Галерея с полотнами, полными полных баб, действительно нравилась Месье - не в последнюю очередь потому что люди, оказывавшиеся там впервые, неизменно терялись и растерянно водили взглядом от картины к картине, то ли разыскивая на них обнаженную Марию Медичи, то ли не зная, куда девать глаза.

Но кроме того в этой зале просто поднималось настроение, которое было в этот день у Месье преотвратным, и не только потому, что он все еще не стал королем. О бесследно пропавшем Варгасе не было ни слуху ни духу, с новой любовницей, отдаленно смахивавшей на очаровательную мадам де Вейро, было откровенно скучно, и деньги каким-то непонятным образом кончились снова, так что Месье вынужден был отказаться от лошади, которую присмотрел на последних скачках в Фонтенбло.

- И самое худшее, -  пожаловался он д'Эннемецу, переступая порог галереи, - я не могу найти свои часы со звоном! Вот минуту назад положил их на стол, и как корова языком слизнула!

- Это очень просто, ваше высочество, - Марвиль, шедший позади них, поспешил протолкаться к своему покровителю. - В спальне не было никого кроме нас, все мы здесь, скоро полдень. Часы начнут бить, и вы найдете их снова.

- Марвиль! - принц уставился на него во все глаза. - Вы хотите сказать, что кто-то из вас украл мои часы?! Вы обвиняете кого-то из нас в воровстве?

- Ничуть, ваше высочество, - спохватился молодой человек, отвешивая учтивый поклон с таким бесстрастным лицом, что никак нельзя было догадаться, что он думает о разуме своего покровителя. - Я всего лишь имел в виду, что в полдень часы зазвонят и их можно будет найти. Может, они завалились куда-нибудь.

- К кому-нибудь за пазуху, - засмеялся д'Эннемец.

- Ужасно! - с чувством сказал Месье. - Ужасно! Подите, подите все прочь. Вдруг кто-то из вас сейчас зазвонит! Пошли прочь, все! Марвиль, а вы останьтесь.

Если до сих пор Месье, прогуливавшийся по залу сперва со всей своей свитой, а затем с одним-единственным Марвилем, не замечал мушкетеров, дежуривших там же, то заговорщицкое шипение, по закону подлости, еще не известному под тем именем, которое прославило его позже, тотчас же привлекло его внимание. Выразительные черные глаза его высочества, которым он был обязан множеству сплетен, остановились сперва на одном из часовых, затем на другом, вернулись вновь к первому и в задумчивости сузились. Если бы барон де Вилье смог в этот миг прочесть мысли наследника престола, он объяснимо бы встревожился, но, к счастью для его душевного спокойствия и для самолюбия Месье, чтение мыслей в его способности не входило. Что, впрочем, не помешало бы ему встревожиться и без того, глядя на приближающегося к нему принца.

Колокольный звон, возвещающий полдень, поплыл над залом, и Гастон, не дойдя нескольких шагов до двух мушкетеров, повернулся к Марвилю:

- О! Они там, за окном!

- Подарок от господина кардинала де Ришелье, ваше высочество? - понимающе усмехнулся придворный. - Призывают вас к мессе?

- О! Но тогда уж от Берюля! - Гастон сделал еще несколько шагов и остановился перед более высоким из мушкетеров. - Do you speak English, sir?

Марвиль, глубоко пораженный этим внезапным поворотом, оторопело уставился на своего покровителя, явно силясь проникнуть в его помыслы.

Месье пришел в восторг, что было очевидно и по его загоревшимся глазам, и по лукавой улыбке, указывавшей любому, кто его знал, что его высочество задумал какую-то пакость. Так оно, разумеется, и было, и Марвиль, встречаясь взглядом с изящно сложенным молодым мушкетером, вопросительно приподнял брови.

- ¿Y español? ¿Como es su español? - продолжил Месье. - Il vostro italiano? Как вас зовут?

Он отступил на несколько шагов, вынуждая молодого человека последовать за ним, и ухмыльнулся, заметив растерянность Марвиля. Все-таки приятно иногда оставаться непонятым! Ничего, пусть постоит еще немного с глупым видом, ему полезно, а то и так все время кажется, что он читает мысли.

Все, сколько-нибудь близко знакомые с его высочеством, прекрасно знали, как легко его внимание переносится на новый предмет. Пожелай молодой мушкетер отвлечь принца, и то он не сумел бы найти лучший способ.

- Барон? - изумленно повторил он, окидывая Вилье взглядом, который от любого другого выглядел бы бесцеремонно пристальным. - Марвиль, вы слышали? И что же, ваше баронство…

Он осекся и подверг своего вынужденного собеседника еще одному осмотру, но вывод, пусть и сделанный молниеносно, по-прежнему казался ему верным: этот молодой человек был одет отнюдь не как нищий.

- Как это неожиданно, - тон его изменился, теперь он был почти дружеским, что Марвилю, судя по тому, как он нахмурился, вовсе не понравилось. - Но все же… - Он снова перешел на испанский: - Скажите хоть несколько слов, прошу вас.

Просьбы принцев, как известно, мало отличаются от приказов.

Гастон смерил второго мушкетера ледяным взглядом.

- Новобранец, вот как? Хорошо, я спрошу у вас, - тон его не оставлял сомнений в том, насколько не по вкусу ему пришлось подобное вмешательство. - С чего бы господин барон де Вилье решил, что я принял его за кого-то? Знает ли он также и немецкий? Как насчет латыни? Велики ли его познания в истории и географии? Кто порекомендовал его господину де Тревилю? И когда, если капитан покинул Париж еще зимой? Был ли он на турнире, устроенном ее величеством? На этот-то вопрос вы можете ответить?

- Я могу, если хотите, ваше высочество, - торопливо вмешался Марвиль, и Месье наградил неприязненной гримасой и его.

- Я вас непременно спрошу, если пожелаю, - сухо пообещал он и выжидательно посмотрел на двух часовых. Последний удар колокола умолк вместе с ним, и в зале теперь царила тишина, прерываемая только возней двух голубей за окном и шумом дыхания. И если Марвиль задавался вопросом, за кого его господин мог принять барона, спрашивать он не спешил.

Отредактировано Месье (2021-10-04 21:56:21)

Недовольство Месье испарилось быстрее, чем утренняя роса под майским солнцем, и он взглянул на младшего мушкетера с новым интересом, в котором чувствовалось уже что-то похожее на уважение.

- Вот как? Вы были под Ларошелью? Значит, вы-таки не новобранец? Я был уверен в этом! Видите, Марвиль, я был прав!

- Я всего лишь сказал, ваше высочество, что я его никогда не видел. Но я не был еще в вашей свите под Ларошелью… к сожалению.

Никто не заподозрил бы по покаянному тону молодого человека, сколь безбожно он отклоняется от истины, и Гастон, тщетно поискав в своей памяти разговор, которого не было, вынужден был тряхнуть головой, избавляясь от странного ощущения.

- Да, к сожалению. Так что я говорил? А! Доблесть барона де Вилье во время осады! - он снова перевел взгляд на второго гвардейца. - Вы, конечно, поведаете мне о ней, сударь?

- Подобно тому, как Гомер воспел подвиги Ахиллеса? - не удержался Марвиль.

Как узнала в свое время и к своему немалому огорчению восхитительная принцесса де Гонзага, отношениям Месье с музами весьма недоставало гармонии. И оттого его высочество, нахмурившись при упоминании Гомера, не сдержал вздоха облегчения, когда второй мушкетер - а ведь его-то имя он мог бы и знать! - ответил с краткостью и четкостью истинного военного. В самом деле, даже если шлемоблещущим Вилье и мог быть, то ни быстроногим, ни многомощным его не назвал бы ни худший враг, ни ближайший друг, а своенравному принцу выслушивать долгие периоды не хватило бы ни терпения, ни снисходительности. И пусть ему самому случилось блеснуть под Ларошелью в роли главнокомандующего, никаких иллюзий он не питал - никто его в те дни по достоинству не оценил.

- Похвально, весьма похвально, - отозвался он и только хотел полюбопытствовать об имени своего собеседника, как тот  вновь направил его мысли по другому руслу: - О, победил? Вы, значит, сочиняете стихи, сударь? Сколь восхитительное многообразие талантов в одном человеке!

- И на латыни! - с видимым восхищением поддержал Марвиль. - И по-немецки!

Гастон расхохотался, и самой шутке, и оговорке молодого человека, и, даже если бы первой оказалось недостаточно, чтобы окончательно расположить его к его новому знакомцу, вторая привела его в восторг.

- О, слышала бы вас матушка! - вскричал он. - Да знаете ли вы, сколь велик тот ма-… живописец, который…

Смех помешал ему продолжить, и если Марвиль не смеялся оговорке Вилье, то та же шутка из уст Месье очевидно привела его в сдержанный восторг:

- Ма, ваше высочество? Маменькин любимец, вы хотели сказать?

- Не-не-не, - мгновенно превращаясь в его королевское высочество, принц покачал наставительно вытянутым указательным пальцем. - Не перебарщивайте, Марвиль - она матушка только мне.

- В самом деле, ваше высочество? - с деланным изумлением произнес тот, и Гастон, рассмеявшись вновь, махнул рукой:

- Вам не нравятся картины, барон?

- О-о-о! - рассмеялся Месье, не только оценив откровенность молодого человека, но и увидев в ней возможность продвинуться в осуществлении своих планов. - Как я вас понимаю! Вы молоды и небогаты…

О такой мелочи как свой собственный возраст наследник престола предпочел то ли забыть, то ли оставить без внимания, уверенный, что никто здесь не посмеет указать ему, что он и сам отнюдь не убелен сединами. Титул же барона в эти времена более, чем в какие-либо предшествующие, отнюдь не был сопряжен с богатством.

- Надеюсь, - с поистине королевской щедростью он извлек несколько золотых монет, коими и одарил обоих часовых, - дары кого-то там из богов поправят ваши амурные дела. Кого, Марвиль?

- Креза, ваше высочество, - отозвался молодой придворный, не моргнув глазом. - Но Церера и Вакх справились бы не хуже.

- Быть может, - снизошел принц, давая повод заподозрить, что его невежество было в какой-то мере рассеяно обществом принцессы де Гонзага, - ибо боги подчиняются также звону золота, не так ли? Навестите мои покои, когда сменитесь, барон. Когда вы сменяетесь, кстати?

Легкая морщинка, прорезавшая лоб Марвиля, и нескрываемо оценивающий взгляд, брошенный им на двух мушкетеров, ясно указывал на настороженность, которую в нем вызвал этот новый интерес его покровителя.