Ришелье лишь головой покачал. Надо же – похититель, которому стало совестно. И который, надо думать, также написал графине о том, где искать ее мужа. На ловушку это не походило – девять женщин из десяти не бросились бы на помощь в одиночестве, а обратились бы к его покровителю. Девять из десяти? Вернее уж – девяносто девять из ста! А Ронэ, разумеется, тоже вынужден был разбираться с этим сам – или почти сам. Кто ему помог? Не Морель же! Почти наверняка – Портос.

Как бы хорошо кардинал ни понимал, что он рано или поздно все узнает, подробности могли быть важны уже сейчас.

Второе письмо не было ловушкой – факт. Но кто сказал, что оно не должно было прийти много позже, чем первое?

Граф казался таким влюбленным в свою жену… Здравый смысл подсказывал, что он должен был быть соучастником похищения, но то, как он говорил о жене и как себя вел в этом же кабинете, прямо-таки кричало об обратном. Впрочем, благородные люди порой ведут себя так…

Говорить об этом мадам де Бутвиль было бесполезно: поверить она не поверит и наверняка оскорбится.

– Расскажите мне про засаду, – попросил он. – Все, что можете вспомнить. Даже одежду нападавших.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Ришелье, сделавший во время этого рассказа еще несколько пометок, покачал головой.

- Дело не в капитане, мадам, а в том, что человек вспоминает, рассказывая одно и то же разным людям. Или не вспоминает.

Если расспросить слугу, недостающие имена тут же станут известны, но Кавуа вернется быстрее. Теперь у Ришелье появилась очень хорошее представление о том, куда тот мог уехать. Полк Эстиссак. А если граф де Бутвиль поехал туда же, - сказала же она, что все рассказала мужу! - то и его отсутствие становилось понятным.

- Господин де Ронэ не говорил вам, что он думает по этому поводу?

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Новая пауза была длиннее, а взгляд, который Ришелье обратил на свою гостью, становился все более пристальным.

– Не поощряйте господина де Ронэ, – посоветовал он наконец. – Вам эта победа ничего не даст. А репутация его такова, что вас могут заподозрить в желании избавиться от мужа.

Святость семейного очага четы де Бутвиль его, конечно, нимало не беспокоила.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Ришелье так и подмывало сказать: «Вот, и он мне говорил то же самое», но этому порыву он, разумеется, не поддался. Мадам де Бутвиль сама могла верить в то, что сказала, но кардинал ни на миг не предполагал, что такое положение дел могло продлиться сколько-нибудь долго.

– Не могу представить себе, чтобы кто-либо мог быть настолько слеп, – улыбнулся он. Ронэ он уже предупредил, так что теперь можно было и поразвлечься. – Тогда скажу иначе: граф де Люз – человек настолько благородный, что вряд ли заподозрит вас в чем-то недостойном. Но злые языки, мадам, могут вынудить его к действию, которое ему самому будет глубоко противно.

Зная, что вскорости граф уедет в Лангедок и возьмет, конечно, с собой графиню, опасаться было, на самом деле, нечего. Но друг и спаситель будет помниться лучше, если его окрашивает ореол влюбленности. А если когда-нибудь у Ришелье возникнет нужда в помощи мадам де Бутвиль… ему будет кого за ней отправить.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Уважение, проглянувшее в глазах кардинала, было непритворным. Пусть даже он прикидывал в то же время, как он может использовать столь высокие чувства.

- Я приложу все усилия, чтобы найти того, кто вам угрожает, - пообещал он. – И хочу кое-что попросить у вас взамен.

Он сделал паузу, давая молодой женщине возможность высказать все свои предвзятые идеи.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Лицо кардинала мгновенно замкнулось, а взгляд стал ледяным, и не требовалось особой проницательности, чтобы догадаться, что он как прозрел охватившее молодую женщину беспокойство, так и угадал его причину.

– Право же, мадам, – почти пренебрежительно проговорил он, – я искренне рад, что ваше мнение о служителях церкви не столь низко, чтобы вы заподозрили меня в желании просить вас о чем-то недостойном. И уж тем более приятно, что наше французское дворянство не настолько уронило себя в ваших глазах, чтобы вы опасались услышать от меня просьбу, которая была бы способна чем-либо повредить вашему супругу.

Он протянул руку к серебряному колокольчику. И тихий звон не успел замолкнуть, как в кабинете появился Шарпантье.

– Я надеюсь, – обращался Ришелье по-прежнему к графине, – вы окажете мне честь принять мое гостеприимство, пока не минует угрожающая вам опасность. И вы меня более чем обяжете, если не станете без необходимости покидать комнату, в которую вас проводят.

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.

Как мгновением раньше по лицу Ришелье никто бы не сказал, что выразившиеся на нем чувства преследовали определенную цель, так и сейчас, когда его глаза слегка потеплели, эта перемена ничуть не отдавала театром.

- Оставьте, мадам. Может быть, в будущем вы будете относиться ко мне лучше.

Ни малейшей попытке вернуться к уже упомянутой просьбе он не сделал, да и не собирался на самом деле ни о чем ее просить. Только, может быть, оказать ему услугу когда-нибудь потом. Но теперь, разумеется, возвращаться к этому больше не было необходимости.

Неторопливо поднявшись также, кардинал подошел к окну, глянул на ворота, к которым как раз подъезжала группа всадников, неожиданно помрачнел снова и стремительным шагом подошел к молодой женщине, случайно или нет заслоняя от нее открывавшийся вид.

- Вы здесь для вашей же безопасности, мадам, - напомнил он. - Я найду для вас другое убежище очень скоро, но сейчас не выходите за порог. На втором этаже, сударь.

Шарпантье поклонился, ничем не показывая, что это уточнение было важным. Окно в единственной свободной комнате наверху выходило на дюны.

- Вы ни в коей мере не пленница, - подчеркнул кардинал, - и можете уехать хоть сейчас. Но я надеюсь на ваше благоразумие. Дождитесь господина графа. Обещаете?

Подпись автора

Qui a la force a souvent la raison.