Эмили шагнула к бретеру, очень серьезно посмотрела на него сверху вниз, и губы ее скривились в легкой усмешке, в которой веселья не было ни на грош.
- Когда Луи-Франсуа просил моей руки, он сказал, что ему будет со мной интересно. Кажется, он не скучал. Любопытно только, что такое вы оба во мне видите? Я на шутиху, что ли, похожа? Тогда не обессудьте, если развлечение окажется не слишком забавным.
Она злилась. А еще на сердце было тяжело и горько. Интересно им... Один не выдержал, уехал от нее.. Другой... Не надо ей было сюда приезжать!..

– Я решительно отказываюсь… – бретер вздохнул и все-таки лег снова. Опустившись на горку разномастных подушек, явно собранных со всего дома. А то и еще откуда-нибудь. – Быть предметом сравнения с твоим мужем. Разве что если я много лучше. Какового признания я от тебя еще не слышал.

- И чем тебе граф де Люз плох? - фыркнула Эмили. - Лучше он, надо же!...     
Злость ее проходила, дразнить Теодора было приятно.

– Лучше, – в глазах бретера замерцала насмешка. – Отсутствующие всегда хуже, ты разве не знаешь?

- Наоборот! - Эмили невольно улыбнулась. - Тот, кто далеко, кажется лучше. Мелкие обиды забываются, испортить настроение прямо сейчас он не может. Глупости не говорит, опять же, отчего кажется умным.

Бретер протянул руку, касаясь ее руки. Притягивая ее к себе.

– Пресвятая дева, сразу видно, что у тебя за муж. И ты его любишь, говоришь?

Эмили подумала, что если дернется, может причинить ему боль, а потому осторожно присела на край постели.
- Разумеется, люблю, - спокойно ответила она. - За что его не любить? Просто я не все время восторгаюсь теперь.

Щеки Эмили вспыхнули. Он же пить попросил! А она забыла… Обидами какими-то занялась! Разве можно обижаться на раненого?!
- Прости…
Она метнулась за оставленной на окне кружкой, поднесла ее Теодору.
- Вот…

- И воды. Я не пью днем неразбавленное вино, - пояснила Эмили и в недоумении уставилась на дверь, на пороге которой появился Томас Коултон, мрачный и решительный.
-  What is going on? - спросила молодая женщина своего слугу.
Томас быстро окинул взглядом комнату, пристально оглядел лежащего бретера, нахмурился еще больше.
- We are leaving, milady. This place is dangerous.
И шагнул к Паспарту, отбирая у него кувшин с вином.

- Томас говорит, что здесь опасно и надо уезжать, - пояснила мадам де Бутвиль.
Англичанин же заглянул в отвоеванный кувшин, зачем-то его понюхал и сунул обратно Паспарту.
- There is no danger. Go, I will join you shortly, - сказала ему Эмили, однако мужчина продолжал переводить хмурый настороженный взгляд с Паспарту на бретера, и ей пришлось повторить: - Go away, I said!
- Теперь он будет дорогой ворчать, - вздохнула Эмили, когда англичанин скрылся за дверью. - Им все еще кажется, что я ребенок, которого надо опекать. Он ведь женился на моей няне. И ты ему, по всему видно,  не понравился...

- Ага, только женщинам, - хмыкнула Эмили. - Если мужчинам в том же смысле не нравишься, то и слава Богу.
Она вздохнула.
- Но мне в самом деле надо ехать. Хорошо, что тебе уже лучше. Этот лекарь правда очень хорош? Что он говорит?

– Он очень хорош, – заверил бретер. Ответивший лишь кривой усмешкой на вопрос о смысле. – И он говорит то, что мне хочется слышать. Что на мне все заживает как на собаке. Что это, верно, благословение Эскулапа. Что все будет хорошо… Если я буду вести себя прилично. Чего я, как ты знаешь, не умею. Но я постараюсь, не надо меня убеждать, что это важно. Впрочем… Если ты меня поцелуешь, я буду стараться в два раза больше.

- У тебя все мысли об одном? - фыркнула Эмили, чувствуя, как ее точно обдало жаром. Вот ведь глупости, совсем не затем она сюда приехала! Волновалась, все ли с ним хорошо, как волнуются о друге. Другом она его считать была согласна, а... любовником? Само название какое-то мерзкое... Подразумевает похоть, но она ехала сюда не за тем. Не желание... (вспомнив о том, что произошло во время грозы, Эмили невольно покраснела)… но нет, не страсть заставляет ее думать о Теодоре. Считать его возлюбленным? Это слово звучит куда приятнее, но оно подразумевает любовь, а он и не притворяется, что любит, да и она любит Луи-Франсуа. Но поцеловать его она может... по-сестрински.
- Если это удержит тебя от глупостей...
Она склонилась и легко коснулась губами его губ. Как на самом деле поцеловала бы брата — не в губы, конечно, братьев в губы не целуют.

В это же время бретер протянул руку ей навстречу. И, скользнув пальцами по щеке молодой женщины, по шее, обхватил ее за затылок. Притянул ближе – насколько мог. Целуя – сперва легко, потом настойчивее.

Она ответила, забыв напрочь о благих намерениях, обо всем забыв... И лишь какое-то время спустя — сколько времени прошло, вряд ли много, но Эмили не могла бы это определить, -  переводя дыхание, она осторожно освободилась, выпрямилась и, заливаясь румянцем, растерянно пробормотала:
- Я не затем.