Родриго, коснулся лба молодого человека тыльной стороной ладони и тихонько присвистнул:
- Серьга, не ложись, иди сбивай ему жар - сам виноват.

- Экие вы, идальго, нежные! - московит качнул головой и поплелся за тазом. - Чуть что - сразу горячка!

Отредактировано Луис де Толедо (2020-04-24 20:06:45)

Серьга, поставив таз у койки Родриго, плюхнул ему на голову мокрую тряпицу, не удосужившись толком ее отжать, и вода потекла тонкой струйкой по носу испанца и закапала на подушку.

- Чего поскучнел, ваша милость? - московит уселся на кровать. - Злишься на меня? Зря. Ты бы все равно узнал, не сегодня, так завтра. Амет веселый дом держит. Для турок, для христиан, у кого деньги водятся. А у кого не водятся - те пользуют своих же в баньо. Мужику трудно без бабы.

- Эка! - крякнул московит. - А не промахнулся бы - чего было бы? Как мыслишь? Ну, тебя, положим, магометане бы порешили. А нам каково?

Серьга вздохнул и поправил тряпицу, съехавшую Родриго на глаза:
- Ты думаешь, так просто: свернул турку шею, как той курице, - и беги на все четыре стороны? Да только далеко, брат, не убежишь - с одной стороны море, с другой пустыня...

Он помолчал немного и снова вздохнул:
- Нам тут же нашелся бы новый хозяин. И, может быть, еще хуже прежнего. Ты вот о своем друге подумал, когда в Амета камушком бросал? - Серьга кивнул на всхлипывающего Луиса. - Не подумал. А Амет его ночью за дверь выставил - туркам на потеху. Наказание у нас такое. Две недели потом ни сесть не можешь, ни на горшок сходить.

Московит снова смочил тряпицу в тазу и пристально взглянул на Родриго:
- Эй, ты чего побледнел, ваша милость? Опять я не так что-то сказал?

Отредактировано Луис де Толедо (2020-04-24 20:08:01)

Но московит, похоже, ничего не заметил.
- Ну, спи-спи, ваша милость. - Серьга потянулся и соскочил с кровати. - Пойду помогу Андрию на кухне. А то провозится с обедом до самых сумерек.

Луис отвернулся к стенке, укрывшись одеялом с головой, и было видно, как плечи у него вздрагивают от сдерживаемых рыданий.
Мальчишка-голландец лежал, свернувшись калачиком на краю койки, баюкая изувеченную руку. Родриго, по-видимому, наконец, оставили в покое.

К тому моменту, когда фра Андреа вернулся с глиняной миской и попытался уговорить Луиса поесть, юноша наплакался уже до полного изнеможения и не хотел ничего: ни бульона, восхитительно благоухавшего на всю комнату, ни вареной курицы, приправленной травами и кореньями, ни разбавленного вина. Монах повздыхал, заставил Луиса проглотить лекарство и пошел кормить Яна, юнгу-голландца, который еще не наловчился управляться с ложкой левой рукой.

Дон Родриго, похоже, дремал, закутавшись в одеяло. Лоб у него был покрыт испариной – значит, жар спал, но фра Андреа что-то не понравилось в бледном лице больного, и он осторожно тронул молодого человека за плечо. Тот даже не шелохнулся и не открыл глаза. Монах нахмурился, поставил миску с бульоном на койку голландца, предупредив: «Будь добр, не смахни на пол», – и, нащупав край одеяла, принялся разматывать кокон, в который Родриго завернулся, точно гусеница, а когда размотал – ахнул:

- Иисус-Мария, этот несчастный совсем спятил с ума! Что я только скажу отцу Маттео!

Серьге, прибежавшему на крики, тут же было велено нести воду и чистые бинты, а заодно и веревку. И как только с перевязкой было покончено, запястья невольника были бережно, но крепко связаны, чтобы не смог навредить себе еще больше, когда очнется.

Серьга сбегал за вином, а монах поднес к носу испанца флакон с нюхательной солью, бормоча:
- Господи, помилуй нас грешных.

- Значит, вы и правда сделали это нарочно? - монах сокрушенно покачал головой. - Дон Родриго, вы же добрый католик, не схизматик, не лютеранин и не язычник, упаси Боже. Как можно надругаться так над своим телом, которое суть храм Божий! И над своей душой, которую вы обрекаете на вечные муки!

Фра Андреа, охваченный праведным пылом, прижал обе руки к груди, а Серьга, улучив момент, попытался влить вино в рот Родриго, но промахнулся и расплескал половину кружки на постель.

- Апостол Петр тоже поступил хуже Иуды. Он трижды отрекся от Спасителя.

Вспомнив о Петре, Луис поморщился, но пересилив себя, продолжил:

- Но разве Господь наш не простил его и не вручил ему ключи от Рая?

Юноша умолк, посидел еще немного, опираясь руками о кровать, потом прилег на бок и пожаловался:
- У меня сейчас страшно болит голова... и мысли путаются...  Обещайте мне, дон Родриго, что не станете делать глупостей.

- Опасный безумец, от такого стоит держаться подальше... - сквозь зубы пробормотал Серьга. А Луис устало вздохнул:

- Утешит ли вас, сеньор, если я повторю, что ваша жертва была бы напрасной? Убив Амета, и неизбежно погибнув сами, вы не спасли бы меня... - он облизал пересохшие губы и внезапно хрипло рассмеялся: - Все самое страшное, что турки могли со мной сделать - они уже сделали. Ничего хуже уже не случится.